"Фантастика 2025-179". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Крам Дмитрий

— Заткнись, Лорман, — озлобленно процедил я сквозь зубы. — Прочь из моей головы.

— С кем ты разговариваешь? — Эрдем рванул ко мне с такой прытью, будто доспех на нём вовсе ничего не весил. Я отскочил назад и сжал вокруг противника хватку высшего телекинеза.

И вновь мана повиновалась мне неохотно и преобразовывалась слишком медленно. Кузнец вырвался из хватки и настиг меня, но кое-как мне удалось вовремя создать перед собой толстый силовой щит. Сокрушительный удар Эрдема с трудом проломил барьер, а затем, значительно замедлившись, настиг меня и врезался в ядро сапфирового рыцаря. Этого хватило, чтобы отправить меня в полёт сквозь лесные заросли, сквозь ломающиеся подо мной многочисленные ветви, а затем вмять меня спиной в ствол толстого дерева.

Позади меня раздался громкий треск древесины, и дерево, покачнувшись, начало заваливаться в противоположную от меня сторону. Но я не придавал этому значения: всё моё внимание было сосредоточено на уже мчащемся ко мне противнике.

Я вновь едва успел защитить себя барьерами и вновь отступил, переходя в глухую оборону. Заклинания активировались медленнее обычного, и я не чувствовал их прежней силы. Я будто оказался глубоко под водой и боролся не только с крайне опасным противником, но и с мощным давлением, сковывающим каждое движение. Почему моя мана выходит из-под контроля? Почему не слушается? Что же такого во мне изменилось?

— Не оттягивай неизбежное, малец, — произнёс Эрдем, разбивая очередной созданный мною силовой щит. — В этот раз тебе выше головы не прыгнуть…

Мои удары молний и магические снаряды не оставляли ни царапины на белом доспехе Эрдема, а сам кузнец сохранял такой интенсивный темп боя, что я не успевал чертить руны. Моя магия продолжала мне противиться, и вскоре я ощутил неестественную слабость по всему своему телу, а из-под моего помятого доспеха начала обильно сочиться кровь. Дела принимали весьма скверный оборот…

Что мне мешает? Что не позволяет мне полностью раскрыться? Что не даёт использовать магию во всю её мощь? Быть может, ядро оказалось повреждено?

Воплотив крылья Хугина, я попытался взмыть высоко в воздух, однако Эрдем бросился вслед за мной с применением рывка. Его массивная ручища сжалась на моей ноге, сдавила поножи, а затем, судя по раздавшимся звукам и вспыхнувшим болевым ощущениям, сломала мои берцовые кости. Я выплеснул в кузнеца водяной шар, а затем вновь принялся бить по нему молниями. Эрдем разжал руку, но, уже падая, успел выпустить из ладони пламенный луч, который устремился к одному из моих крыльев.

Луч воспламенил перья и прожёг псевдоплоть, после чего я начал стремительно терять высоту. Я промчался мимо деревьев, сшибая в падении их толстые ветви, а затем окутал всё своё тело водяным шаром, сгруппировался и приготовился к столкновению.

Посадка оказалась жёсткой и едва не обошлась мне парой сломанных рёбер. Мои изломанные крылья растворились, но их судьба меня сейчас волновала меньше всего. С трудом поднявшись на ноги, а вернее, на свою ещё целую ногу, я резко приложил ладонь к кристаллу маны в моей груди. Вопреки догадкам и ощущениям, с ядром всё было в полном порядке. С ядром… Но не с моим сердцем.

«Сердце рыцаря», именно так Система называет кристаллы, которые эти могучие големы гордо носят в своей груди. Сердца рыцарей содержат в себе значительные фрагменты их душ, которые тесно переплетены с таящейся в них энергией. Когда разум убийцы возобладал надо мной в бою с агатовым рыцарем, я сумел сделать невозможное и подчинить своей воле энергию противника. Секрет такого успеха заключался далеко не только в моих навыках. Существенную роль сыграло то, что моя душа, лишившись эмоций и достигнув идеального самоконтроля, отчасти сама стала похожей на душу агатового рыцаря. Его энергия приняла меня, мои цели и мой взгляд на мир.

А что на счёт энергии сира Лормана? Прежде я жил с ней в гармонии. Я глубоко уважал принципы этого рыцаря. Я верил в его идеалы и стремился к тому же, к чему стремился он. Всех спасти. Всех защитить. Закончить кровопролитие. Сейчас же моё сердце захватила ненависть и жажда крови, а также горе, которое я старался заглушить любой ценой.

В моей душе образовалась пустота, которую я отчаянно пытался заполнить всеми возможными способами и абсолютно любыми эмоциями. Самобичевание стало моим плацебо, ненависть и презрение ко всему сущему легли вуалью на моё бессилия и не позволили мне его принять. Когда я должен был быть силён, я оказался слаб. Когда я должен был защитить дорого мне человека, я не смог этого сделать. Это была моя вина. Моя и никого другого. Но я до последнего отказывался это признавать.

— Похоже, ты уже своё отлетал, — холодный голос Эрдема раздался из гущи леса, и я увидел приближающуюся ко мне фигуру в полыхающем белом доспехе.

Мой противник не торопился, так как в глубине души наслаждался зрелищем моей беспомощности. Это было типичное для Эрдема проявление иррационального садизма, существование которого кузнец пытался отрицать. И всё же я уже видел этого человека таким. Точно также он однажды неспешно направлялся ко мне, чтобы сбросить меня в пропасть Лонгфола, смакуя каждый свой шаг и переполняющее меня отчаяние.

— Я должен выжить, — прошептал я себе под нос. — Не для себя и не для свершения мести, а ради защиты тех, кто на меня надеется, и ради спасения Микары. Я должен одолеть Эсфера, но для этого мне понадобится куда больше сил, чем у меня есть сейчас. Ты… поможешь мне?

— Посмотри на себя, Вальдер, — фигура кузнеца выросла надо мной, и Эрдем опустил на меня взгляд, полный презрения. — Ты жалок. Ты бредишь. Кого ты молишь о помощи? Если здесь кого и стоит о чём-то молить, так это меня.

Я негромко усмехнулся.

— Что?.. — Эрдем стиснул зубы от злобы. — Что смешного? Что такого смешного ты находишь в своём положении?

— Ты говоришь совсем как Куро, — ответил я, подняв взгляд. — Знаешь, я много сомневался на твой счёт и всё никак не понимал, что ты за человек. Я видел, что твои жестокие слова подкреплялись твоей мудростью и опытом. Ты совершал ужасные вещи, но почти всегда оказывался во всём прав. Ты видел людей насквозь, по крайней мере, их худшие стороны. Мои слабости и недостатки ты тоже сумел разглядеть ещё в первую нашу встречу, и с тех пор ты неустанно тычешь ими мне в лицо. Но, знаешь, именно слабости и недостатки делают нас людьми. Ты пытаешься отринуть свои, но на их месте остаётся лишь пустота… Скажи, Эрдем, какой толк от пустоты? Её ведь невозможно обратить в силу.

Я взмахнул рукой и вновь устремил к противнику незримую длань высшего телекинеза. Мана стремительно потекла сквозь мои магические каналы и мгновенно сковала тело кузнеца по рукам и ногам. И всё же, совершив нечеловеческое усилие, Эрдем сумел сделать в мою сторону один шаг. Я сделал назад два.

— Твой доспех — это та ещё морока, — спокойно произнёс я. — Похоже, сейчас я действительно неспособен его пробить, и, возможно, даже укрепив магию рунами, не сумею этого сделать. Но это не твоё тело. В отличие от агатового рыцаря, у тебя есть своя плоть, а это влечёт за собой… определённые уязвимости.

Пользуясь тем, что кузнец оказался практически обездвижен, я без труда окутал его пузырём из водяных шаров и погасил пламя его боевой формы. Эрдем отлично знал арсенал моих способностей, знал мои трюки и стиль ведения боя, а потому попытался размозжить свой череп кулаком прежде, чем замкнётся моя западня. Он не успел. Я активировал стужу и обратил всю воду вокруг него в его ледяную темницу.

Я осторожно применил на себе малое исцеление, чтобы остановить кровотечение, и с трудом сделал шаг в сторону Эрдема. Наш бой был окончен, но я ещё не успел поставить точку в нашем противостоянии.

Глава 10

Кузнец

Времени было в обрез: если Эрдем задохнётся или окоченеет насмерть, его воскрешающий навык будет приведён в действие, и тогда мой противник в очередной раз успешно сбежит. Я принялся чертить по воздуху рунические круги и активировать их, выпуская силовые щиты самых причудливых форм. Барьеры вонзались ребром в лёд и рассекали его, а затем планомерно обволакивали тело убийцы, заточённого внутри моей темницы.