Но говорящий за мёртвых, в отличии от Виллерта, всё же смог подняться на ноги и нарисовав на себе руну исцеления потратил остатки энергии чтобы вернуть своему аватару силы.
Хромающую, и избитую некромантку он встретил хриплым карканьем:
— Позаботься о нём.
Догнать короля жаболюдов удалось на середине пути к берегу. Ослеплённая тварь снесла несколько хижин, потерялась в пространстве и напоролась на дерево. Больше десяти минут, два воина нападали на неё с разных сторон, нанося разномастные удары и уворачиваясь от ударов тугим языком и лапами.
Обессиленный монстр издох в собственном дерьме и лужах пролитой крови. Его агония была тяжёлым грузом для психики и заставляла аватары проходить одну проверку волей за другой. Огромная туша жалобно и совсем по-человечески стонала, заставив желудок Друма исторгнуть на окровавленную землю остатки последнего приёма пищи.
— Король умер, да здравствует король!
Серриса больше не прибегала к мороку, но освежёванную шкуру жаболюда-охотника с себя так и не сняла. Убедившись, что завладела вниманием обоих ходоков она отвесила реверанс и водрузила на «голову» своего костюма диадему, украшенную небольшим изумрудом и подобранную ей у ядовитой ямы.
Заляпанный с ног до головы грязью и кровью, Друм прохрипел:
— Не знаю кто ты, но выглядишь отвратно.
Некромантка поклонилась. После боя, воздух полнился силой, она пьянила колдунью и делала не совсем адекватной. Серриса слишком выложилась чтобы сопротивляться этому чувству:
— Убийца в курсе кто я. Мы старые знакомые. — Сделав несколько танцующих шагов в его сторону она взмахнула руками, заставив карла напрячься. — Прошу за мной. Вилли-пупс нуждается в помощи.
Трёхликий обтёр клинок об плащ и отправил его в ножны:
— Не обращай внимания. Она странная, но не враг. Нам нужно найти Ликвика и помочь Виллерту.
Последовав за колдуньей. Они обнаружили алебардиста в том же виде, в каком оставили. Он лежал на спине, покрытый слоем грязи и нечистот. Серриса очистила его лицо, боясь, что тот задохнётся, но сделала это напрасно. Воин почти не нуждался в воздухе.
Друм сплюнул в грязь и сказал:
— Не жилец. Мы теряем время.
Он видел торчащие обломки стрел, видел вскипевшую от ядовитых испарений кожу на пальцах, и видел изъеденное насекомыми лицо. Но говорящий за мёртвых был не согласен с выводами щитоносца, потому что карл не знал того, что знали Серриса и мечник.
Скинув с себя шкуру, женщина уселась в грязь, нисколько не смущаясь окружающих мужчин, сложила ноги по турецки, наклонила голову и уставилась на Виллерта затуманенным взглядом:
— Здесь прорва энергии убийца, но я не знаю, что делать. Не знаю, как исцелить его раны. Однажды ты нашёл выход. — Художница уставилась трёхликому прямо в глаза. — Найди его снова.
Чувствуя себя лишним, карл проворчал:
— Поищу Ликвика.
Но у трёхликого были иные планы:
— Нет. Ты останешься. Нашего резервуара не хватит чтобы помочь. А ты сможешь. Мы научим… а потом поможем найти обожжённого.
Карл уступил несмотря на то, что чувствовал себя побитой собакой. Так шажок за шажком, говорящий за мёртвых, приучал себя слушаться. Он считал, что офицеры его будущей армии, должны ему доверять.
Глава 5
Пески
Концепция заживления ран проклятого существа, которым стал Виллерт, заключалась в простейшей схеме. Чтобы исцелить мёртвое и живое, нужно связать между собой две силы. Магию смерти и любую живую, исцеляющую силу. Будь-то природные заговоры, руны, жреческие подношения или магия света.
Вот только несмотря на известную поговорку, подобные противоположности вовсе не стремились друг к другу.
И в то время, когда наши спутники хотели спасти разум воителя от полноценной смерти, мы ставили себе куда более амбициозные задачи. Виллерт — эффективный воин ближнего боя, а затруднения с обычными инструментами исцеления делает его уязвимым. Мы решили не только попробовать спасти его, опираясь на излюбленную системой логику, но и решить проблему с последующим заживлением ран.
Совместно с остальными ходоками мы оттащили находящегося на грани алебардиста к трупу убитого короля. Вырезали на щеке воителя руну Айис, способную исцелять живую плоть. Заполнили её кровью высшего зверолюда и этой же кровью же обвели руну Кан, что чёрными кругами связывала его губы и обе челюсти, ещё со времён боя на улицах Юмирона.
Чужая кровь позволяла экономить энергию. А кровь хозяина логова, позволяла экономить много энергии. Сила, которая таилась в её глубинах, была куда больше, чем та, которую мы пролили в таверне, чтобы зачаровать свои чёрные искры.
Алебардист завис между жизнью и смертью. Вирт готовился поглотить его память, но медлил, система анализировала ситуацию и следила за развитием событий, пытаясь понять, насколько логичным будет существование такого существа в роли ходока. В любой момент его память могла раствориться, а он сам превратиться в бездушного монстра, одного из многих, что заселяли этот мир.
Или же… стать кем-то вроде Ликвика. Оболочкой от былого ходока, пустым аватаром, пишущим свою историю с чистого листа.
Серриса внимательно следила за нашими действиями и даже Друм, чей интерес к рунам был знаком нам не понаслышке, вместо того чтобы приглядывать за округой, вовсю глазел на происходящее действо.
Поймав на себе взгляд некромантки, наш аватар сухо выдохнул:
— В нашем арсенале нет тёмных рун.
Это утверждение было враньём. Мы знали все руны этого мира, но не могли их использовать, страшась ответа системы.
— Ты должна вырезать на его щеке тёмное слово или знак. Что-то из твоего арсенала, способное восстанавливать целостность некротических объектов.
Снова погружая кончик ножа в чужую плоть, мы вырезали на его лбу ещё две руны. Символ бесконечности в виде перевёрнутой восьмёрки и круг, означающий цикличность энергий.
Для того чтобы увидеть свойства книги, спрятанной в сумке колдуньи, нам не нужно было её касаться или раскрывать. Машинная часть нашего разума без труда «вскрывала» такие системные предметы, позволяя заглянуть в самую их суть.
Мы знали, что некромантка открывала книгу и уже сорвала с неё одну из печатей. Предательством и убийством близкого человека. А под сорванной печатью таились знания, в числе которых было нужное слово-ключ, одно из тех, коими сыпал Виллерт.
Колдунья достала засапожный нож, поднесла его к щеке воина и помедлив, спросила:
— Сработает?
Мы ответили честно:
— Не знаем.
Она вырезала на его щеке слово смерти — Роммор. В отличии от традиционной письменности, буквы мёртвого, практически неизвестного живому миру алфавита, складывались в слова по иному принципу. Во-первых, вертикально, а не горизонтально. Во-вторых, читались одновременно с двух сторон сложением звуков. Что само по себе было необычно.
Упавший на колени карл спросил:
— Что дальше?
Мы окинули взглядом грязные, но сосредоточенные лица спутников:
— Вы отдадите ему свою энергию. Активируете всё вырезанное и посмотрим, что будет. Готовы?
Дождавшись кивков, мы положили ладони своего аватара на плечи окруживших нас ходоков, чтобы сжать пальцы и дополнить голосовую команду — тактильной, но наше действие возымело другой эффект. Карл и колдунья проделали то же самое, ложа руки на плечи друг-другу и нам.
Наш аватар, сидящий на груди у Виллерта, и стоящие на коленях по разную сторону от головы воителя ходоки, образовали треугольник. И тогда мы выдохнули:
— Сейчас!
Слово смерти и руна жизни, зацикленные друг на друга комбинацией цикличности энергий и символом бесконечности, связанные между собой и материей — руной Кан…
… вирт проглотил комбинацию, проживал, оценил её вкус, и признал логичной.
Магия крови, использованная нами ради большей энергоёмкости заклинания, запекла раны воителя и вплеснувшись через глаза и рот безудержным потоком энергии, разорвала наш треугольник и разбросала в разные стороны.
