Некромантка помогала ему во всём. Работа с кожей и костью нравилась художнице и приносила ей удовольствие. Шкуры ложились одна на другую и под жаром магии намертво соединялись без всяких нитей. Кусочки костей становились застёжками и пуговицами, а крупные детали вроде той же фибулы или бляхи на ремень, формировались из крупных костей и всегда выполнялись в одном и том же образе трёхглазого дракона.
Стоит ли говорить, что система назвала комплект — « Королевским пожирателем топи»?
В конце недели, когда с примеркой и подгонкой было покончено, трёхликий в гибком нагруднике из чешуи, с толстыми наплечниками из жаболюдской кожи спустился в общий зал таверны и народ сидящий там замолчал.
Потому что убийца, выглядел королём среди черни.
* * *
Пламя ревело подпитываемое магией и насыщало воздух жаром. Внутри кузницы было настолько жарко, что первый выпавший снег таял, едва касаясь навеса.
— Ты же знаешь, надолго меня не хватит!
Карл использовал заклятье огненного плаща, чтобы за краткий промежуток времени раскалить чёрные искры. Парные клинки расцвети красным цветом. Энергия сияла, срываясь белоснежными лучами с раскалённых рун.
Стоящий у выхода трёхликий перекрикивая гул пламени, выкрикнул:
— Сейчас!
Продолжая источать пламя, Друм шагнул к наковальне и под треск опадающих языков огня возложил мечи друг на друга. Чтобы через мгновение на них обрушился удар большого, кузнечного молота, зажатый в мускулистых руках Виллерта.
Заклинание огненного плаща действовало в отрыве от тела карлика и держа клинки на границе действия заклинания, недалеко от собственного тела, Друм с лёгкостью разогревал их, что, впрочем, не помешало ему одеть огромные кузнечные варежки, чтобы не обжечь при этом руки.
Немёртвый воин был единственным кто, обмотавшись мокрыми, тлеющими в данный момент тряпками, мог выдержать прущий во все стороны жар. Здесь же, забившись в дальний угол, огню молился Ликвик.
Со стороны происходящее могло показаться дурдомом… если не знать зачем затевалось.
Молот опустился десяток раз сминая клинки в единую, раскалённую едва ли не до бела массу. И тогда говорящий за мёртвых поднял ладонь:
— Достаточно, дальше мы сами.
Первым наружу выскочил Виллерт. Несмотря на то, что Друм поддерживал «огненный плащ» на минимальной мощности, бинты воителя вовсю дымили, и чтобы уберечь собственное тело, алебардист с ходу упал в свежевыпавший снег. Следом, наружу выскочил Друм, с радостью утирая пот дрожащими от растрат энергии руками и хватая ртом холодный воздух.
Единственным кто остался, был Ликвик. Этот потел, но терпел, сидя в своём, дальнем углу.
Трёхликий не стал ему приказывать выйти, да тот бы и не послушал. Убийца молча прошёл к рабочему месту, поправил фартук и взялся за молот. Каждый из ходоков добровольно пожертвовал ему целый стакан собственной крови для рун, которые сейчас были нарисованы на кузнечном молоте.
Безымянный ковал себе новое оружие.
Самое интересно в произошедшем было то, что даже безумный тёмный эльф Ликвик, неожиданно для остальных принял лидерство мечника и когда все надрезали себе ладони братаясь с ним кровью, молча подошёл и разрезал свою.
Слепо ли повторял это действие безумец или сделал это осознанно… было загадкой даже для ИскИна. Тем не менее его кровь теперь тоже участвовала в ритуале и говорящий за мёртвых этому не противился.
Двигая щипцами заготовку, он обрушивал на неё удар за ударом. Иногда отвлекаясь и кидая взгляд на верстак, на котором лежала изящная рукоять из укреплённой кости, увенчанная противовесом в виде головы всё того же, трёхглазого дракона.
Когда оба зачарованных клинка под ударами молота превратились в единую полосу светящейся энергией стали, говорящий за мёртвых приступил к созданию хвостовика и дола.
В кузне стоял шум, мускулы на руке убийцы давно вздулись венами и «горели» но он продолжал работать, точно зная, что его выносливости хватит. Так, в брызгах искр и магическом огне, посреди сияния энергии, которой погибшие руны поделились с металлом, рождался меч короля, пришедшего с болот.
Ещё дважды в кузню в назначенный час заходил карл. Восстановив часть затраченных сил медитацией Друм помогал огнём своего заклинания. Крупный молот был отложен в угоду мелкому, а рдеющая заготовка закалялась в вечно свежей крови многоглавого монстра, смешанной с кровью ходоков-побратимов.
И конечно же, в финале, перед самой сборкой, клинок был зачернён.
* * *
— Эти новые руны на твоём мече… ты научишь меня?
В глазах карлика отражались блики племени. Отряд вышел из Песок проведя в деревне почти месяц, обзавёлся новой, редкой и великолепной экипировкой, созданной из материалов, добытых на болоте, и сейчас грелся у костра.
Шкуры с туши гидры и короля жаболюдов хватило на всех. При участии Серрисы способной плавить останки погибших существ, вещи выходили аккуратными и практически лишёнными швов, что серьёзно сказывалось на их качестве. Самая крупная чешуя и толстая кожа отошли Виллерту. Он щеголял в комплекте «Болотного сокрушителя». Сила, живучесть и физическая защита воителя поражали воображение, но при этом он сохранял баланс с ловкостью, что серьёзно сказывалось на его подвижности делая алебардиста не только сильным, но и достаточно мобильным.
Трёхликий, сидящий к карлу боком и смотрящий в глубины тёмной, укрытой пока ещё неглубоким снегом рощи, провёл пальцами по рунам на лезвии двуручного меча и ответил, уводя разговор в сторону:
— Мы подумали и желаем создать клан.
Слова упали на землю свинцовыми гирями и прекратили все разговоры.
Над стоянкой повисла тишина, не нарушаемая даже бормотанием Ликвика. После работы в кузне, во время которой на теле убийцы играли блики огня, а молот каждые пару секунд выбивал из заготовки искры, обожжённый рыцарь проникся к лидеру отряда уважением.
Первой пошевелилась Серриса:
— Я не против. Мы через многое прошли, можем доверять друг другу и являемся хорошими бойцами. Да и экипировка у нас уже считай гильдейская, комплекты словно братья и сёстры. Весь использованный металл закалён в пожертвованной для этого крови.
Друм выдал барабанную дробь, пробежавшись пальцами по стоящей у его ног шестерёнки. Карл сидел на собственном рюкзаке, положив одну руку на щит, а второй, упёртой локтем в колено, придерживал курительную трубку.
Его болотный комплект был компромиссом между подвижностью и защитой, Друм обзавёлся композитным шлемом из кости и металла, покрытым сверху костистой кожей Крокотайлов, полуразумных ящеров, целую стаю которых отряд истребил пока их лидер был занят работой над первым комплектом:
— А почему нет? Я слыхал, для этого нужно показаться в крупном городе и посетить знатный дом, чтобы за кучу бабла выправить грамоту и начертать знак. У нас может быть свой собственный герб! — Сделав ещё одну затяжку и выпустив струю дыма он хлопнул себя по груди. — Я в деле.
Повернувшись в сторону алебариста трёхликий дождался кивка и обратил лицо к Ликвику:
— А ты что думаешь?
Тёмный эльф вздрогнул и неожиданно для всех присутствующих переспросил:
— Я?
— Тебя что-то удивляет?
Ликвик растерялся. Во взгляде мечника не было даже намёка на сострадание или неприязнь. Он смотрел на искажённое лицо прямо, без жалости или тени смущения… как на равного.
Руки тёмного эльфа затряслись, и он отвёл взгляд, переплетая пальцы и стараясь скрыть предательскую дрожь. От взгляда говорящего за двоих не укрылось, что происходит что-то странное. Вирт искажался, система пронизывала реальность и что-то кардинально меняла, но машинная часть его разума не могла понять, что именно.
Ходоки на интуитивном уровне чувствовали эти изменения и замерли, не вклиниваясь в их разговор. А Ликвик повёл плечами и наблюдая за пламенем, облизывающим поленья, покрутил головой и заикаясь кивнул.
— Нет-нет… я г-г-г-отов.
