- Что-то не так с тобой, Галя, - с подозрением глянула на меня Инесса Павловна, но ногтевую пыль стряхивать на мое заявление об увольнении прекратила. - Ты заболела, что ли? Иди домой, отлежись пару дней, разрешаю. Сейчас вирус такой ходит, тяжелый... Не переживай, штрафы платить не придется.
- Конечно, не придется! Потому что сегодня я подаю заявление об увольнении, а завтра пишу жалобу в трудовую инспекцию. Может быть, все-таки подпишете, а?
- А куда ж ты пойдешь работать, Галя? - торжествующе спросила Инесса Павловна. - Тебе же полтинник скоро!
- А вам шестьдесят, - парировала я, - и что? В магазин возле дома уборщицей пойду. Работа не пыльная, часа на три в день. И те же тридцать тысяч.
- Ты, наверное, Галя, все-таки заболела, - промямлила Инесса Павловна, как-то потеряв сразу всю свою напыщенность. - Ладно, давай свое заявление. Только учти: назад придешь - не возьмем. Даже не просись.
- Напротив, выздоровела, - возразила я. И на втором экземпляре входящий номер поставьте, пожалуйста. Спасибо, всего хорошего!
Анна Наумова
Продавщица 2: Галя, у нас перемена!
Глава 1
От неожиданности я вздрогнула и выронила из рук стаканчик с кофе, которым предполагала насладиться, сидя на лавочке в садике в приятном одиночестве. И с чего вдруг совершенно не к месту кто-то решил присоседиться ко мне и завести светскую беседу о погоде, природе и птичках? Ну неужели непонятно, что сидящая в одиночестве на лавочке женщина далеко не всегда жаждет общения! Я и сама знаю, что погода хорошая, и планировала просто посидеть на лавочке, подставив лицо сентябрьскому солнышку, а не заводить знакомства.
Нет, я не стала букой и не начала чураться людей. Просто в кои-то веки я наконец начала получать от жизни удовольствие, радуя чем-то приятным себя саму, а не кого-либо другого! Чтобы бывший сожитель Толик и братец-лодырь Димуленька со всеми родственниками, жаждущими сиюминутной помощи, наконец-то от меня отвязались, мне пришлось несколько раз жестко их послать словами через рот, а потом — и вовсе сменить номер телефона. По правде говоря, в первое время мне очень непривычно было сознавать, что после работы я могу просто ехать домой, идти гулять, плавать в бассейне, играть в компьютерные игры или смотреть кино… Чтобы избавиться от гнетущего ложного чувства вины («Я же в этот момент никому не помогаю, а значит, мое существование является бессмысленным!»), мне даже пришлось походить к психологу.
Кстати, о маленьких жизненных удовольствиях… Ароматно пахнущий напиток вылился на мой новенький плащик нежно-горчичного цвета, который я купила совсем недавно и так мечтала выгулять! Хорошо, что он уже успел изрядно остыть, пока я шла от пекарни Вольчека до Екатерининского садика. Признаться, не люблю я горячим пить ни чай, ни кофе. По температуре напиток, который я употребляю, ближе к айс-латте. Многие такую холодную бурду даже пить не стали бы. Но сегодня это сыграло мне на руку: хотя бы ожогов на коленях не будет.
Я мрачно посмотрела на расплывающееся некрасивое пятно. Вот незадача-то! И салфетки бумажные я не взяла на кассе, когда кофе покупала! Вышла погулять, называется. И как я теперь в таком виде буду рассекать по Невскому проспекту? Придется теперь ехать домой, сдавать вещь в химчистку, пока пятно не засохло, потом переодеваться и ехать обратно. Пока успею, уже стемнеет. Значит, выходной — насмарку. Ну что ж, посижу дома, посмотрю кино. Не зря же я себе на днях оплатила подписку на онлайн-кинотеатр. Да и сериал месяц назад отличный вышел. Включу себе и буду смотреть серию за серией, поедая вкусняшки прямо в кровати. Как хорошо, что не надо тащиться на другой конец города делать уроки с двухметровым увальнем Витей, пасынком моего братца Димульки.
— Ай-ай, как нехорошо вышло! — сидящий рядом со мной пожилой мужчина в фетровой шляпе, сером пальто и до блеска начищенных ботинках вскочил на ноги, поразительно резво для своего почтенного возраста. Ловко достав из кармана пальто носовой платок, он протянул его мне. — Нижайше прошу прощения, душенька. Виноват-с, отвлек Вас. Вы, наверное, о чем то своем, личном думали… Промокните, пожалуйста, прямо сейчас, скорее!
Ничего не понимая, я машинально взяла у мужчины платок и оторопело поглядела на его владельца. Что происходит? Откуда тут взялся этот старичок? И откуда я его знаю? Голос какой-то знакомый. Я совершенно точно помню, что когда я входила в парк, там рядом со мной никого не было. Только вдалеке проходила какая-то экскурсионная группа, да какой-то молодец с сизым лицом, гуляющий со своей дамой сердца возле памятника, вдохновенно читал ей стихи Блока.
— И каждый вечер, в час назначенный
Иль это только снится мне…
Дама слушала, восторженно вздыхала, держа своего чтеца с хриплым голосом за руку и мечтая, видимо, о халявной банке «Ягуара». Эх, оказывается, как мало надо, чтобы впечатлить женщину… Помню, когда я еще работала продавщицей в магазине, дня не проходило, чтобы к вечеру не нарисовалась какая-нибудь колоритная парочка: похмельный люмпен с двумя банками «Охоты крепкой», читающий прямо в очереди стихи кого-нибудь из классиков, и его подруга, жадно ему внимающая. Правду, видимо, говорят: «Классика — великая вещь!». Жаль, что сейчас и среди трезвенников-то читающих — немного. Поэтому и пишут зачастую хуже самых отсталых троечников. Над сообщениями в мессенджере, которые нам слал СБ-шник Петр Михайлович, мы с Клавдией Ильиничной и Аллочкой смеялись до слез: «В крации переставте пиво в падсобку», «Кассавая лента заканчеваеться», «Выхадные работаем» и т.д.
— Пожалуйста, скорее! — поторопил меня старичок, заметив, что я снова задумалась. — Мне, право, жутко неудобно перед Вами, барышня. — Засохнет, потом не отстирается.
Отогнав ненужные сейчас воспоминания, я опустила взгляд обратно на плащ. Там расплывалось некрасивое коричневое пятно. Повинуясь совету незнакомца, я быстро приложила платок к месту, на которое пролила кофе. Второй рукой я так и продолжала держать надкусанный медовик. М-да уж, не повезло мне. И недели не прошло, как я его себе купила. Новенький, красивый, по фигуре, приятный на ощупь, из хорошей ткани.
Уволившись из ненавистного магазина, работе в котором я отдала целых тридцать лет своей жизни, я устроилась на работу в другой магазин — неподалеку от метро, правда, не старшей продавщицей, а уборщицей. Должность меня ничуть не смущала: работа была непыльная, относились ко мне замечательно, платили столько же, сколько на прежнем месте, а работы было — всего часа на три-четыре в день. А еще я стала вязать вещи на заказ и уже успела сварганить несколько шарфиков и шапочек. Потихоньку пошли заказы, и вуаля — всего за три месяца на одних только шарфиках я себе заработала на симпатичный плащик. Да уж, выгуляла обновку, ничего не скажешь… И стирать его нельзя: на ярлыке внутри — значок, обозначающий: «Только химчистка!».
Старичок продолжал стоять возле меня с понурым и очень виноватым видом. Мне его даже стало жаль. Надо же, как переживает. Помню, незнакомый парнишка, который пару лет назад хорошенько сбил меня прямо возле магазина, катаясь на самокате, даже глазом не повел и умчался в закат. А этот — другой, совестливый. Ладно, где-то дома у меня завалялся кусочек отличного финского мыла — бывшая коллега Аллочка привезла когда-то давно, когда ездила в Иматру «шопиться». Оно любую гадость выведет. Попробую аккуратно застирать, авось не испорчу.
Я осторожно отняла платок. Надо же: пятно исчезло без следа! И никакого финского мыла не понадобилось. Чудеса, да и только! Не веря своим глазам, я вновь взглянула на старичка.
— Получилось? — повеселел он, забирая у меня платок. На нем я краем глаза заметила инициалы: «А. Н». — Ну и отлично! Еще раз прошу извинить старика! — Он шутливо подставил мне локоть. — Не сочтите за наглость, но позвольте Вас проводить? Кажется, Вы потерялись? Вид у Вас какой-то загадочный.
