— Мне ждать чего-то неприятного? — сразу спросил я, оценив честность и прямоту сопровождающего.
— Нет, — Алексей покачал головой. — Если, конечно, вы не вызываете на дуэль за каждый брошенный в вашу сторону пренебрежительный взгляд. — Парень посмотрел на меня и улыбнулся. — Не сочтите за дерзость, граф, но ваша храбрость граничит лишь с вашей дурной славой.
— Дурная слава в прошлом, — заверил я спутника. — Что же до пренебрежительных взглядов — они меня не трогают.
— Рад слышать. Сейчас не время для дуэлей. Положение дел таково, что мы не можем терять ни опытных командиров, ни управителей драгунов.
— Это ваши слова или Кутузова?
— Светлейший князь велел по пути ввести вас в курс дела, — отозвался Алексей, перед которым, несмотря на его юный возраст, расступались солдаты. — Перед боем на душе у многих неспокойно. Всякое может случиться.
— Понимаю, — хмуро кивнул я, так как ситуация была мне слишком уж хорошо знакома. Каждый на взводе. На нервы, которые натянуты гитарной струной, лучше никому не действовать.
Не лучшее время для разговора. Но другого уже не будет.
С низкого осеннего неба заморосил легкий дождь. Прохладный ветер взъерошил мои непослушные волосы и принес с собой запах свежести. Невысыхающая грязь уныло чавкала под ногами, а где-то под пузатыми темными тучами хрипло закаркало воронье. Перед боем время вело себя не так, как обычно, то замирая в моменте, то ускоряясь, будто на перемотке. Несмотря на то, что ощущения у меня каждый раз были яркими, за время службы в прошлой жизни я успел к ним привыкнуть.
Адъютант Кожухов, наоборот, держался настороженно. Пусть он и умело прятал волнение за маской невозмутимости потомственного аристократа, я видел, что молодой человек напряжен, словно взведенная пружина. Молчание давалось ему тяжело, как и вынужденное бездействие.
— Алексей, вы управитель? — поинтересовался я, чтобы отвлечь парня от тяжелых мыслей.
— Нет, — покачал он головой. — Уж не знаю, к счастью ли или к горю, но мой дар не пробудился. Я младший в семье, и трое моих старших братьев — управители, а отец — нет. Право сказать, никому не ведомо, как Господь определяет, кто достоин дара, а кто нет.
— Думаете, этим заведует Он? — я искоса взглянул на небо, по которому усилившийся ветер гнал пузатые тучи.
— А кто же еще? — немного нервно улыбнулся Алексей. — Как Он управит, так и случится. Сегодня уповаем лишь на милость Его, силу русского оружия и стойкость наших солдат.
Пусть мы были знакомы всего ничего, но мне понравился этот молодой мужчина — честный, прямой, открытый и храбрый. Перед лицом смертельной опасности он не впадал в истерику, а держался с достоинством, которому многие могли лишь позавидовать.
Невольно я сравнил Кожухова с его сверстниками из моего времени. Да, и среди современной молодежи имелись достойные люди, но были и полные противоположности. Некоторые ценили собственный комфорт куда выше благородных идеалов. Может, они по-своему и правы, вот только это не моя правда.
И пусть каждый живет так, как сочтет нужным, мне стало немного обидно за то, что понятие «чести» стало размываться в том мире, откуда я пришел. Оставалось лишь надеяться на будущее, где новые поколения начнут стремиться соответствовать идеалам былых времен…
— Как считаете, граф, одолеем сегодня французов? — звонкий голос Алексея Кожухова вывел меня из состояния задумчивости.
Несмотря на то, что будущее адъютанта являлось прошлым для меня, я не стал ни лгать ему, ни обнадеживать. Вместо этого только заглянул в его глаза и произнес:
— Зависит от того, как будем биться.
— До смерти, — уверенно кивнул Кожухов, и его светлые глаза вновь сверкнули. — Если и биться, то только до нее, а там уж все равны.
Слова молодого человека были довольно мрачными, но мне они понравились. Кожухов не питал ложных надежд на чудо. И пусть он, судя по нашему разговору, не пренебрегал молитвами, рассчитывал больше на себя и своих соратников. И, самое главное, он отчетливо понимал, где он и что должен делать.
Мы стали подниматься на скользкий от грязи холм, где располагался шатер Кутузова. Отсюда открывался хороший вид, как на расположение наших частей, так и на будущее поле боя.
— Впервые станете сражаться? — спросил я у сопровождающего, уже предвидя ответ.
— Нет, — покачал головой адъютант. — Доводилась уже пороху понюхать. Но в такой битве, — он оглядел собравшееся воинство, — участвовать буду впервые.
— Удачи, — искренне пожелал я Алексею и пожал ему руку. — Надеюсь, еще свидимся.
— Рано или поздно обязательно свидимся, — гордо вздернул подбородок молодой человек и откинул полог шатра, пропуская меня внутрь.
В шатре собрался народ. Михаил Илларионович Кутузов склонился над широким столом. Он тщательно изучал карты, вполуха слушая доклады о прогрессе возведения укреплений. Не желая мешать, я встал чуть в стороне от полога, терпеливо дожидаясь окончания собрания.
Выслушав собравшихся, Кутузов отдал несколько коротких указаний, после чего все стали расходиться. Несколько суровых мужчин в форме наградили меня недоброжелательными взглядами, на которые я ответил полной невозмутимостью.
— А, Михаил, — великий полководец, наконец, заметил меня и жестом подозвал к себе. — Рад видеть. Как ваше здоровье?
— Не жалуюсь, Михаил Илларионович, — я подошел к столу и мельком взглянул на карты. Изображенные на них схемы мало о чем говорили, но меня успокаивало то, что Кутузов уж точно во всем этом разбирается.
— Интересуетесь тактикой? — светлейший князь проследил мой заинтересованный взгляд.
— Лишь в том объеме, что требуется управителю драгуна, — сдержанно улыбнулся я.
— Здравомыслие и рассудительность, которых так не хватает некоторым молодым и горячим головам, — вздохнул Кутузов. — И все же, вы просили о встрече со мной, так что позвольте спросить: что столь стремится сказать мне управитель драгуна? — несмотря на формулировку, в тоне князя не было ни язвительности, ни иронии, скорее тщательно скрываемое любопытство.
— У Тайной канцелярии есть все основания полагать, что полозы и французы действуют заодно, — выложил я все карты на стол.
— Думаете, я этого не знаю? — вскинул бровь Кутузов. — Пусть меня и не было на тех переговорах, но мне известно все, что на них происходило. Более того, вы, В отличие от меня, не в курсе дальнейших действий противника.
— В курсе. Они устраивают ловушку, — мои слова заставили Кутузова свести брови.
— Полагаете, что враги ударят с двух сторон? — полководец вновь склонился над картами.
— Скорее всего.
— Я тоже так думаю, — согласно кивнул Михаил Илларионович. — Но вот что не дает мне покоя: со времен боя у реки Неман, войска Наполеона ни разу не пользовались поддержкой подземных тварей. Да и все вражеские солдаты, которых сразили наши бойцы, были людьми из плоти и крови, как мы с вами.
— Хотят нас провести, — уверенно заявил я.
— И не только нас, — Кутузов прошелся вдоль стола взад-вперед, после чего замер на своем изначальном месте и взглянул на меня. — Вы же помните плененного переводчика?
— Да, — в моем воображении живо проступил портрет разодетого горделивого щеголя, больше похожего на петуха.
— Он утверждает, что понятия не имеет о том, что Бонапарт заодно с полозами, а тот факт, что телохранители правителя Франции оказались извергами, удивил месье Жана едва ли не больше, чем вас.
— Меня он и вовсе не удивил, — я поджал губы.
— Вот видите, — развел руками Кутузов. — А переводчик клянется и божится, что о связи Наполеона с полозами ни сном, ни духом. Как и многие другие.
— Думаете, ему можно верить?
— Его допрашивали… — Кутузов замолчал, подбирая подходящее слово, — весьма знающие люди. Если бы он что-то знал, то, будьте уверены, сказал бы.
— В таком случае полозы используют большинство французов, как разменную монету. Они скуют наши основные силы, чтобы ударить там, где их не ждут.
