— Могу ли я, ваша светлость, попросить вас все же преподать мне урок и сказать, к чему вы ведете наш разговор? — спросил я и мне было действительно интересно, что способно изменить факт моего происхождения, ведь, если правильно я понял, к этому подводил Безбородко.
В голове роились мысли, что канцлер предложит мне стать Пьером Безуховым. Лев Николаевич Толстой писал о якобы бастарде Безухова, в котором видят Безбородко. Но таковых у канцлера нет. Дочь внебрачная, есть, но нет сына. А что, если он предложит мне стать таковым и объявит, что я его бастард? А в Полюстрово красиво… Может моим станет?
— Я знаю, как вам обойти происхождение, скорее сделать его менее важным обстоятельством, — Безбородко улыбнулся и посмотрел на меня. — Заинтригованы?
— Весьма, ваша светлость, — я также улыбнулся и позволил себе фамильярность. — В предыдущие славные времена отринуть происхождение было бы чуть легче. Однако, боюсь я не столь прекрасен ликом и угодлив, как Платон Александрович Зубов или мужественен, как Григорий Григорьевич Орлов. Да и на престоле мужчина. Так что… без шансов.
— Ха-ха-ха, — искренне рассмеялся Александр Андреевич. — А вы безрассудно отважны, Михаил Михайлович, подобное заявлять мне.
— Времена иные, ваша светлость, — сказал я, разводя руки и улыбаясь.
— Вы правы во многом, и что времена иные, и что ранее можно было из пастухов взлететь до Президента Академии Наук. Не умоляю заслуг Кирилла Григорьевича Разумовского, возглавлявшего русскую науку, но ему происхождение не помешало стать одним из значимых людей империи, — сказал канцлер.
— Так какой же путь вы мне предлагаете? — спросил я напрямую.
— Служба в армии. Быстрая, героическая служба, — вид Безбородко вновь стал серьезным.
— А разве такое бывает? Быстрая, героическая? — я тогда сильно растерялся и говорил не сразу, делая паузы между словами. — Мне казалось, что быстрая и героическая — это про смерть в первом бою.
Я не понимаю, как вообще возможно мне поступить на службу в армии. Тем более, что мой чин действительного статского советника соответствовал генерал-майору? Кто доверит мне, к примеру, дивизию?
— Не стоит, Михаил Михайлович, думать, что я выжил из ума. Вы только обратите внимание на то, что служившие в армии чиновники зачастую пользуются большим уважением. Армия — сие единственное место, где талант дозволяет возвыситься и получить уважение общества. Офицера, будь он и бывший, не посмеют обвинить в подлом происхождении. Он кровь проливает за Отечество, — сказал Безбородко, и я тогда сильно задумался.
Уже по своей службе я встречался и с тем, что офицерство — это некая каста и своего рода определитель, мужчина ты или так себе. Безусловно, есть много примеров, когда дворяне не служат в армии. Но, во-первых, это потомственные дворяне и у них не стоит вопрос о происхождении. Во-вторых, подобные люди зачастую являются заядлыми дуэлянтами, вновь и вновь доказывающие, что они мужчины. Есть и в-третьих, это когда не выпячиваются и не стараются попасть в первые ряды власть имущих, потому и незаметны. Живут себе в поместьях, да контролируют рост репы. Но последних мало. Многие дворяне в этом времени служат.
— Я помогу вам, Михаил Михайлович, разобраться с моим же предложением. Так, уже скоро предстоит, несомненно, славный поход русского войска в Италию. Об этом я попрошу вас не распространяться. Не думаю, что сие тайна, но все же. Пойдите вольноопределяющимся в войска, я могу сие устроить и это позволит вам снискать уважение в обществе. Законотворец, пиит, коммерциант, а вместе с тем, когда Отечеству нужно, не жалея живота своего, вы на войне. Ну, а Владимира, или на худой конец «клюкву» я для вас поспособствую раздобыть [имеется в виду орден Святого Владимира и Святой Анны (клюквы) вероятно, в это время эта награда еще так не называлась, так как только что вновь введена], — сказал Безбородко, еще больше вгоняя меня в недоумение.
Такие решения, как идти в армию с кондачка не принимаются. Я нисколько не боюсь войны, напротив, был бы не прочь углубить кооперацию с военными и не допустить, к примеру, наполеоновского нашествия или Аустерлица.
А как же Катенька? Я не собираюсь возле ее юбок постоянно крутиться, но мы только что поженились. Фактор Катерины рассматривать не буду, иначе вообще нет смысла размышлять о службе в армии и следует отказываться сразу. Не должна любовь застелить глаза. Бизнес? Так все в нем идет своим чередом. Столько проектов и начинаний уже запущено, что подкидывать новое прогрессорство в ближайшие два года не продуктивно. Важно же не только изобрести, а внедрить, для чего нужно время.
Но возникает еще один важный вопрос, зачем это канцлеру? В доброго дядю я не верю, тем более, если этого дядю зовут Александр Андреевич Безбородко.
— Ваша светлость. Признаюсь, я сконфужен. Ваши слова мудры. И я понимаю, что человеку с боевым орденом всегда больше доверия. Особенно, когда его величество столь много придает значения армии. Я осмелюсь задать вам вопрос, зачем это ВАМ? — последнее слово я выделил логическим ударением.
— Я видел ваши записи. Они всегда обстоятельны и продуманы. Вы относитесь к работе со всем рвением, но заканчиваете начатое, или же отступаете, как с финансовой реформой, когда от вас уже ничего не зависит. Вам предлагали взятку, вы не взяли. Обо всем я не знаю, только Богу дано знать все, но вы честный человек. А еще… — начал свою длинную речь канцлер.
Я удивился откровенностью Безбородко. Был почти уверен, что проблемы придворных интриг он не коснется, будет замалчивать их, не скажет, что я пешка. Но, нет, мне было прямо сказано, что я своего рода раздражитель для Палена и в некотором смысле громоотвод для канцлера. Генерал-губернатор Петербурга будет всячески стараться меня свалить, а я по задумке Безбородко буду той фигурой, которую гроссмейстер Александр Андреевич будет двигать и не позволять падать. При этом Пален может не видеть других аспектов, все более ополчаясь на меня.
Со слов Безбородко у меня много шансов для того, чтобы не быть съеденным никем из придворных интриганов и служба в армии упрочит положение. В принципе, и до встречи с канцлером я и сам так считал. И то, что Безбородко ставил мне в заслугу, якобы «открывая глаза», что можно подобное использовать, было мной осуществлено сознательно. Опять же: поэт, создатель гимна Российской империи, ученый, видный предприниматель и много кто еще. Если еще и служба в армии попадет в послужной список… ох, не завалить бы все дела или вовсе погибнуть где-нибудь на Сент-Готарском перевале.
— Я услышал вас, ваша светлость, — сказал я, оттягивая ответ.
— В таком случае, отправляйтесь к Александру Васильевичу Суворову и не далее, чем после Крещения жду вас в Петербурге. Вам предстоит уговорить старика, а еще вы подготовите обстоятельный доклад о том, что делал Суворов, что говорил и все в том духе, — Безбородко вновь улыбнулся. — На сим важный разговор закончен. Не соизволите ли отобедать со мной?
— Прошу простить меня… — начал было я возмущаться.
— Не ершитесь! Используйте свои шансы! — жестко сказал Безбородко, но быстро смягчился и уже спокойным тоном добавил. — Я не собираюсь изничтожать Суворова, я использую его в политике. Не понятно?
— Хотите ворчливостью Александра Васильевича пользоваться и давить на австрийцев? — спросил я.
Все это подленько и шпионить ну никак не хотелось. Но это как посмотреть на мои действия. В сущности, как я тогда догадался, Безбородко, прекрасно понимая характер русского прославленного фельдмаршала, хотел использовать особенности психологии Суворова.
К примеру, австрийцы начинают нервничать на то, что Александр Васильевич посылает их нахрен и действует, руководствуясь лишь собственным видением проблемы. Из Вены кричат, мол, урезоньте своего старика. А в Петербурге могут сказать, что это сделать можно, но было бы неплохо написать дополнительный договор против турок… Хотя, нет, они вроде бы как союзниками должны стать. Но, такой лис, как Безбородко, обязательно найдет, что стребовать с Австрии.
