Игорь вернулся на площадку, подошел к знакомой двери, нажал кнопку звонка. Секунды текли, Игорь ждал, зная на этот раз, что стоящий за дверью – не плод его фантазий. Он позвонил снова, затем еще раз и когда потянулся к кнопке звонка в четвертый раз, за дверью раздалось грохотание отпираемого замка.
Игорь затаил дыхание и сделал еще один маленький шажок назад.
Дверь приоткрылась на ширину цепочки, и Игорь увидел худощавого высокого парня лет двадцати пяти. Уменьшенные «близорукими» очками глаза осмотрели Игоря и скосились в сторону – скрытую зону слева от Игоря.
Убедившись, что подросток на площадке один, парень растянул губы в хищной улыбке.
— Ты че, пацан, кобылу ищешь?
Конечно, «пацан» угрозы для парня не представлял, что сказалось на его слегка расслабившемся лице. И он, конечно, и представить себе не мог, что детскими глазами на него смотрел майор полиции, опытный взгляд которого моментально выхватил детали: бегающий взгляд, чрезмерная худоба, плохая кожа сероватого оттенка, обтягивающая лысый череп, отсутствие зуба за правым резцом, коробок спичек, которым нервно поигрывал парень, кеды на ногах вместо домашних тапочек, поверх майки – расстегнутая рубашка в клетку с распущенными незастёгнутыми рукавами. Значит, накинул, перед тем как открыть дверь – либо стесняется своих тонких рук, либо не хочет показывать их по иной причине. По какой – Игорь догадывался. Разумеется, цепочка на двери, и наконец, эта фраза про кобылу, которая означала отнюдь не поиск невесты, а переводилась дословно с воровского жаргона как «ты чего тут херней страдаешь?».
— Вова дома? — спросил Игорь, приподняв брови в попытке придать лицу побольше наивности.
Коробок в ловкой руке заиграл активнее, крохотные глазки совсем утонули в минусовых диоптриях.
— Вова, говоришь?
— Ага, Вова, одноклассник мой.
Глаза парня снова забегали, он вытянул шею, норовя заглянуть на лестницу за плечом Игоря. Цепочка явно мешала ему, но открыть дверь он не решался.
Параноидальное недоверие – главный признак, по которому майор Данилов моментально и безошибочно вычислял бывших сидельцев.
— Че-то ты барахлишь, пацан…
— Что?
— Тебе кто напел, что тут Вова?
— Так он дома?
Парень цыкнул, снова ощерился в улыбке и облизнулся.
— Нет тут никакого Вовы, малой. Ландай отсюда.
— Что?
— Вали, говорю.
— А, понял.
Игорь развернулся и неспешно направился к выходу. У дверей он услышал, как дверь квартиры захлопнулась, но почти сразу открылась.
— Слышь, пацан! — раздалось за спиной.
Игорь обернулся. Парень стоял теперь на лестничной клетке.
— Чего?
— Поди сюда.
— Зачем?
— Поди, пацан мой хочет перетереть с тобой.
— Какой пацан?
Парень глянул по сторонам. Игорь заметил, что он старался говорить негромко и не отходить от стены с почтовыми ящиками – очевидно, избегая попадать в зоны видимости глазков соседних квартир.
— Ну, сынишка мой.
— Сколько ему лет?
— А?
— Сынишке.
— Да чуть помладше тебя… лет десять, — пожал плечами парень.
— Так пускай он выйдет.
— Не может он… выйти, — парень шмыгнул носом.
— Не может?
— Болеет он. На кровати лежит. Да ты не менжуйся, малой.
Игорь закусил губу – привычка свойственная глубокой задумчивости, утраченная им примерно в семнадцать лет.
Слишком складно все выходило у парня. Слишком точно, чтобы быть выдумкой. Игорь почувствовал, как уплывает самообладание, как уходит на второй план рассудительность. Он превращался в зверя. Надо было ждать Вилли – оптимальный выбор, но теперь он не сомневался, что парень ему не поверил и любое время для него – фора. А что если его помощь нужна прямо здесь и сейчас. А что если он близок к тому, что искал двадцать семь лет и другого такого шанса не будет.
Игорь бросил взгляд на улицу и, постояв еще несколько секунд, медленно направился к парню. Тот улыбнулся.
Планировка квартиры действительно точь-в-точь, как у него дома, только здесь царили грязь и дурной запах. Судя по развешанным на гвоздях курткам и сваленным в кучу ботинкам разного размера здесь обитало не менее двух мужчин. Двери двух первых комнат были закрыты. На полу перед ними в прихожей и коридоре – повсюду темные засохшие лужи, пробки от пивных бутылок, скомканные газеты.
В конце коридора Игорь увидел распахнутую дверь, а прямо фрагмент кухни с плотной черной занавеской на окне.
Игорь услышал за спиной, как парень закрывает дверь и бросился вперед – к дальней комнате. Из комнаты тут же ему навстречу вышел крепкий чернобородый мужчина в майке. Килограммов сто десять, не меньше. Игорь затормозил и рванул назад, где на него уже шел тощий парень. Игорь ударил его ногой в колено и юркнул в ванную, которая размещалась как раз посредине коридора. Ванные в их квартирах были большими.
В темноте он выхватил нож. Первым, шипя от боли, и хромая в темное помещение влетел тощий. Он схватил Игоря за шею и попытался зажать ему рот.
Игорь всадил ему нож в ягодицу, выдернул и снова всадил. Парень завизжал, отскочил в темноте, опрокинув какие-то тазы.
— Сука, у него перо!
Игорь бросился к ванной, угодив во что-то мокрое, но его уже схватили крепкие руки, он ударил по ним ножом наотмашь.
— Ах ты, гнида мелкая! Сука! — зашипел мужик.
Вдвоем в темноте и тесноте им было трудно совладать с Игорем. К тому же оба они были ранены ножом, заточенным его отцом до состояния опасной бритвы. Раны были неопасными, конечно – рука и ягодица, но кровопотери обильными. Они залили кровью и Игоря, но, в конце концов, его все-таки повалили на пол, прижали ноги. Тот, что был покрепче, сдавил Игорю шею и выхватил из прижатой коленом к полу руки нож.
— Кто тебя послал, потрох?! — захрипел он ему в лицо, сверкая глазами в полутьме. — Говори, сученыш, я же тебя твоим пером распишу так, что мамка по кусочкам не соберет!
Где-то сзади шипел от боли тощий, удерживая ноги Игоря и одновременно пытаясь ударить его кулаком в живот.
Стальные руки сдавили шею, Игорь начал задыхаться.
В этот момент на входную дверь обрушился град ударов и следом громогласный знакомый голос:
— Милиция! Откройте! Милиция!
Игорь почувствовал, как все что сдавливало его ноги, руки и шею мгновенно исчезло.
Две фигуры, толкаясь в проеме, пытались выскочить из ванной. В конце концов, им это удалось. С испуганными короткими выкриками, и грохотом они убежали, послышался звон стекла.
Игорь вскочил, выглянул в коридор. В лицо дул ветер из распахнутого окна.
Игорь бросился к двери, открыл замок. Мелькнуло возбужденное лицо Вилли с огромными глазами. В руке он сжимал пистолет Макарова.
Вилли схватил его за плечо.
— Что с тобой?!
— Это не моя кровь.
Он действительно был весь измазан в крови – на животе, на груди, и руки – буквально по локоть. Нож, заточенный отцом, хорошо поработал.
Вилли убежал по коридору на кухню. Игорь шагом двинулся следом, и остановился в проеме дальней комнаты. Надежда растаяла без остатка. На голом полу хаотично стояли банки с краской под номером 910, небольшой печатный станок, на простом деревянном столе – длинные ножи в узких кофрах, оттиски, стопка огромных неразрезанных пачек рублей в картонной коробке и, наконец, прямо в центре комнаты – ручная гильотина.
Игорь подошел к ней, нажал рычаг ногой и окончательно убедился, что звук, который он слышал, издавала она.
— Убежали, — Вилли вошел в комнату, убирая пистолет в наплечную кобуру. — Кто они такие?
— Фальшивомонетчики, — устало сказал Игорь.
— А твой брат?
Игорь покачал головой.
Они проверили остальные комнаты и не нашли ничего, кроме «крутой» видеодвойки (о том, что она «крутая» сообщил Вилли), набора кассет с боевиками и эротикой, армады пустых бутылок, упаковок из-под полуфабрикатов и двух грязных матрасов.
Через распахнутую дверь в квартиру заглядывали вышедшие на шум соседи. Увидев Игоря в крови, они в ужасе качали головами.
