Гелий обрадовался возможности сменить тему и провести коллегу по намеченному маршруту:
— Я все же предложил бы не торопиться. Уже то, что мы обнаружили уязвимость базовой ячейки и смогли быстро ликвидировать дефект — это хороший результат.
— Но произошло это в инкубаторе! А не в лаборатории Трилобитов.
— Ее обнаружил сотрудник Трилобитов. Да, я знаю, что вы его не любите. Но если бы он не был осведомлен о проблеме, благодаря опять же работе в трилобитской лаборатории, он бы даже не понял, с чем имеет дело.
Красин недоверчиво хмыкнул, но Гелий не дал ему шанса возразить.
— Что касается ручного уничтожения элементов. Да, вы правы, за этим стоит определенная мысль. Но я бы не хотел ее озвучивать, чтобы не ограничивать студентов и не подталкивать их к определенным решениям. Возможно, я ошибаюсь. И мне не хотелось бы толкать их по неверному пути только потому, что я что-то там считаю. Но вам я скажу. Только прошу пока с ними не делиться.
Красин оживился:
— Разумеется. От меня никто ничего не узнает.
— Есть вероятность, что нам, я имею в виду всех органиков мира, не только нас, придется переделать все базовые элементы. И не только переделать, а потом следить за их здоровьем и функционированием.
— Это же тысячи! — ахнул Красин.
— Возможно даже десятки тысяч, если со всеми вариантами, — ухмыльнулся Гелий. — Так вот. Сейчас у нас основная проблема в самой ткани базовых органических элементов. Именно она разрушается в тонких местах, и ее легко атаковать. Безусловно мы здесь начинаем играть в игру «кто кого», но сейчас ход за нами, и его надо делать. Если вспомнить, с чего начиналась индустрия, то мы придем к целому вееру заброшенных техник. Возможно их следует освежить. Это, честно говоря, то, что я хотел бы поручить вам — возглавить группу исследователей. Теперь второй момент, вернее, первый. Среди наиболее перспективных, на мой взгляд, теорий — сборка элемента на базе разрушенной элементной ткани. Судя по остаткам описаний, должно получиться неплохо. Но элементы, разрушенные пушкой, разлетаются на слишком маленькие фрагменты, я уже это выяснил. Моя ручная техника, наоборот, производит слишком аморфные куски, которые потом собрать нельзя. Но у меня остается надежда, что если студенты найдут другой способ измельчения, можно будет попробовать произвести основу для новой устойчивой генерации.
— Ах вот оно что, — засверкал глазами Красин. — А ведь я читал что-то подобное на первом курсе. Как же я сам не догадался!
Он вскочил и начал мерить комнату шагами.
— Вы сказали, исследовательская группа?
— Да, у нас есть бюджет на трех человек. Не считая вас. Хотели бы заняться? Я предполагаю, что это способ не единственный, и мы, возможно, что-то упускаем. Более того, если у нас все же получится та самая новая генерация, мы должны будем ее обосновать перед будущими пользователями. А ничто не вдохновляет так людей, как апгрейд древнего знания на научной основе.
Красин засмеялся и потер руки.
— Искусство подачи. И стратегическая направляющая. Начать и вручить. Кто-то должен это сделать, и я согласен. Я бы взял двух человек с первого курса, очень перспективные студентки, и они не входят в группу Трилобитов, никакого конфликта не будет.
— Пожалуйста, приглашайте кого хотите.
Красин засиял. Новые перспективы — это всегда хорошо. Он забыл, с чем именно он изначально приходил Гелию.
Стукнула дверь из коридора, и вошел Швед.
— Не помешаю? — спросил он.
— Нет, — хором ответили Гелий с Красиным.
Главный вопрос — занять Красина, — решился, а остальное было несущественно. Гелий с Красиным с интересом посмотрели на Шведа.
— Как ваши дела? — поинтересовался Гелий у Шведа. — Кто-нибудь что-нибудь себе сломал?
— Еще нет, — ответил Швед. — Но про Новый северный не все знают, так что, боюсь, все впереди.
В этот момент раздался грохот. А потом еще.
— Мне кажется, или это у вас? — прищурился Гелий.
— Похоже, да, — залился краской Швед. — Я сбегаю посмотрю.
— Я тоже пойду, — вызвался Красин.
— Расскажете потом, — отпустил их Гелий и откинулся на спинку стула.
* * *
— Ща! Подождите! — заорала Хмарь пытающимся ворваться. — Дочистим и пустим!
— Нельзяаа! — вторил Мавр, слезая со стола.
— Что происходит? — за дверью орали Швед с Красиным.
— Что происходит? — подключился голос дежурного. — У меня все показатели зашкаливают! Вы решили взорвать кампус⁈
Риц отполз от двери под стол и сложил ноги по-турецки, слегка поморщившись. Потянул ногу все-таки. Он забыл, когда в последний раз так прыгал.
Оба надел очки и проверил помещение, беглых элементов больше не осталось. Тот единственный, что он успел выловить, был надежно спрятан в хранилище.
— По-моему, всё чисто. И сетка больше не орет, — посмотрел он на Хмарь. — Открываю?
— Давай.
Она тоже осмотрела помещение и даже опустилась на пол, чтобы осмотреть дальние углы. Но нет, никакого больше мусора, можно было запускать начальство.
Оба открыл дверь и впустил Красина, Шведа и дежурного. У Шведа был виноватый вид: оставил подопечных, и что теперь с ними делать? Красин сиял торжеством: без него сплошные катастрофы, но ущерба вроде не видно, и можно просто надавать всем по башке. А сонный дежурный нервно осматривал лабораторию, пытаясь понять, что произошло. Эх, невовремя он решил вздремнуть на дежурстве, не надо было вчера до трех ночи играть во «Врата Одина». Но кто ж знал?
— Так, — взял себя в руки Швед. — Рассказывайте. Что вы тут учинили?
На него обрушились голоса Хмари, Мавра и Шведа, пытающиеся рассказать, что они повторили эксперимент Нового северного, и что действительно получается интересно, только толку никакого, хотя у них получилось поймать несколько элементов, и на них можно будет взглянуть. А Риц вообще что-то понял, но еще не сказал что.
Молчал только Риц. Он все еще сидел под столом и улыбался. А когда выслушав нестройный хор, Швед с Красиным повернулись к Рицу, только сказал:
— На самом деле повторить нам ничего не удалось. Никто из нас не умеет делать обратное сальто. Так что эксперимент не чистый. Но я пока не в форме, чтобы повторить.
— Да ты издеваешься, — чуть не заржал Швед. — Того грохота, что вы тут устроили, должно было хватить на десяток экспериментов. Куда еще обратное сальто?
— Ну почему… Условия не соблюдены, — с важным видом ответил Риц.
— Рассказывай, — Швед уселся на пол перед Рицем.
На заднем плане что-то бубнил дежурный, который не забыл плотно прикрыть за собой дверь, надел очки и теперь ползал глазами по плинтусам.
— Я понял, зачем нас просили заниматься ручным уничтожением элементов. Каюсь, у меня сразу не пошло, и я бросил. А надо было продолжать. Фишка в том, что при ручном разломе получаются фрагменты, которые теоретически могут собраться в нечто интересное. Чисто по материалу.
Красин не выдержал и хмыкнул. Эта личинка органика сама доперла до того, что ему прямым текстом описал Гелий.
— Мы просто наблюдали такой эффект. Краткосрочно, сборка тут же распалась. Но она была принципиально иной. И цвет, и ощущения. И я думаю, что ручное уничтожение — самый короткий путь к ней, и не надо прыгать через голову, ни вперед, ни назад. Это я так начал думать, когда я въехал спиной в дверь.
Мавр заржал.
— Ты предлагаешь, почаще влетать в дверь? А если головой?
— Еще лучше будет, — ухмыльнулся Риц, встал, покрутил ногой и наступил на нее. — Не, вроде ничего, идти можно. Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка, а не башкой об стену, и будет благодать.
— Да ты поэт, — фыркнул Швед.
— Это не я, это папа мой так говорит, — вздохнул Риц.
— Тогда спортсмен, — засмеялась Хмарь.
— Я недоспортсмен, — заявил Риц. — Швед, а еще мы тут с Хмарью соорудили прототип пластыря, хотели тебе показать, но отвлеклись.
