На лице Габриэля отчётливо проступило желание отказаться от поездки на место предполагаемого преступления, и Вэнрайт развернулся к главе отдела токсикологии:
– Предпочитаю видеть в группе детективов тебя, а не твоего сотрудника: дело может выйти слишком громким и резонансным, чтобы допускать вероятность ошибки на стадии начала следствия. Ты с нами в минивэне в тесноте поедешь или на метле до места долетишь?
– Я подвезу, – встрепенулся Габриэль.
– Хм-ммм... тогда вам будет не слишком затруднительно на минуту в дом зайти, господин граф? – пряча довольную усмешку, спросил капитан, и высший демон согласился, что зайти несложно.
Предприимчивые капитаны полиции – тоже зло! Аманде страшно не хотелось замораживать процесс исследований состава тканей трагически погибшего феникса, особенно когда тот дошёл до финальной стадии. Она наградила капитана сумрачным взглядом, говорящим, что его хитрую задумку по приобретению эксперта раскусили. И только открыла рот, чтобы вытребовать себя минимум час времени на окончание первого этапа эксперимента, когда перегонный куб с мизерными остатками эпителия погибшего резко поменял цвет клубящихся в нём паров. Засиял сложный, многогранный рунический рисунок, попеременно высвечивая отдельные линии и кольца. Ведьминская магия вокруг сосуда заволновалась, и Аманда погрузила в её тёмные клубы руку, попутно расшифровывая руническую письменность, транслируемую маго-техническим оборудованием.
– Что там? – нетерпеливо спросил капитан у замершей неподвижно ведьмы, связывающей в единое целое показания магии и приборов.
– Готова раскладка по составу сохранившегося эпителия. И есть весьма примечательный момент! В кожных покровах сгоревшего обнаружено вещество, которое никак не могло образоваться в процессе естественной деятельности организма. Более того, это вещество имеет магическую составляющую, которую тоже никак не мог сгенерировать организм оборотня, напрочь лишённого магии. Назначение магического элемента, как и точное химическое строение самого вещества, пока неясно.
– Так, чётко и внятно: его отравили? Да или нет? – рыкнул дракон.
– Версию отравления вам следует принять за основную, – подтвердила Аманда.
Хмуро сообщив адрес загородного коттеджа Маккони, капитан пошёл отправлять опергруппы в компанию и в дом жертвы. Габриэль, сказав, что выбросит коробки из-под ланча и будет ждать её в общем коридоре, вышел вслед за капитаном. О стол звякнул и покатился какой-то небольшой предмет. Подхватив его на ладонь, Аманда увидела кольцо, подаренное вчера повелителем эльфов. Тяжко вздохнув, она спрятала символ помолвки в карман. Как там говорила Кэтрин: в её судьбу вмешались обстоятельства непреодолимой силы? Удивительно быстро может запутаться жизнь разумной женщины, привыкшей всё рассчитывать наперёд и не менять своих решений! Она совершенно не представляла, что и как сказать Элсинэлю.
Изысканный загородный дом искусствоведа был двухэтажным. Он блистал белоснежными портиками и балюстрадами, фигурными балясинами лестниц, гранитными плитами подъездной аллеи. Со всем этим изящным великолепием контрастировал мрачный коренастый полицейский, курящий на крыльце и сбрасывающий пепел в вазу на голове мраморной нимфы, украшающей парадный вход в здание. Сержант молча кивнул поднявшимся по ступенькам экспертам, Габриэль учтиво распахнул перед Амандой дверь, и они погрузились в мир ковров, картин и антикварной мебели.
Пошли на звук приглушённых женских рыданий и быстро добрались до домашнего кабинета феникса. Очевидно, владелец аукционного дома имел привычку работать не только в городском здании компании: перед кабинетом имелась небольшая уютная комнатка, уставленная стеллажами с документами. Отсюда и доносились рыдания: молодая человеческая девушка горько плакала в кресле, сквозь всхлипывания отвечая на вопросы капитана Вэнрайта. Ей рассказ сводился к тому, что она – личная помощница Бойда Маккони, приходившая на работу именно сюда: с полудня до пяти вечера. В городском офисе у искусствоведа имелось множество клерков, но только ей он доверял оформлять самые трудные и крупные контракты, составлять каталоги, содержание которых требовалось хранить в тайне вплоть до опубликования, и тому подобное.
– Он был мне как отец, понимаете? – всхлипывала девушка. – Моя мама работает здесь же экономкой, мой родной отец бросил нас, когда я была ещё маленькой. Я, можно сказать, выросла в этом доме, и мистер и миссис Маккони стали мне дороги, как члены семьи! Они знали, что я скорее умру, чем обману их доверие, потому и приняли на работу, как только я закончила колледж.
– Вы с матерью живёте отдельно, не здесь? – вклинился в рассказ Вэнрайт.
– Да, у нас квартира в пригороде, неподалёку отсюда. Вы представляете, я узнала о трагедии всего полчаса назад, когда пришла как обычно к полудню и увидела полицейских.
– Где ваша мать?
– Она вот-вот должна приехать – мама ведь тоже не знала о трагедии, нам никто ничего вчера не сообщил, так что она с утра прямо из дома поехала закупать продукты для Маккони на ближайшие три дня.
– Кто кроме вас с матерью и хозяев имел доступ в дом?
– Никто. С клиентами шеф встречался только в городе, сюда никого не приглашал. Садовников постоянных нет, приусадебный участок обслуживает фирма по ландшафтному дизайну, их мастера приезжают по графику, я сама открываю им ворота и приглядываю за их работой. В последний раз они приезжали вчера, но в дом никто из них не заходил. О, слышите тарахтенье? Это шум маминой машины! Я же говорила, она вот-вот подъедет.
С улицы донёсся удивлённый женский голос, потом прокуренный голос сержанта, возгласы и причитания. Переглянувшись с капитаном, Аманда прошла в кабинет покойного и поставила у порога свой походный саквояж, который не доверила нести даже сопровождающему её высшему демону. Здесь работали дактилоскописты: предусмотрительные коллеги уже сделали смывы с поверхностей и упаковали в герметичный пакет ещё вчера разложенные тут поглотители запахов. Развернувшись к Вэнрайту и укоризненно покачав головой, Аманда вслед за демоном подошла к картине на мольберте, а затем двинулась вдоль шкафов, с живым интересом рассматривая множество бутылок, тюбиков и флаконов с лаками, растворителями, красками и прочими инструментами реставратора. Большое пространство кабинета феникса было условно разделено на две зоны: для отдыха и для работ по хобби. В первой зоне стояли диван, пуфик и круглый стеклянный столик на позолоченных ножках, а во второй, освещённой солнцем, льющимся из высоких окон, – широкие столы, мольберты и множество предметов, назначение которых Аманда улавливала весьма смутно. Но в ближайшем к первой зоне шкафу на полке лежало то, что обратило на себя её внимание.
– Капитан, подойдите сюда вместе с девушкой, – попросила она. На её зов пришли трое: к личной помощнице искусствоведа присоединилась его экономка, тяжко вздыхающая и утирающая скупую слезу. К женщинам Аманда и обратила свой вопрос: – Мистер Бойд Маккони страдал сахарным диабетом?
– Да, но как вы узнали? Инсулин он держал в холодильнике, – удивилась экономка, осматриваясь в комнате.
– На закате жизни слабые Иные становятся подвержены человеческим болезням, а пожилые оборотни птичьих пород более других склонны к диабету. Когда я увидела на полке открытую упаковку ампул с глюкозой и одноразовые шприцы, то предположила, что их держали тут на случай гипогликемического приступа.
– Всё верно: шеф часто так увлекался работой, что забывал о своей болезни, а та коварно напоминала о себе. В рабочие часы я внимательно следила за приёмом им лекарств и еды, но по вечерам и в выходные случалось всякое, если хозяйка уезжала по делам, – всхлипнула девушка.
Дактилоскописты закончили снимать отпечатки пальцев в первой зоне и перешли во вторую, где обречённым взглядом окинули весь огромнейший набор предметов, уже осмотренных Амандой. Капитан стал расспрашивать личную помощницу о картине, установленной на мольберте посередине кабинета. Девушка подтвердила, что это один из лотов аукциона, каталог для которого она составляла по заданию шефа. Ничего криминального о полотне она поведать не могла, только сказала, что данную картину последней привезли в хранилище, и только вчера днём она включила её в итоговый вариант каталога. Распечатав подробное описание картины, она вручила его капитану, опасливо посматривая на стоящего рядом с ним Габриэля. Будучи человеком, девушка не могла безошибочно определить в человеке Иного и тем более узнать его вид, но внутреннее чутьё подсказывало ей, что этот высокий красавец с гордым аристократическим лицом – самый опасный монстр среди всех собравшихся.
