В зале послышались приглушённые смешки. Тревер выждал несколько секунд и продолжил:
– Однако это не так! Система планирования выстроена с запасом, небольшие колебания числа жителей не могут существенно повлиять на неё. Если Комитет по проживанию будет работать быстро и эффективно, то он сразу подаст сведения о выбывшем гражданине в Комитет по планированию поставок, и планы будут пересмотрены. В другой зоне, куда переместится этот гражданин, он будет включён в список жителей, как только получит разрешение на проживание, а значит, будет учтён при планировании будущих поставок. Как видите, уважаемый суд, экономике ничего не грозит.
Пока Тревер говорил, Винкас обернулся к Эйне и шепнул:
– Смотри, сейчас будет интересно! О свободе никто не заговорит, все боятся!
И действительно, ни защитники ответчиков, ни Главный Судья не сказали о том, что больше всего волновало Эйну и ради чего она всё это затеяла: право на перемещение между зонами – это свобода, которой люди были лишены в течение десятков лет. В первые годы, когда Отец-основатель только начал строить новое государство, об этом никто не думал, хватало других забот. А потом люди привыкли. Те, кто успел пожить в свободном мире до катастрофы, уже умерли. Их дети, попавшие сюда совсем маленькими или рождённые здесь, не знали, что жизнь может быть устроена иначе.
Разве могли необразованные девочки из приюта в Третьей зоне додуматься до того, что их пожизненное пребывание в одном и том же городе и обязательная работа на заводе – ограничение их свободы? Они просто не видели других вариантов. Поэтому планы Эйны покинуть Третью зону казались им несбыточными мечтами.
Но если сейчас всё получится, если дело Эйны создаст прецедент, то всё изменится! Люди смогут сами выбирать, где жить и чем заниматься! Из редкого исключения это превратится в правило. Конечно, не сразу. Эйна понимала, что многим будет страшно отказываться от привычного образа жизни и искать что-то новое. Смельчаков будет мало. Но с годами, когда подрастёт новое поколение – ровесники Крии, Килика, Вайрата, – смена места жительства станет обычным делом.
Главный Судья объявил, что они с Судебными Регуляторами уходят на совещание и вернутся через час. Винкас сказал:
– Посидим здесь. Все коридоры забиты людьми, они хотят с тобой пообщаться, а нам лучше поберечь силы.
– Вы думаете, нам ещё придётся выступать? – спросила Эйна.
– Не знаю, посмотрим. Случай уникальный. До тебя ещё никто не просил менять правила. Но Господин Никлан, кажется, на нашей стороне. Подождём, что он скажет.
– Мне страшно, – призналась Эйна. – Ещё целый час!
Она обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. В зале было тепло, но Эйна никак не могла согреться. Винкас сказал:
– Давай лучше о чём-нибудь другом поговорим! Например, о твоей школе в Семнадцатом – как тебе вообще пришло в голову её открыть?
Эйна благодарно улыбнулась – конечно, она поняла, что Винкас просто хочет её отвлечь, – и начала рассказывать. Винкас с интересом слушал, задавал вопросы. Тревер перебирал бумаги, но иногда тоже вмешивался в разговор. Время пролетело незаметно, и Эйна с удивлением увидела, что Главный Судья уже усаживается на своё место.
– Судебные Регуляторы тщательно изучили дополнительное заявление истца и проверили его просьбу на соответствие Закону. От имени и по поручению Судебных Регуляторов объявляю, что решение по рассмотренному делу может считаться прецедентом в юрисдикции нашего государства. Вынесенное нами решение станет ориентиром для будущих судебных дел со сходными обстоятельствами.
Главный Судья замолчал. Несколько секунд в зале стояла полная тишина, а потом Эйна чуть не оглохла от шквала аплодисментов у неё за спиной. В этот шум врывались крики и свист с другой стороны зала, но сторонники Эйны выражали поддержку громче, чем возмущались сторонники Стафена и всего Комитета.
Когда Главный Судья и Судебные Регуляторы покинули зал, зрители бросились к Эйне, поздравляли её, пытались обнять, но их было так много, что им не удавалось пробиться к своему герою. Эйне уже казалось, что её сейчас раздавят, но в это время она услышала голос Тревера:
– Уважаемые зрители, расступитесь немного, пожалуйста! Пусть Эйна выскажется, а потом позвольте нам уйти!
Эйна обернулась к нему:
– Мне надо что-то сказать? Но что?
– Что чувствуешь, то и скажи, – спокойно ответил Тревер.
И Эйна заговорила. Позже она пыталась вспомнить свои слова, но не могла. Спрашивала Винкаса, спрашивала Тревера, но они только улыбались. Кажется, она что-то сказала о своём детстве в Третьей зоне, откуда почти никто не может уехать. И о том, что все зоны очень разные, и каждому человеку стоило бы побывать в других зонах хотя бы один раз. И что теперь у всех будет такая возможность.
Потом толпа снова зашумела, и под грохот аплодисментов Тревер и Винкас вывели Эйну в служебный коридор. Она шла за ними как во сне. Она ещё до конца не поняла, что случилось. Неужели теперь и правда всё изменится, и люди смогут ездить из зоны в зону?
Глава 30. Эпилог
Из здания суда Тревер с Винкасом повезли Эйну в Комитет по проживанию. По дороге Тревер объяснил:
– Напишешь заявление, чтобы тебе дали место на авионе. У тебя разрешение на пребывание только до первого дня года, так что полетишь домой сразу после праздника.
В Комитете на Эйну бросали недовольные взгляды – её уже знали в лицо все регуляторы. Но документы оформили быстро и разговаривали вежливо – боялись с ней связываться. Эйна усмехнулась. Вот уж не думала, что её будут считать опасной скандалисткой.
После этого втроём поехали к Треверу. Он собирался отпраздновать победу, заказал много вкусной еды для позднего обеда, чтобы Кортан успел к ним присоединиться. А пока они сели выпить чаю, и Эйна ждала подходящего момента, чтобы заговорить о главном. Она отпивала небольшой глоток и со звоном ставила чашку на блюдце – у неё немного дрожали руки. Тревер спросил:
– Ты нервничаешь? Почему?
– Шестая зона. Вы же обещали мне помочь.
– Поможем, – кивнул Тревер. – Когда ты хочешь ехать?
– В середине января, через две недели.
– Так скоро? Тогда тебе точно без нас не обойтись. Пока введут новые правила для поездок, пройдёт месяца три.
– Я не могу так долго ждать. В январе как раз будет тринадцать лет с того дня, когда моих родителей арестовали. Да ещё и мой день рождения! Хочу быть с мамой в этот день. Для меня это важно.
– Не волнуйся, с этим мы точно справимся! – улыбнулся Тревер.
– Но есть ещё кое-что. Я бы хотела из Шестой сразу полететь в Третью. Так можно?
Винкас засмеялся:
– Эйна, у тебя вообще бывают простые планы? Из одного пункта?
Тревер обещал попробовать, и Эйна успокоилась: если кто и может оформить ей такое разрешение, то только эти двое, к которым она так привязалась за последние полгода, что воспринимала их почти как свою семью. После этого Тревер снова спросил, что Эйна собирается делать дальше.
– Я же говорила – вернусь домой, в Четвёртую.
– Уверена? Не хочешь остаться здесь и работать с нами?
– Я бы очень хотела! Но у меня там школа… И посёлок… И разные другие обязанности… Не могу всё это бросить.
– А как ты сама считаешь – это именно то, чем ты готова заниматься всю жизнь? – спросил Тревер.
Эйна задумалась.
– Знаете… Была у меня мечта, которая так и не сбылась.
– Разве у тебя не все мечты сбываются? – попытался пошутить Винкас.
Но Эйна была настроена серьёзно:
– Не все. Я мечтала учиться в университете. Пока жила во Второй, узнавала, смогу ли поступить в гимназию, чтобы потом учиться биологии. И Кортан меня поддерживал, обещал помогать.
– Так, может, ради этого стоило бы переехать во Вторую? – спросил Тревер.
Эйна печально покачала головой.
– А ведь это не обязательно! – воскликнул Винкас. – Можно же сдать всё экстерном!
Эйна нахмурилась, пытаясь вспомнить, что означает это слово. Когда-то она встречала его в книгах, но смысл был непонятен. Тревер посмотрел на Эйну и сказал Винкасу:
