– Да?
– Моя душа.
– Вы просто очень впечатлительный, Пантелеймон.
– Может быть.
Невероятное откровение вдруг посетило Лилит: он всегда будет впереди, на их с Владиславом горизонте, и всегда будет успевать первым, как сейчас. Вначале его выставка в Манеже, потом Ольшанского. Вначале этот Пантелеймон отправится со своими картинами в мировое турне, а потом уже они. Над ней вновь смеялись. Ей мстили…
Его нужно убрать. Но как? Бьянки она убивала неделями и месяцами, привораживала, врастала в него всем своим существом, заговаривала его сердце и душу, а потом отсекла по живому. Времени на такие игры сейчас не было. Все надо было решать быстро.
– Что с вашими глазами? – спросил художник.
– А что с моими глазами?
– Они как будто потускнели – из них ушли краски…
– Вот ты где, Пантелеймоша, – ухнула за их спинами дородная Алла Михайловна. – Идем, птенчик, без тебя не обойтись.
– Еще минуту, Алла Михайловна, прошу вас, – сказала Лилит, цепко взяла Пантелеймона за локоть и отвела в сторону. – Я сама не покупатель, только выполняю поручения. Работаю на очень влиятельного и богатого человека, который заинтересовался вашим творчеством. Поэтому я здесь. Очень богатого и очень влиятельного, – настоятельно повторила она. – Он хотел бы создать галерею ваших картин в центре Москвы.
– Мою личную галерею?
– Да, именно так. Есть же галерея Пабло Пикассо, например.
– Ну! – Он польщенно вскинул голову.
– Вас это удивляет? Разве вы этого недостойны?
– Я не знаю…
– Но вам интересно это предложение?
– Пожалуй, – кивнул художник.
– Тогда слушайте, Пантелеймон. Я сегодня буду в Москва-Сити, у меня там офис и встреча с важными людьми в башне «Империя». Приезжайте в восемь часов вечера – и мы поговорим. На обзорном этаже. Вот моя визитка.
– Хорошо, – сказал он. – Я приеду и сразу позвоню.
– Отлично. Уверена, мы с вами до чего-нибудь договоримся. Все расходы мой клиент берет на себя, разумеется.
– А где будет зал? – спросил художник. – Интересно же.
– Там же, в Москва-Сити. Только пока никому об этом ни слова.
– Договорились, – понимающе кивнул он. – Я буду.
– До вечера. Всего наилучшего, Алла Михайловна, – поклонилась Лилит.
– И вам не хворать, милочка. На кого же вы работаете? – с прищуром поинтересовалась она.
– Секрет.
– Секрет, надо же, – усмехнулась искусствовед. – Ну пошли, гений.
На Манежной площади, встав столбом, оцепенев от гнева и ненависти, она вдруг не выдержала – зарычала! Сквозь голос человека прошли иные нотки – стальные, резонирующие, и перламутровые отблески пронеслись по ее лицу. Мать с девочкой, проходившие мимо, шарахнулись от нее в сторону. «Тетеньке плохо, да? – услышала Лилит голос девочки за спиной. – А ты видела, что у нее с лицом?» Мать не ответила. Да, тетеньке было плохо. Лилит понимала, что в очередной раз столкнулась с силами, превосходящими ее, и она хорошо знала их природу. Но знала она и другое: пойдет на конфликт, чем бы ей это ни грозило. Как в последний раз. Как всегда. Такова была ее суть.
В семь пятьдесят вечера она вышла на смотровую площадку башни «Империя» и стала ждать. За огромными окнами погружалась в сумерки весенняя Москва. Горели огнями трассы. Столица зажигала огни в домах. Лилит сделала так, чтобы в этот час их никто не побеспокоил. Сила внушения великая. Площадку закрыли ровно на полчаса – этого ей должно было хватить. Открылся лифт, и вышел ее новый знакомый, светловолосый, улыбчивый, немного запыхавшийся художник.
– Привет! – Он поднял руку. – Вот и я.
– Привет, – кивнула она.
Он сразу подошел к панорамному окну.
– Ух ты! А тут классно! Вся Москва как на ладони!
– Да, так и есть.
– И до неба рукой подать.
– Хорошо сказано. Очень хорошо. Как ты думаешь, небо тебя любит?
– Хотелось бы верить. О чем будем говорить?
– О твоем будущем, конечно. В этом городе, в мире.
Нет, в этот раз у нее не было времени на обольщение! И ей не хотелось разводить эту бодягу. Она все сделает быстро, стремительно, как умеет. Лилит уже представляла, как сейчас ударная волна разобьет гигантское непробиваемое стекло, оно вырвется наружу тысячами осколков. А вторая волна вытолкнет наружу этого ангела – и он вновь полетит вниз, только не в черную воду канала, а на асфальт, брызнет там, как раздавленный под каблуком лягушонок, а потом пусть уже его душа взлетает, стремится домой, к Хозяину. А что будет с ней? Да плевать! Главное – сделать то, что она обязана. Лилит уже приготовилась к стремительному перерождению, когда человеческое начало отступит, а иные силы возобладают в ней; возможно, по лицу ее уже пробежали перламутровые отблески – Пантелеймон непроизвольно насторожился, глядя на нее, – но сделать ничего не успела.
По круговой линии башни к ним шла девушка. Лилит нахмурилась. Откуда она взялась, кто ее впустил? Светловолосая, стройная, в синем пальтишке и красной беретке. Ну просто куколка. Отличница. Маменькина дочка и бабушкина внучка. Красная Шапочка.
И взялась она тут неспроста, как уже понимала Лилит.
– О, а вот и Анастасия, – представил девушку Пантелеймон. – Моя невеста, познакомьтесь. – Та подошла, он нежно обнял ее, а она его. Девушка едва доходила молодому человеку до плеча. – А это Лилиана.
– Очень приятно, – приветливо улыбнулась девушка.
– И мне приятно. Как вы прошли? – спросила Лилит.
– Я всегда прохожу там, где хочу, – сказала та. – Такая способная.
Она посмотрела на Лилит – глаза в глаза. Какими же синими они были, будто для нее зачерпнули ковшиком из неба. Лилит знала ее! Хорошо знала! Но признаваться себе в том, что может последовать дальше, не стала. Полетит вместе с ним! А там что будет.
Художник как раз отвернулся к окну – кто-то с крыши соседнего небоскреба с хлопком выпустил алую ракету, и та устремилась в вечернее небо. Ракета достигла высшей точки и распалась на сотни искр, став сверкающим букетом.
– Красота, – выдохнул Пантелеймон. – Супер!
У Лилит был последний шанс. Она подняла руки и ударила волной в двух молодых людей. Но ее опередила хрупкая девушка Анастасия, и волна вернулась назад, заставив Лилит отступить, едва не упав на пол. Она в ярости бросилась на юную пару, но девушка вновь выставила руку, и Лилит ударилась о непреодолимую преграду. Каменную стену! Но то, что последовало за этим, было куда страшнее. Зазвучал голос – знакомый голос! – и шел он через эту проклятую девчонку! Лилит узнала его, она слышала его много раз – это был Метатрон. От его голоса, а не от жалких труб иудеев рухнули стены Иерихона, просто звуки слились. Но сейчас его слышали только двое: Лилит и Анастасия. «Уходи прочь отсюда! – протрубил глас. – Или ты вернешься в свою могилу, но уже навсегда!»
Анастасия по-прежнему смотрела ей в глаза и ждала. Все было кончено. Лилит повернулась и пошла к лифту. Все заняло не более полуминуты. Когда Пантелеймон обернулся, он увидел только, как закрываются двери лифта.
– А где Лилиана? – спросил он.
– Ушла.
– Почему?
– Понятия не имею. Мне кажется, она просто запала на тебя. Ты же гений. – Анастасия встала на цыпочки, взяла в ладони голову юноши, поцеловала в губы. – Вот так приглашать хорошеньких подружек на деловые встречи с молодыми хищницами!
– Она была хищницей?
– Еще какой! Я таких сразу вижу – меня не проведешь.
Лилит ехала на лифте вниз, но ей казалось, что она стремительно несется в ад, под землю, в кипящие недра, откуда и вышла в начале всех времен. Это был Ангел-хранитель, теперь она наверняка знала, в этот раз его послали вовремя. Но что теперь будет с ней? Простят или нет? Кого ей ждать? Но ненависти и гнева было в ее огненном сердце куда больше, чем страха. Впрочем, как всегда. Она презирала страх и стремилась только к победе.
На одной из московских улиц Лилит достала телефон, набрала номер.
– Владислав?
– Да, милая, он самый.
– Нас отшили.
