Подобное расположение говорило только об одном — пользоваться ими приходится часто.
Гостевой дом встретил отряд тишиной и чистотой. В общем зале никого не было, в очаге тлели поленья поддерживая помещение сухим.
Серриса раздражённо вздохнула и прокричала:
— Хозяева! Есть тут кто чёрт вас возьми⁈
Стройная крестьянка лет тридцати на вид, в белом платье и фартуке, заляпанном мукой, выглянула из-за проёма за стойкой:
— Чего кричишь? Если детей разбудишь, метлой погоню! Криком только беду можно накликать, да мужиков позвать в случае беды. — И переведя взгляд на пол всплеснула руками. — А грязи то сколько натащили! Не уж то в собственный дом так же, в грязной обуви ломитесь⁈ А ну кыш на улицу обтирать сапоги!
Некромантка надулась, готовясь выдать гневную тираду, но большие и крепкие ладони Виллерта аккуратно и легко приподняли её за плечи чтобы через секунду вынести на улицу. Остальные последовали за ними.
Колдунья всё ещё беззлобно бурчала, когда они начали оттирать сапоги от ступени и мыть их в ближайшей луже.
Череда бесконечного кровопролития закончилась, и ходоки были этому рады.
* * *
— Никогда не видал такой толстой шкуры? Точно жаболюдская?
Трёхликий работал с заготовкой, натирал её скребком пока кожевник растягивал куски необработанной шкуры короля жаболюдов на стоящих вдоль стены жердях.
— Он был у них главным.
Кожевник хмыкнул:
— Стало быть, короля убили?
Говорящий за мёртвых, не переставая скрести, кивнул:
— Убили.
Они пробыли в деревне сутки. Отмылись, выстирали и высушили одежду. Попробовали торговать, но торг не задался. Местным ни к чему была королевская слизь, пропитанное ядом оружие и магические побрякушки. Удалось обменять лишь редкого качества лук без тетивы и добротный топор, подобранный Виллертом в яме.
Денег у крестьян почти не было, зато нужных походных товаров хоть отбавляй. Несколько крепких рюкзаков, походные наборы и спальники стали достойной, бартерной платой.
Кроме того трёхликому, к которому относились не в пример лучше из-за его рыцарской накидки с раскинувшимся на ней гербом, удалось узнать, что раз в месяц деревню посещает караван торговца. Привозит железо и разную всячину, обменивая товары на болотные травы.
Его-то и ждали ходоки.
Караванщик знает местность и дороги, а значит может рассказать о расположении многих населённых пунктов. До следующего его появления, следовало прождать как минимум две недели. И поэтому отряд потихоньку восстанавливал силы.
Серриса, смыв с себя грязь и отстирав балахон, притягивала взгляды местных мужчин, чему женщины были самую малость не рады. А с молчаливым Виллертом, с ног до головы покрытым свежими, тряпичными бинтами, предпочитали не связываться. Чураясь встречи с ним так, словно последний, был прокажённым.
Чего нельзя было сказать о карле.
Пока Ликвик и Виллерт, каждый вечер проводили на лавке у очага спиной к общему залу, Друм во всю резался в кости и пил пиво пыхтя своей трубкой. Он молниеносно нашёл общий язык с местными, травил байки о приключениях группы (серьёзно приукрашивая все события) и до хрипоты спорил о способах рыбалки на болотистой местности.
Закончив скоблить кожу, трёхликий снял её с распорок и погрузил в бочку со специальным составом. Здесь она будет томиться, пока не пропитается и не станет гибкой и крепкой.
Убийца работал с кожевником не просто так. Его уровень создания вещей должен соответствовать приобретённым навыкам и контактам во внешнем мире. Потому что невозможно компенсировать все подобные нюансы одной только подделкой отчётов.
Мечник считал, что контактировать с объектами класса «учитель» — необходимо. Подделанные отчёты для системы могут содержать в себе куда более высокую степень обучаемости, чем у среднего ходока, но маскировка требует настоящих контактов.
Необработанная кожа короля жаболюдов являлась редким материалом, но после профессиональной обработки кожевником привыкшим работать со шкурами болотных тварей, а также проверки удачей, её куски в каждом из трёх-четырёх случаев получались великолепного качества. А значит комплект экипировки, созданный из такой кожи, во всём будет превосходить свой аналог из шкур тэклитов.
Закончив работу, ходок попрощался с кожевником и вымыв руки — вышел вон.
Над деревней смеркалось. Народ тянулся в таверну. Из-за накидки с гербом и звания пэра, базовая репутация трёхликого была выше, чем у остальных его спутников, но с местными мечник старался не контактировать. Лишние контакты запускали ненужные ему цепочки событий.
Староста, определив в нём лидера, дважды за утро предлагал подсобить с охотой на болотную гидру и сбором трав к приезду каравана, но убийца, обещая подумать — тянул время. Он понимал, что отряду нужны силы, которых не будет без отдыха.
Проскочив общий зал быстрым шагом, он поднялся на второй этаж, но не стал заходить в свою комнату. По длинному коридору прошёл дальше, к открытой и пустующей веранде, на которой сел и приступил к медитации.
Находясь в таком состоянии его аватар получал бонусы к восприятию, а ИскИн снимал часть нагрузки с человеческой части их совместного Я.
Человеческой психике требовался отдых и свобода действий, и несмотря на вал внутренних ошибок, система синхронизации обоих личностей совершенствовалась с каждым днём.
Они уже не терялись в разговорах. Потому что говорил человек, а ИскИн лишь помогал, собирая окружающую информацию. В бою аватаром руководил машинный разум, а человек концентрировался на хладнокровии стараясь своей эмоциональной реакцией не усложнить работу их общего тела.
Совместные действия, совместная цель и одна жизнь на двоих, стали их смыслом.
Стрелок у водопада, поставивший говорящего за мёртвых на край смерти, не только заставил трёхликого пересмотреть тактику своих действий, но и сплотил его разрозненные личности.
Путь был ясен, несмотря на то что обрастал дополнительными, способствующими достижению основной цели планами.
К сожалению, вербовка внутри маленького поселения на границе болот была невозможна. Ходоки были здесь редкими гостями и агитировать на вступление в клан было попросту некого.
Мечник услышал мягкие шаги Серрисы ещё до того, как она дошла до конца коридора, отметив в глубине своей раздвоенной натуры не свойственный машине интерес. Человек внутри него истосковался по женщинам, а колдунья была единственным объектом женского пола, который находился в непосредственной близости и уже был изучен многочисленными визуальными контактами.
— Не помешаю?
От некромантки приятно пахло травами и мыльным корнем. И несмотря на то, что она в действительности срывала сеанс медитации, аватар говорящего за двоих выдохнул «нет» и раскрыв глаза уловил запах вина.
— Будешь? — Девушка прошла к стоящему у парапета столу и села на простой, деревянный стул, помахивая по дороге глиняной бутылкой. — У меня только одна кружка и я не рассчитывала на компанию.
Пить было глупо. Алкоголь, как и наркотик используемый Друмом, вызывал привыкание, притуплял мыслительный процесс и реакцию. А также мог являться источником разнообразных подсыпанных в него ядов.
Говорящий за мёртвых пробежался глазами по бутылке заглядывая в её внутренние свойства и улыбнулся:
— Буду.
Человек вышел на передний план оттеняя собой ИскИна, продолжающего работать в фоновом режиме. Секс и выпивка по мнению последнего были отличным способом разгрузить психику запертого внутри человека. Тревожила лишь возможная привязанность к некромантке, способная развиться и стать проблемой в будущем.
Сев, напротив, трёхликий поймал скользящий по отполированным доскам стакан, наполовину заполненный вином, и уперев локоть в стол встретился глазами с колдуньей:
— За что пьём?
Некромантка подарила ему ответную улыбку и поднявшись, с громогласным скрипом передвинула стул на его сторону, чтобы в следующую секунду сесть рядом и опустив голову на плечо убийце, легонько стукнуть бутылкой по его кружке:
