"Фантастика 2025-32". Компиляция. Книги 1-36 (СИ) - Вязовский Алексей

Грохот выстрела. Звон стаканов. Горький дым сигарет. Чёрные клубы над Белым домом. К моему сотовому отправляется Йосик. Он названивает в дилинг банка, узнает, как открылась биржа.

— Сергей Дмитриевич! Там это… Рубль падает.

— Хрен с ним, с рублём, — отмахивается Копчёный. — Сегодня другое решается. Не упадет ли Россия.

И все молча киваем. Сегодня мы здесь, на мосту, пьём с танкистами и смотрим, как горит не просто здание — горит целая эпоха. Советская эпоха, которая уже никогда не вернется. Танк стреляет снова, и мы поднимаем стаканы.

Я очень надеялся выспаться, ведь мне все-таки позвонили со Старой площади и торжественным голосом пригласили на прием в Кремле. Идти туда с помятой рожей не хотелось, и я не стал включать будильник. Надо прийти в себя — душ, плотный завтрак. Но не срослось…

— Серый, ты должен приехать! — в голосе Китайца я услышал панику. Это было странно, ведь учитывая степень отмороженности данного персонажа, должно было произойти что-то и вовсе из ряда вон.

— Что случилось, и куда приехать? — зевнул я, поглядывая на часы. Четыре утра! Да он совсем охренел…

— На Хованское, сейчас, — нервно ответил Димон. — Колян за тобой уже выехал.

Ого. Китаец просто так моего водилу поднимать бы не стал.

— Да что за херня там у вас происходит? — проскрипел я. Накидались вчера с танкистами знатно, а Ленки, которая заботливо выложит на стол таблетку и записку, от чего именно эта таблетка, дома нет. Она в Штатах и, насколько я знал, еще не родила, хотя в клинику уже устроилась.

— Да где же вы родимые? Кругленькие, беленькие, — хлопал я дверцами шкафов. — Ну никогда запомнить не могу, где это все лежит! А, вот же он!

Я забросил в себя сразу два цитрамона и запил водой из-под крана. Она была полное дерьмо — отдавала привкусом железа гнилых труб. Почки отвалятся когда-нибудь, будет мне наука. Или железо — это хорошо? Будет мощный гемоглобин. Я со стоном всунул ноги в джинсы и надел водолазку. Навряд ли меня на светский раут приглашают. Кстати, а куда меня приглашают? Китаец не сказал, а я, мучимый похмельем, даже не спросил. Разборка? Он бы и без меня вырулил. Наблатыкался уже неслабо, да и репутация полного отморозка на него работает. Нет, это точно не разборка, не назначают стрелки так рано. Госорганы наехали? А за что? И почему ночью? Короче, я ничего не понял, но на всякий случай взял пистолет, а в карман сунул ксиву помощника депутата от ЛДПР. И вроде бесполезная пока херня, а неплохо так мозги проясняет особо ретивым чинушам. Опробовал уже пару раз.

На месте мы оказались минут через тридцать. Ранним утром Колян не заморачивался соблюдением скоростного режима, да и мигалка распугивала едва проснувшихся автолюбителей и бойцов коммунального фронта. А вот и оно… Да, дерьмо полное, и мы в нем сидим по уши. Я тут же догадался, за каким хером у запертых ворот стоит тентованный КАМАЗ, кто его привез и, главное, что в нем лежит. Не здорово быть в такое время владельцем крематория.

— Полковник Василенко! — меня остановил огромный, почти квадратный мужик в камуфляже и берцах. Он махнул перед моей похмельной физиономией коркой немереной крутизны и безапелляционно произнес.

— Открывай ворота и запускай свою печку! Заебались уже ждать.

— Основания? — я наклонил голову и выдохнул на него весь скопившийся перегар. — Документ привез?

— У меня приказ, — твердо сказал полковник. — Не положено документ.

— А что тут у тебя? — спросил я, и полковник приоткрыл полог.

Нельзя сидельцам по матери ругаться, и я не стал. Вслух не стал, а про себя крыл почем зря. И этого полковника, и его начальство, и нашего президента, который допустил это. Кузов был набит телами, брошенными беспорядочной кучей. Молодые, старые, в основном мужики, но и несколько голых женских лодыжек я увидел тоже. В глазах паренька, что лежал в метре от меня, навсегда застыло какое-то наивное удивление и совершенно детская обида. Он до самого конца не верил, что это происходит с ним по-настоящему. Пацан ведь совсем… И меня вывернуло от этого зрелища наизнанку. Я блевал натужно, до боли в животе, до появления горечи во рту. А полковник лишь смотрел на меня недоуменно.

— Открывай ворота, — снова потребовал он и зло оскалился. — У нас время! Скоро еще десяток таких КАМАЗов подъедет. И чего это вы, Сергей Дмитриевич, слабину дали? У вас ведь и у самого руки в крови по локоть. Вы у нас человек известный.

Я вытер рот платком, который заботливо подал мне Коля.

— На мне невинной крови нет! — ответил я, устало привалившись к кузову спиной. Меня трясло как осиновый лист. — Я в отличие от тебя, сука, невинных людей не расстреливал. Мы солдаты, а не палачи, и воюем с такими же, как мы сами. Если человек по кривой дороге пошел, то он уже знает, что свою пулю поймает когда-нибудь. Он готов к этому, понимаешь? Такая у нас жизнь, и мы ее правила приняли. А то, что ты сделал… Гореть тебе в аду, падла!

Ну сейчас подеремся. Или будет что посерьезнее. Я тихонько расстегнул пуговицу на пиджаке. Успею вытащить Макаров? Сильно сомневаюсь. Это спецура. Он от меня мокрого места не оставит, и ствол не поможет.

— Открывай ворота, — спокойно посмотрел на меня полковник. — И ты ни хрена не понимаешь. Это мятежники, а не мирняк! Они бы страну кровью залили, как в Гражданскую. Мы это сделали, чтобы такие, как ты и дальше жировать могли.

— Открою, — согласно мотнул я головой. — Если ты мне двух главных покажешь. Вице-президента и председателя вашего сраного Верховного Совета. Если они тут, в этом кузове, я сам замок с ворот сниму и рубильник дерну. И даже тела разгружать буду…

— Их тут нет, — зло засопел полковник. — Они в изоляторе на Лубянке, показания дают.

— Понятно, — усмехнулся я. — А что же ты с этих показания не снял, а? Тут же половина случайных людей! Они и оружия в руках отродясь не держали! Отдайте тела матерям и женам, пусть похоронят по-человечески. Что ж вы, суки, с людьми, как с падалью последней обращаетесь? Концы в воду решили спрятать, да? Как будто и не было ничего?

— Открывай ворота, Хлыстов! — заревел полковник. — Иначе сам в этот кузов ляжешь! Или ты думаешь, что тебе все можно? Послал прилюдно важного человека, и теперь в дамках?

— Да ни хрена ты мне не сделаешь, — зло усмехнулся я. — Я же целый помощник депутата. Я теперь плоть от плоти той же системы, что и ты. И сегодня вечером на приеме в Кремле буду руки всяким уродам пожимать и тосты поднимать за тех, кто эту бойню допустил. Я буду там, куда мясников вроде тебя не пускают. Проваливай, полковник, и жмуров своих увози. Можешь рапорт написать, что тебя уголовник Хлыстов тоже на хуй послал. Но если у тебя хоть капля мозгов есть, то ты их отвезешь в другое место, а сам скажешь, что тут света не было ввиду критической поломки электроподстанции. Зуб ставлю, что ее уже раскурочили. И стрелять ты здесь не будешь, потому что у тебя приказа нет. Все, вали отсюда!

— Ты же с танкистами на мосту пил! — зло посмотрел на меня Василенко. — Что же ты тут девочку из себя строишь?

— Танкисты воевали, — выплюнул я, — а ты безоружных людей, которые по глупости в Белый дом приперлись, просто взял и расстрелял. Там же бабы лежат. Или они тоже мятежники, полковник?

— Я тебя закрою! — Василенко пошел багровыми пятнами. — Ты у меня за соучастие на пятнашку сядешь…

— Я не сяду, — покачал я головой. — И ты, полковник, не сядешь за то, что сделал. И те двое уродов, что людей на убой привели, тоже не сядут. Никто не сядет. Все об этом просто забудут. Все будут жить так, как будто ничего не случилось. Будут пить, есть и трахать баб, и выбросят из головы этих людей. И знаешь, кто первый о них забудет? Те, кого сейчас на Лубянке допрашивают. Все, уезжай, полковник, тут тебе не обломится.

Через пару минут КАМАЗ взревел движком, выплюнул мне в лицо струю солярочного дыма, развернулся, растерев по асфальту блевотину, и погнал куда-то еще, чтобы спрятать следы чудовищного преступления. А я смотрел на удаляющуюся машину и не понимал: да кто же из нас на самом деле бандит? Я или государство? Ответ, что пришел мне в голову, оказался совершенно однозначен. Ну, точно, не я!