Сопоставив факты, колдунья поняла, что ей повезло. Неизвестные существа приняли её за погибшую и не стали трогать. Ощупав пояс, она обнаружила поясные сумки нетронутыми и прищурившись поняла, что тот, кто утащил тяжёлый мешок, может вернуться.
Её определённо обобрали, но сделали это не до конца и вернуть добро можно было лишь одни способом — устроить ловушку.
Сила некроманта, это время, фантазия и эмоции. В отличии от магов Серриса никогда не обладала внушительным резервуаром, потому что задерживать внутри себя мёртвую силу, было себе дороже. Некротическая энергия разрушала живую плоть, иссушала мышцы и сгибала спину.
Некромантов было немного, потому что самоучки всех мастей первым делом допускали смертельную ошибку — начинали развивать резервуар питая себя муками и страданиями, страхом и агонией.
Их век был недолог, а аватар ущербен.
Но молодая колдунья была слеплена из иного теста. Её путь к некромантии начался в постели местного мага, не понаслышке знающего азы запрещённых практик. Она не искала дорогу во тьму среди насилия и праха осквернённых могил. Её путь пах пылью старых фолиантов и звучал скрипом рассохшихся страниц. Отражался лживой улыбкой на лице и томными вздохами среди влажных простыней под пыхтение старика мага.
Она добыла чёрную книгу Арландира зарезав престарелого любовника во сне. Сшитый из кожи смертных рас фолиант таил в себе уйму знаний, сокрытых за печатями из тлена и злобы.
Смешно сказать, но его, величайшее из сокровищ колдуньи, не тронули. Оставили болтаться в лёгкой сумке, чей ремешок был до сих пор перекинут через плечо.
Задрав и заткнув за пояс полы балахона, Серриса спустилась в воду. К сожалению, в заводи оказалось слишком глубоко чтобы её перестраховка возымела действие.
Мокрая и избитая она выбралась на берег под кваканье рассерженных лягушек, и в их рассерженном гомоне услышала песню возможностей. Непуганые амфибии чувствовали себя вольготно и вели себя так, будто являлись в этой заводи вершиной пищевой цепочки.
Но они ошибались.
Колдунья потратила некоторое время и поминутно оглядываясь, наловила целый подол земноводных. Выбравшись на землю, она вскрыла каждую из них засапожным ножом, но сделала это таким образом, чтобы ни одно существо не погибло.
Муки стали основой ритуала, а пришпиленные к земле заточенными веточками агонизирующие трупики, чьи вытянутые из тел кишки переплетались с соседними и образовывали круг — материальным якорем.
Порывшись в поясных сумках Серриса достала прядь волос самоубийцы, промокший мешочек с кладбищенской землёй и кусочек челюсти бешеного пса. Каждая из этих вещиц стоила уймы потраченного времени и расставаться с ними было нелегко, но иначе некромантке было не выжить.
В книге Арландира подобный ритуал назывался «Колодцем бездны», и полностью зависел от принесённых некромантом жертв, а также ингредиентов.
Стоит ли говорить, что лягушки были худшей из возможных жертв?
Соорудив «колодец», колдунья попятилась, исчезая в камышах и заходя в воду на такую глубину, что на поверхности оставались одни лишь глаза и мокрые, покрытые ряской волосы, чёрным нимбом расплескавшиеся по мутной воде.
Редкая лесная роща, полная жёлтых листьев и лиственных деревьев, полусонных от скорого сезона холодов, самую малость шумела, огрызаясь шорохами на игривые нападения ветра.
Минуты текли, ветер шумел, а неизвестные не появлялись. В воде было холодно и через некоторое время, когда зубы уже вовсю стучали, некромантка решила выбираться, заодно исказив свои уста руганью.
Ей очень повезло, что она не успела воспроизвести свои мысли вслух. Где-то правее звучно плеснуло и что-то тяжёлое взобралось на оставленную лодку.
— Ква⁈
В сердце у девушки похолодело. Что бы не квакало за частоколом камышей, оно было куда крупнее обычной лягушки и пришло за Серрисой не одно.
— Квавак!
— Ква-Квак!
Столкновение с неведомым обернулось проверкой страхом, но устойчивость к страху у некромантов была выше, чем у кого бы то ни было. Колдунья осталась в воде, хладнокровная и сосредоточенная.
Рядом плеснуло. Камыши шевельнулись. А затем ещё раз, уже ближе к берегу. Первый из монстров показался на глаза через десяток секунд и заставил некромантку нахмуриться.
Жаболюды. Распространённые обитатели болотистых мест. Земноводные дикари, не брезгующие мясом людей. Но тот, что вышел на берег, был головастиком. Не больше крупной собаки размером, покрытый едкой слизью и вооружённый смешными передними лапками. В воде такой был очень опасен, может разогнаться и ударить всем телом словно пушечное ядро, обожжёт кожу слизью и запросто потопит, не дав добраться до берега.
Но на земле подобные твари даже передвигались с трудом, их лапы только начинали развиваться и ещё не обрели хоть сколько-нибудь серьёзной силы.
Обнаружив на берегу следы, головастик ещё раз громко квакнул, подзывая к себе остальных, а колдунья поблагодарила тёмных богов, за то, что не дали сорвать с неё скрыт.
Их было трое. Два головастика и один молодой охотник. Охотник являлся самым опасным из этой тройки. В отличии от его мелких собратьев жаболюд обладал развитыми конечностями. В одной руке удерживал кривое копьё, а в другой мелкоячеистую сеть.
Из прочитанных книг Серриса знала, что эта форма не финальная. Старые жаболюды вымахивают до двухметровых размеров и в отличии от молодняка обладают развитой мускулатурой, способны бить тугим и длинным языком, почти не подвержены кровотечению и формируют на своей шкуре разнообразную слизь, которая своими свойствами очень сильно отличается между отдельными кастами внутри племени.
Но сейчас всё это было не важно. Жаболюды нашли колодец.
Колодец бездны обычно использовался для призыва потусторонних существ. Но сам по себе этот ритуал был опасным и поэтому внутренний круг колодца всегда окружали ещё одним, защитным кругом, дабы не дать дыре в реальности вытянуть из заклинателя душу.
Серриса не стала рисовать второй круг. Они использовала ритуал в качестве ловушки и стоило последнему из жаболюдов выйти на берег, как она немедленно его активировала. Охотник даже успел повернуть голову на голос и встретиться с некроманткой глазами, прежде чем колодец сработал.
На мгновенье мир утратил краски став тягостно серым. Исчезли все звуки и ощущения, и как только это случилось, Серриса поняла, что «зверь» уже здесь.
Колдунья не видела, как земля, окружённая кишками и трупами лягушек вспенилась и провалилась. Бездна рванулась в материальный мир изменяя структуру вирта и иссушая всё до чего добиралась. Колодец подобно паразиту вцепился в дерево, под которым раскинулся, и в подошедших слишком близко жаболюдов.
Головастики забились на земле, а охотник попытался сбежать, но лишившись сил не успел отпрыгнуть достаточно далеко. Кольцо из выпотрошенных лягушек рассыпалось прахом и ритуал закончил своё существование до того, как всепожирающая серость добралась до Серрисы.
Стуча зубами и обхватив себя руками, некромантка вышла на берег.
Область на десяток метров вокруг колодца теперь была проклята. Погибший здесь человек обязательно восстанет злобным кадавром или оставит после себя эхо души — голодного и безумного призрака.
Но только не зверолюды. Чудища были защищены службой диким, языческим идолам и завещали им не только свою душу, но и смертное тело. Чтобы поднять мертвеца зверолюда, одной только тёмной силы было недостаточно.
Охотник был всё ещё жив. Его беззубая пасть разевалась, с трудом пропихивая воздух в иссохшее тело. В молодом жаболюде было больше жизненных сил по сравнению с головастиками, а развитые нижние конечности, частично гуманоидные, частично лягушачьи, позволили отпрыгнуть достаточно далеко чтобы не умереть мгновенно.
Некромантка достала нож и упала на колени. Клинок вошёл в подгрудную впадину и вскрыл непреходящему в сознание жаболюду брюхо. Когда Серриса затянула слова заклинания и полезла в его внутренности обоими руками, он был ещё жив.
