Лишённая подвижности туша, продолжала хрипеть за нашей спиной, когда мы вышли к гигантской яме.
Концентрация тумана здесь достигала пика, а поднимающиеся из ямы испарения были ядовиты, да так сильно, что даже на расстоянии обдирали горло, накладывая штрафы к выносливости. Повсюду лежали убитые магией и железом жаболюды. А впереди, грузно металась массивная тень чего-то опасного.
Придушенный человеческий крик откуда-то справа привлёк наше внимание, и мы оставили карла. Он мог о себе позаботиться и тактика его действий не подразумевала наличия союзников в непосредственной близости.
Скользнув в сторону, мы обогнули проступившее из тумана кривое дерево и нарвались на квагера. Взрослого жаболюда, двухметрового роста и атлетичного телосложения. В вытянутой мускулистой лапе он держал за горло жаболюда-охотника, а второй массивной лапой играючи удерживал тоненькую руку своего оппонента с зажатым в зелёных пальцах серпом.
Знакомым серпом.
— Кварг твоя ловать! Ква-Кватун вывелнуть тевя на ивнанку и увнать вто ты!
Тощий жаболюд в руках квагера вскрикнул тоненьким девичьим голосом, совершенно не типичным для этого племени. Но ещё раньше, только-только зафиксировав медный серп в зеленокожей руке, мы взглянули в глубины вирта и увидели ту, что скрывалась под мороком из лягушачьей кожи.
Серриса находилась на волоске от гибели.
Три шага, прыжок, и идеальная траектория удара. Система посчитала атаку скрытой, даруя дополнительные бонусы к и без того серьёзному ущербу. Чёрные искры рубанули мускулистую руку удерживающую колдунью за горло с обоих сторон от локтя.
Правая искра сумела перерубить кость, в то время как левая, разрубив сухожилия бицепса оставила на память квагеру глубокую зарубку. Но на этом череда ударов не закончилась.
Приземлившись на ноги между колдуньей и схватившим её чудовищем, ещё до того, как отрубленная конечность упала наземь, мы снова взвились в прыжке, закручиваясь вокруг собственной оси и выбрасывая руку с чёрным клинком.
Острое лезвие без труда проникло под нижнюю челюсть, прокололо язык и вошло в череп, а наш аватар повинуясь инерции последовал дальше, выпустив рукоять зачарованного клинка.
Когда мы приземлились на ноги и перекувыркнулись, гася набранную скорость, Серриса вывалилась из ослабевшей хватки. А кваггер перенёс агонию стоя. Вздрогнул всем телом и будто столп рухнул на спину.
Массивная тварь не пережила критического урона. Развернувшись на месте, мы успели застать её падение, хладнокровно отмечая, что все расчёты оказались верными. Под челюстью и на сгибе локтя шкура была тоньше.
Подходя к трупу и изымая всё ещё торчащий в его голове клинок, мы услышали целый вал сквернословия от лежащего на земле жаболюда-охотника.
— Чёртов ублюдок, как же я рада твоему появлению! — Колдунья попыталась рассмеяться, но кварг секундой ранее сжимавший ей горло передавил связки сделав смех болезненным и сиплым. Истерика захлебнулась так и не начавшись, и сев в грязи, некромантка просипела. — Помоги Виллерту, он там совсем один, слышишь? Помоги ему!
Взмах руки обозначил направление и кивнув мы сорвались с места. Некромант является отличной и многофункциональной боевой единицей. По итогам этого боя, наш отряд может увеличиться в численности и качестве личного состава. Но для этого нужно уничтожить все источники угрожающие их жизни на острове.
* * *
Виллерт делал то, что умел лучше всего.
Рубил.
Один глаз огромного короля уже вытек и чудище безустанно ревело, моталось по яме и врезаясь в её края поднимало целые волны грязных брызг. Но воин не отпускал.
Его пятерня, погружённая в глазницу по самый локоть, крепко вцепилась в кость и не знала усталости. У мёртвых нет выносливости, только жалкое подобие жизни и по этой же причине топор, зажатый во второй руке немёртвого воителя, безустанно опускался на толстую шкуру угрожая задеть второй, выпуклый глаз, до которого никак не получалось добраться.
Краем сознания алебардист отмечал изменения обстановки. Крики, вспышки магии, приходящий со стороны жар и стужу, заткнувшую гудение тучи насекомых, жаливших его тело.
Он нанёс без малого несколько сотен ударов, прежде чем топор впервые задел кость. Слишком уж толстой была в этом месте шкура, чтобы поддаться с первого или даже десятого замаха одноручным топором.
— Варсардир арелартисс!
Чёрные губы неустанно выплёвывали мёртвые слова, и огромная жаба их слышала. Рёв давно напоминал обречённый вой, перемежаясь истеричной яростью. Но, к ужасу болотного короля, его лапы были слишком коротки чтобы добраться до засевшего на его голове противника, а ядовитые газы и насекомые, смертельные для всего живого, не могли нанести серьёзных ран тому, кто, итак, был на половину мёртв.
Впав в буйство, от боли, страха и ярости, гигантский жаболюд выбрался из ямы, давя собственных соплеменников и обрушивая на них гнев огромного роя насекомых. Пространство перед ямой было усеяно трупами. А магический жезл и посох, неустанно исторгающие кислотные сферы и лучи ядовитого пламени, довершили разгром, частью убив, а частью разогнав его же подданных.
Таким короля жаболюдов и застал карл Друм.
Рыжебородый не знал жив ли Ликвик, но был уверен, что пока местность небезопасна рыскать в тумане себе дороже. Гигантская жаба, вылезшая из ямы на вершине холма, с рёвом вырвалась из тумана прямо на него, и волей-неволей он принял бой.
Владельцу волшебных шестерёнок пришлось использовать излюбленный рывок не для атаки, а чтобы сместиться с пути массивного чудовища. Зелёный луч вспорол землю за его спиной, но карл был уже сбоку от болотного короля. Вновь активированный огненный плащ испепелил ринувшихся к нему насекомых, а ледяная стужа, сорвавшаяся с шестерёнок, проморозила влажную землю и воздух, добивая остатки насекомых и сковывая одну из лап жаболюда.
Король взревел, топор снова опустился, царапая его череп, задняя лапа дёрнулась, но осталась скованной, и тогда, с короткого магического жезла, зажатого в одной из зелёных лап, к обидчику понеслись кислотные сферы.
Карл сорвался с места пытаясь обойти тварь по кругу и зайти ей за спину, решая не принимать удар на щиты, и сделал правильный выбор. Снижаясь, светящиеся пузыри неизвестной Друму магии, преследовали его около десятка метров, но лишь затем, чтобы не догнать и лопнуть, разбрызгивая на покрытую инеем землю капли концентрированной кислоты.
Щиты от такого, защитить не могли.
Увесистое кривое копьё вылетело из тумана неожиданно для присутствующих и немедленно попало прямиком в выпученный глаз короля. Жаболюд дёрнулся, сковывающий его лапу лёд треснул, а в направлении последней атаки ушёл ещё один длинный, сверкающий изнутри, ядовитый луч.
Но говорящий за мёртвых не стоял на месте.
Под рёв ослеплённого чудовища он возник сбоку и взвившись в прыжке, обрушил на правую тройку лап огромной жабы руну холода, чтобы врезаться в скованные льдом конечности всем телом и разбить на промороженные осколки.
Использовать собственное тело дабы обеспечить дробящий класс урона трёхликому было впервой, но расчёты, как всегда, оказались верными. Посох, щит и жезл, упали в грязь, вместе с обледеневшими осколками трёхпалых лап.
Но и сам убийца не смог избежать ответной атаки. Над его головой просвистело оружие жаболюда, но удар пропал впустую, болотный король ослеп и запаниковал, решив спасаться бегством. И при попытке бегства его огромная туша едва не подмяла под себя мечника, зацепив его на ходу задней лапой и отбросив в грязь.
Туда же, полетел сорвавшийся наконец Виллерт.
Покрытый грязной коркой инея, в котором замёрз целый слой насекомых, боец едва шевелился. Он достиг такого предела, ступив за который не возвращаются и теперь балансировал на его грани, лёжа в грязи и видя перед собой не пасмурное небо, но серые врата в бездну.
Вирт уже выпустил когти и готовился забрать его память, оставив в этой реальности лишь ещё одно изуродованное сознание.
