— ЧТО⁈ — рев Поломатова потряс зал. Его платформа с грохотом рухнула на пол рядом со мной. Он выскочил, не обращая внимания на тряску, его безумные глаза метались от дымящегося пепла к шару в моих руках, потом — ко мне. Понимание вспыхнуло в его взгляде, ярче любой голограммы.
— БОЛВАНЫ! ИДИОТЫ! КРЕТИНЫ С КВАРЦЕВЫМИ МОЗГАМИ! — нет, он кричал не на меня. Он орал на пепел. Топал ногами, разбрызгивая тлеющие остатки. — САБОТИРОВАТЬ МОЙ ПРОТОТИП⁈ ПРЯМО НА ЛЕКЦИИ⁈ ДА ВЫ ЗАСЛУЖИЛИ СГОРЕТЬ! ЗАСЛУЖИЛИ! ПУСТЬ ВАШИ ДУШИ ЗАЛИВАЮТ КИСЛОТОЙ В ТЕХНОМАГИЧЕСКОМ АДУ! ТВАРИ!
Его ярость была страшной, но… направленной. Не на меня. На тупость и подлость, которая едва не уничтожила его детище и пол-аудитории. Он выхватил у меня шар, прижимая его к груди, как ребенка, бормоча что-то про «идеальную обратную связь» и «мощь прямого отражения».
А потом мой взгляд нашел Свету.
Ее радостная улыбка исчезла. Бесследно. Будто ее и не было. Ее лицо было мертвенно-бледным. Губы — плотно сжаты в тонкую белую ниточку. Глаза, широко раскрытые, смотрели не на пепел, не на орущего Поломатова. На меня. В них не было ненависти. Была паника. Чистая, животная, неприкрытая. Как у кролика перед удавом. Она поняла. Поняла, что я все видел. Что ее саботаж (а это был ее саботаж, я чувствовал это костями) не просто провалился. Он обернулся против ее пешек с ужасающей, демонстративной жестокостью. И я знал.
Я позволил себе улыбнуться. Только легкий, ледяной изгиб губ. Улыбка хищника, увидевшего страх в глазах добычи. Улыбка, которая говорила без слов: Я знаю. Ты следующая.
В ее синих глазах паника сменилась ужасом. Настоящим, глубинным. Она резко отвела взгляд, вжавшись в спинку скамьи, стараясь стать невидимой.
Пустошь внутри тихо заурчала, довольная. Поломатов продолжал орать на пепелище, восхваляя «эффективность экстренного решения». Шар в его руках сиял ровным, послушным синим светом.
Война с Оборотневыми? Проблемы со светлыми? Все это вдруг показалось… простым. Понятным.
А вот холодный ужас в глазах Светы Рюрикович… Это была новая игра. Более опасная. Более интересная.
И я только что сделал первый ход.
Глава 23
Дым от тел сгоревших идиотов еще висел в аудитории, перемешиваясь с запахом озона и страха, когда коммуникационный браслет на моем запястье вибрировал коротко и настойчиво. Знакомое имя — вот и моя будущая супруга Кристина объявилась.
Мысль о Свете и панике в ее глазах мгновенно отступила, сменившись другим, куда более приятным видением. Темные волосы до пояса, глаза цвета грозового неба и взгляд, способный согреть даже лед Пустоты внутри меня. Моя невеста. Моя глава студенческого совета. Моя… гроза.
А с этой я еще поговорю — дома. Кажется, она забыла, кто тут у нас главный. Анальная кара во всех позах быстро прочистит ее мозги и покажет, как надо любить хозяина.
— Отпускаю! — рявкнул Поломатов, не отрываясь от своего чудом уцелевшего прототипа, который он теперь ласкал, как младенца. — Все вон! Особенно ты, Раздоров! Отличная работа с обратной связью! Жди премии! Или внеочередного взрыва! Или вызова к ректору. Или… Да мне плевать. Валите на хрен отсюда!..
Его безумный вопль потонул в гвалте студентов, рванувших к выходу. Я кивнул Таньке и Гиви — разберусь. Их понимающие взгляды сказали больше слов. Настя что-то бубнила про «неоптимальный метод нейтрализации угрозы», но ее тут же увлек поток бегущих.
А я шагнул в коридор, и браслет снова завибрировал. Соскучилась.
Уголки губ сами собой потянулись вверх. После утренней бойни, после кабинета Упыревой, после этого цирка с техномагом и сгоревшими болванами… Мне очень нужна была ее буря. Ее нежность. Она сама.
Кабинет главы студенческого совета приветливо встретил меня тяжелыми дубовыми дверями. Витражи здесь изображали эпичные битвы архимагов, а ковры глушили шаги. Я толкнул тяжелую дубовую дверь без стука.
— ГДЕ ТЫ ПРОПАДАЛ⁈ Гад!!! Изменщик!!! Сволочь!!!
Гроза обрушилась мгновенно, стоило мне лишь закрыть за собой дверь. Кристина стояла за своим массивным столом из черного дерева, заваленным свитками и хрустальными шарами. Но ни стол, ни статус не могли сдержать урагана, что бушевал в ее хрупкой на вид фигуре. Темные волосы взметнулись, как крылья разгневанной валькирии. Глаза, обычно глубокие и манящие, сейчас полыхали синими молниями. Она не просто кричала. Она излучала ярость, от которой воздух трещал статикой.
— Целый месяц, Видар! Сука!!! ЦЕЛЫЙ МЕ — СЯЦ!
Она метнулась ко мне, ее палец ткнул мне в грудь с силой, которой позавидовал бы Громов.
— Ни звонка! Ни сообщения! Как в Навь провалился! Я тебе десять тысяч раз на браслет звонила!
Я уклонился от второго тычка, чувствуя, как Пустошь внутри лениво ворочается, не видя в девушке реальной угрозы. Угроза была в другом — в дрожи ее губ, в влажном блеске глаз под гневом. Она волновалась. И это било больнее любого клинка.
— Крис, я…
— Молчи! — она замахнулась кулаком. — Сначала эта бойня у ворот! Весь академический чат взорван! Тысяча сообщений: «Раздоров устроил резню!», «Оборотневы объявят войну!», «Совет Темных в ярости!» Я чуть с ума не сошла! Думала… думала тебя там… — голос ее сорвался. Она снова замахнулась. — А ты! Ты даже не написал! Не сказал, что жив!
Я поймал ее запястье в воздухе. Легко. Ее кожа была обжигающе горячей.
— Потом кабинет Упыревой! — вырвалось у нее, она пыталась вырваться, но моя хватка была стальной. — Опять слухи! «Раздоров стер Мозгоправского!» «Он ходячее бедствие!» «Убийца магов!!!» «Повторное исследование силы»… И опять ТИШИНА!
Ее вторую руку я поймал так же легко. Теперь она была в моих руках, бьющаяся, как пойманная птица.
— А потом Поломатов! Три трупа на пепелище! И ты в центре! Я следила, подключилась к записывающим артефактам. Да у меня чуть сердце не остановилось от увиденного!!! ВСЕГДА, ГДЕ ТЫ, ПОЯВЛЯЕТСЯ ФИЛИАЛ НАВИ!
Ее дыхание сбилось, гнев начал сменяться чем-то другим — обидой, усталостью, страхом, который она так яростно прятала под гневом. Слезы наконец прорвались, скатившись по щекам, оставляя блестящие дорожки.
— Я мало спала… — прошептала она, уже не вырываясь, а обвисая в моих руках. — Все время ждала. Постоянно боялась… что придут и скажут… что тебя больше нет…
Сердце внутри сжалось. От боли. Ее боли. Я видел синяки под ее глазами, легкую дрожь в плечах. Она действительно переживала. Из-за меня.
— Крис… — мой голос был тише обычного, без ледяного металла, только хрипотца. — Прости. Так было….нужно.
— Нужно⁈ — она попыталась дернуться, но сил уже не было. — Ты… эгоист! Чудовище! Выродок!..
Но ругательства звучали уже без огонька, сквозь рыдания.
Я не стал больше уворачиваться. Не стал ловить руки. Я просто притянул ее к себе. Сильно. Жестко. Обнял так, что не оставил и шанса на движение, прижал к своей груди, чувствуя, как ее сердце бешено колотится о мои ребра. Она вскрикнула от неожиданности, попыталась оттолкнуть лицом, но я не отпустил.
— Отпусти! — слабый протест показывающий, что она еще сопротивляется.
— Нет, — прошептал я ей в волосы, вдыхая знакомый запах — грозы, чистоты и ее неповторимый, теплый аромат. — Не выпущу. Слишком долго меня не было.
Она замерла. Ее тело, напряженное как тетива, дрогнуло, потом медленно начало расслабляться. Рыдания стихли, сменившись прерывистыми всхлипами. Она уткнулась лицом мне в шею, ее дыхание горячим влажным пятном касалось кожи.
— Ненавижу тебя… — пробормотала она, но руки ее, наконец, обвили мою спину, впиваясь пальцами в ткань. — Ненавижу…
Я отстранился ровно настолько, чтобы увидеть ее лицо. Размазанная тушь, красные глаза, опухший нос. Самое прекрасное зрелище после утра, проведенного в аду.
— Соврала, — усмехнулся я, стирая пальцем слезу с ее щеки. — Ты меня обожаешь.
— В гробу я тебя видела! — фыркнула она, но уже без злости. В ее глазах, еще влажных, появилась знакомая искорка. Вызов.
