— А в чем оно заключается? — сделал я непонимающий вид.
— Люди со всей страны едут сюда, чтобы принять участие в священной борьбе, — с лихорадочным блеском в глазах сказал чиновник. — Нужно привезти их сюда, разместить, накормить, в конце концов… Деньги потребны для этого.
— Сколько? — спросил я.
— Ну… с учетом ваших активов, пятьсот тысяч долларов будут достаточно, — милостиво сказал он. — Вы все вернете сторицей, когда мы победим.
— Изыскивать надо, — процитировал я Диму Семицветова из известного фильма. — Сами понимаете, все средства у нас в обороте. Мы их в мешках не храним. Я вечером дам ответ. Это так неожиданно, знаете ли… А сумма очень существенная…
— До вечера, не больше, — он посмотрел на меня немигающим взглядом и взмахом руки отпустил. Как будто я халдей какой. Вот урод!
Смирив желание пробить двоечку в эту наглую харю, я вышел в приемную и бросил в сторону оставшихся загадочную фразу.
— До единицы поднял!
Я постоял, убедился, что меня услышали, и гордо удалился, наслаждаясь перекошенным лицом известного всей стране продавца воздуха под собственной фамилией. Я точно знал, что у него таких денег нет. Понты у него вместо денег и толпы обманутых партнеров.
* * *
Вечер я встречал в казино, занимаясь тем, чего не любил больше всего — наживал новых врагов. Почему-то, когда к тебе приходит успех, множество людей совершенно искренне считает, что именно ты должен решить все их проблемы. Особенно это касается дальних родственников, соседей и уже их дальних родственников. Слава богу, родни у меня не было, а из соседей — одна Зойка, а то бы я с ума сошел. И если попов (всех, кроме отца Сильвестра) и назойливых представителей расплодившихся благотворительных фондов отсеивала охрана на входе, то со знакомыми бандитами, коммерсантами и чиновниками было куда сложнее. Они имели прямой доступ к моему многострадальному мозгу и ебали его без остановки.
Сегодня пятница, а потому я решил скрыться от людей… где бы вы думали? В самой толчее зала казино. А где же еще? Ну кто в здравом уме будет обсуждать важные вопросы в таком месте? Я был доволен своей смекалкой и отдыхал, наслаждаясь одиночеством. Зал полон народу, фишки шелестят на столах, а дорогие, очень дорогие и невероятно дорогие московские бляди, зачем-то притворяющиеся светскими дамами и певицами, восторженно визжали, когда шарик останавливался на красном. Но тут ко мне подбежала Люба с моим же мобильником, который я, ввиду его тяжести, ей оставил. И она все испортила.
— Сергей Дмитриевич! — Любка смотрела на меня с детским испугом, прямо как вчера. — Вас! Председатель Верховного Совета! Лично звонит.
На нас начали оборачиваться. Соседний крупье даже игру остановил. Надо будем сказать Карасю, чтобы штраф ему влепил. Крупье — он как робот должен быть.
— Скажи, что меня нет, — поморщился я, и без нее прекрасно понимая, кто это мне наяривает на ночь глядя. — Ответь, что не знаешь, где я. Хотя нет, не так! Скажи, что я в бане, пьяный, и с толпой блядей, таких же, как у них в Белом доме. А самому пусть обязательно передадут, что идет он на хуй! Вот так и скажи, слово в слово.
Во всем зале установилась гробовая тишина, и даже остановившийся шарик рулетки уже никого не интересовал. Все уставились на меня. Кто-то с недоумением, а кто-то с веселым восторгом и завистью.
— Что??? — Любка смотрела на меня так, как будто у нее остановилась сердце. — Но я не могу… Он же сам у телефона…
— Хлыстов у аппарата, — я вырвал у нее трубку. — Ты что, все слышал? Да и хер с тобой. Понял, куда тебе пойти? Н-а х-у-й! — отчетливо повторил я. — В жопу себе свои угрозы забей, чертило. В ауле у себя козами командуй. Ишь, понаехали!
И я нажал «отбой», ощущая, как ухнуло мое сердце куда-то в пятки и как сгустился воздух в зале. На меня теперь смотрели с ужасом, как на покойника. Хотя нет, не все. Кое-кто смотрел с уважением и затаенным страхом, словно не узнавая. Любка и вовсе упала в обморок, прямо на руки какому-то немцу, который, не скрывая восторга, облапил жадными пальцами ее роскошные телеса. Наш администратор, вращаясь в высших кругах молодой российской демократии, прекрасно поняла, что я только что сделал, и чем мне это грозит. А заодно и всем сотрудникам. И она потеряла сознание от ужаса.
— Всем шампанского! — крикнул я на весь зал. — Вы что, господа, никогда не ставили на зеро? Попробуйте, вам понравится! Сегодня казино удваивает выигрыш. Один к семидесяти, если шарик в первый розыгрыш упадет туда! Удачи в игре!
И я вышел, с сожалением глядя на бледного, словно полотно Боба Дональдовича. Не привык еще американец к широте русской души. И к запросам наших баб он тоже не привык. Ну ничего, утром поймет, когда кассу посчитает. Да сейчас же половина здешних шалав (читай — светских львиц, дизайнеров и певиц ртом), окинет своих спутников оценивающим взглядом, в котором те прочтут несложную мысль: а настоящий ли ты мужик? А способен ли ты поставить на зеро так же, как Серега Хлыст прямо сейчас? Если не бизнес и жизнь, то хотя бы деньги. И они поставят. А я вас уверяю, зеро в рулетке выпадает исключительно редко. Особенно если крупье давно работает на своем месте.
Я вышел на улицу и закурил на промозглом ветру, с десятого раза пытаясь добыть огонь из зажигалки. У меня ничего не вышло, и это сделал Руля, который, совершив благое дело, стоял около меня и держал в одной руке зонтик, а в другой — мою мобилу. И не успел я втянуть в себя вторую сигарету, как она зазвонила опять.
— У аппарата, — хмуро ответил я. Не знаю, кто мне сейчас набрал. Наверное, гробовщик, чтобы уточнить мерку.
— Ну ты даешь, Сережа! — услышал я на том конце провода веселый голос Гирша. — Мне уже человек пять позвонили. Ну ты и учудил. Знаешь, слухи ходят, что ты парень отчаянный, но, как оказалось, я тебя серьезно недооценивал… Ты бы знал, как хохотал Борис Николаевич! Я давно такого не видел.
— Он что, знает? — я приоткрыл рот, и проклятая сигарета упала в лужу и обиженно там зашипела. — Но как?
— Да вся Москва уже знает, — коротко хохотнул Гирш. — Ты бы в Сургут на пару недель уехал, что ли. Или на морское дно нырнул. Шутник этакий… — и в трубке пошли короткие гудки. Это он отключился.
Я стоял и думал. И вроде знаю, чем эта история закончится, а все равно страшно до ужаса. Скорее всего, они решат со мной потом разобраться, после всего… Но что им стоит пару автоматчиков прислать к подъезду. Сейчас ведь всем на все насрать будет. Кровушка рекой польется. Свалю-ка я, пожалуй, из города. Но не в Сургут, это слишком предсказуемо, а куда-нибудь еще… А вот куда? Придумал!
Глава 17
Решение свалить куда-нибудь оказалось верным, и за месяц вынужденного отдыха на Кипре я успел осмотреть все наши инвестиционные виллы, изучив там каждый гвоздь. От моря и солнца меня вскоре уже начало тошнить, и сильно захотелось на работу, в промозглую, дождливую Москву. Поэтому, как только стало можно, я прыгнул на самолет и вернулся домой. Четвертого октября, с самого раннего утра я уже был в офисе, сидел в кабинете и смотрел прямое включение по НТВ из окрестностей Белого дома. Показывали все без купюр, потому как отчаянные корреспонденты торчали прямо рядом с оцеплением.
Дверь распахнулась без стука — на пороге стоял Димон Китаец, красный, взъерошенный, в кожаной куртке нараспашку. За ним вваливается остальная братва — Карась, Копчёный, Штырь, Саня Троллейбус. От них разит дорогим виски и какой-то нервной, пьяной энергией.
— Серый! — орёт Китаец, размахивая бутылкой Macallan. — Ты видал, что творится? Танки пошли!
— Видал, — говорю спокойно. — Присаживайтесь.
Убавляю звук на пульте, нажимаю кнопку коммутатора и прошу девочек из секретариата принести какую-нибудь закуску. Похоже, братва пила на голодный желудок. Вон, как качает Карася… Как бы их тормознуть с бухлом? Сегодня нужно иметь трезвую голову.
Но какое там! Они все на взводе, перебивают друг друга:
