Среди секундного затишья телевизионных голосов, ушей снова коснулся тот самый рубяще-режущий звук, Игорь обернулся, нахмурился, ощущая, как учащается сердцебиение, но взял себя в руки. По крайней мере, сейчас это важно.
Вернувшись домой, он выключил свет в своей комнате, и, глядя на черное окно, под которым стоял две минуты назад, позвонил по громоздкой «мотороле» Вилли.
Вилли ответил только со второго раза.
— Сработал приемник, — сообщил Игорь в трубку.
— Что? Чего? Какой приемник?
Было только одиннадцать часов, но Вилли, судя по обрывочному голосу уже спал.
— Извини, что разбудил, старина. Сработал приемник Макса. И не один раз. Я собираюсь кое-что проверить. Твоя помощь не помешала бы, но если ты…
— Что проверить?
— Слушай, я просто на случай, если со мной…
— Что проверить?!
— Соседний дом через улицу. Окна угловой квартиры на первом этаже закрыты светонепроницаемыми шторами. Возможно, источник там.
— Возможно?
— Не беспокойся, Вилли…
— Дождись меня!
— Вилли, тебе необязательно…
— Дождись меня, сукин сын! Слышишь?!
— Ладно… Дождусь.
— Черт бы тебя побрал. Я уже еду.
Игорь нажал кнопку отбоя. Он понимал, что ругательства Вилли были вызваны тем, что он не поверил ему, когда Игорь сказал, что дождется его. И он был прав…
В кармане запиликал приемник. Игорь достал его, три коротких сигнала в его ладони. Еще пару-тройку нажатий, и в брелке-передатчике сядет батарейка. Игорь шмыгнул носом, открыл дверь комнаты, и снова замер в проеме, обернулся. В свете уличного фонаря, падавшего в комнату, на полу блестел оброненный им нож.
* * *
Казалось, что он стоит перед дверью собственной квартиры – тот же густой слой бордовой краски на массивном типовом полотне, такой же затертый номерок из плексигласа с выцветшей двойкой. Но если приглядеться – замок другой, сувальдный и врезан выше, краска темнее и свежее, на нижней филёнке нет царапин от крыльев велосипеда. Игорь приложил ухо к шершавой поверхности. Тишина долго гудела, сливаясь с хохотом зрительного зала и завыванием ветра где-то в подвальных щелях, и в какой-то момент показалось, что в густой тишине он что-то слышит за дверью, что-то настолько тихое, что можно принять за вибрации в собственной голове.
Игорь обернулся на распахнутые двери подъезда, с которых он снял пружины и подпер кирпичами, на случай если придется бежать, затем нажал кнопку звонка и шагнул назад. Птичья трель звонка оживила пространство за дверью, уплывая в глубины, достигая ушей тех, кто слышать неспособен. Комната, под окном которой он стоял и где впервые услышал таинственный рубящий звук – аналог комнаты родителей в его квартире. Она дальше всех от входной двери, в конце коридора и если полы в доме такие же дощатые, то он услышит скрип шагов. Игорь терпеливо ждал, глядя на дверь, и напряженно прислушиваясь. Когда секунды сложились в минуту, он шагнул к двери и снова позвонил. Очередная птичья трель завершилась чем-то, что можно было принять за скрип. Очень тихий скрип и очень близкий. Возможно, ему хотелось думать, что мир подстраивается под нарисованную им картину мира – звуками был полон дом. Может быть, просто где-то снова подул ветер или кошка прыгнула на рассохшийся лаг в подвале, или камешек упал в дымоходной трубе, а может быть просто тот, кто стоял за дверью перед ним и смотрел на него через глазок, неосторожно перенес центр тяжести на другую ногу.
Игорь поднял взгляд на линзу глазка. Вот теперь ему, похоже, не обойтись без помощи Вилли. Игорь развернулся и направился к распахнутым дверям подъезда, остановился в проеме, оглянулся еще раз на лестничную площадку в мрачном безжизненном свете, остановил взгляд на решетчатой двери на лестнице в подвал. Свет там был ярче, его множили белые стены.
Одна из особенностей их трехэтажных домов – каждой квартире прилагалось персональная кладовка в подвале. Семья Игоря хранила там велосипеды и ненужные вещи, которые советская привычка мешала отправить на помойку: табуретки без ножки, ящики от давно несуществующего стола, стопки старых газет, перевязанных бечевкой. Люди с деревенскими корнями, имевшие дачи и огороды хранили там соленья и картошку, мужчины – инструменты, если им не было места в квартире.
Игорь подошел к решетчатой двери, осмотрел массивный навесной замок закрытого типа. Дверь в клетку также была зарешеченной, зато угол между лестничными маршами был «прикрыт» хаотично наваренными металлическими арматурами. Между парой из них пространство было достаточно широким, чтобы пролез подросток вроде него. Игорь попробовал просунуть голову, и она прошла, даже с его оттопыренными ушами, которые прутья плотно прижали к голове.
Недолго думая, он быстро снял куртку, швырнул ее на лестницу за решеткой, забрался на перила, и, ухватившись за ограждение верхнего марша, просунул между прутьями ноги, но соскользнув с поперечной арматуры, едва не сломал себе шею. Спасло его плотное телосложение. Он все никак не мог привыкнуть к своему новому физическому воплощению и часто вел себя неуклюже. Больно ударившись коленями о прут, он еще наделал много шума, громко стукнув решетчатую дверь в попытке быстро отыскать опору. На ступенях что-то звякнуло, и он увидел нож с деревянной рукояткой, которым полчаса назад собирался протестировать возможности этого мира. В этот же момент, где-то наверху открылась дверь, раздался низкий мужской кашель.
Игорь торопливо пролез между прутьями, схватил куртку и попробовал дотянуться до ножа, но смог лишь коснуться пальцем его рукоятки. По лестнице спускался кто-то тяжелый и довольно быстро – шаги звучали уже совсем близко. Игорь бесшумно юркнул к стене в небольшую нишу под пролетом.
Мужчина остановился на лестнице прямо над ним. Игорь сердито глядел на выступавшие опорные балки, будто мог видеть сквозь перекрытия. Совсем близко раздался отхаркивающий кашель. Если мужик дотошный и сообразительный, может заглянуть в подвал. Ключ у него наверняка имеется в общей связке. Но простояв еще немного, мужик снова откашлялся, раздался резкий шаркающий звук вместе со звоном, и шаги мужика отдалились, растворившись где-то на улице.
Игорь оторвался от стены, открыл тяжелую дверь в подвал. Навалился густой запах сырой побелки. На стене под паутиной мрачно мерцали две маломощные лампочки. Узкий коридор опоясывал внутреннее пространство с типовыми деревянными дверьми. За каждой такой дверью, как он знал по собственному дому – крошечная клеть метра три-четыре, до потолка забитая хламом.
Коридор расходился буквой «П», ножки которой упирались во внешнюю стену дома с узкими заложенными кирпичами окнами с приямками. У последней двери стояла забрызганная краской металлическая стремянка, на подоконнике перед приямком – жестяная банка из-под кофе «Пеле», полная окурков.
Игорь прошел в другой конец буквы «П», остановился, поглядел на грязный, в паутине и пыли низкий потолок, затем вернулся, вытряхнул на пол окурки из банки, прихватил стремянку и поставил лестницу в начале коридора. По его расчетам над ним находился коридор второй квартиры – как раз участок между туалетом и дальней комнатой. Забравшись, он присел на площадке стремянки и, попытался использовать примитивное подслушивающее устройство, прижав банку открытой частью к потолку, и подперев снизу собственным ухом. Просидев в неудобной позе около минуты, он передвинул лестницу ближе к стене и как только приложил ухо к банке, услышал звук спускаемой воды в унитазе. Игорь спрыгнул с лестницы, сдвинул ее к другой стене коридора, снова пристроил банку. Через минуту, когда шея затекла, и он хотел уже бросить это глупое занятие, его почти оглушил резкий звук. Нечто вроде гильотины рубануло прямо над ним. Игорь испуганно отпрянул, посмотрел на потолок. Только не вздумай теперь дурить мне голову, сказал он про себя.
Выбравшись из подвала, он вышел на улицу, увидел нож в луже, поднял его, сунул в карман и решил попробовать еще раз. Чем больше информации он предоставит Вилли, тем лучше. В конце концов, что он теряет?
