1. Убрать комнату и сдать ее мне под роспись. Все личные вещи, которые вы планируете оставить в комнате, закрыть внутри стенного шкафа.
2. Постирать, высушить и сдать мне белье и полотенца.
3. Разгрузить и вымыть холодильник.
4. Удалить из кухни сухие продукты, которые хранятся вне холодильника. Переносить их в комнату нельзя. Личную посуду оставить можно.
5. Забрать все свои посылки из зоны приема.
6. Отметиться у администрации в качестве временно выбывших. Те, кто выезжает в субботу 28 декабря, должны отметиться в пятницу 27 декабря предварительно.
7. Быть готовым к тому, что при следующем заселении вы будете жить с другими соседями.
Окна мыть не надо!
За невыполнение любого из этих требований предусмотрены штрафы и наказания вплоть до лишения комнаты на следующий семестр.
Я буду находиться либо у себя, в комнате 138, либо в комнате Шанкса. Связаться со мной всегда можно по адресу @Центурион.
Надеюсь, все понятно, и нам не придется ни платить штрафы, ни краснеть перед Шанксом. Он рассчитывает на наше благоразумие, а мы — на то, что в следующем семестре он вернется к нам здоровый, счастливый и не разочарованный в нашем дружном и сознательном коллективе.
Под этим сообщением стоял дружный вой. Попытки доказать, что выезд на каникулы не приравнивается к окончательному съезду, разбились о пункт договора, где говорилось, что закрытие корпуса на ремонт требует ровно такой же процедуры, что и окончательный выезд.
— Я все же думаю, что он перегибает палку, — сказал я, прочитав Центурионовское послание в третий раз. — Ну последний пункт мы отобьем, тут и разговора нет. А вот с бельем мы наскачемся. Мы же выезжаем в последний день, и в последний же день должны все постирать. А Шанксу пробовали писать?
— А то! — захохотал Баклан. — Он недоступен!
Я подавил вскипевшее раздражение. Только благодаря бабушкиным пирожкам это и удалось. Вот же дьявол. И, главное, чувствуется, как ему нравится командовать.
— А Аглае писали?
— Нет. А, думаешь, есть смысл?
— Ну да. Я уверен, что половина этого добра — его личная инициатива. Я бы все-таки ей написал, хотя бы для того, чтобы у него не было новых идей. Ща. Я напишу.
Я перекинул опус Центуриона Аглае и спросил, все ли пункты обязательны к исполнению. А то всё это не очень захватывающе выглядит. Ответила она неожиданно быстро.
Аглая: Ах, какой у меня замечательный ответственный сотрудник! Обязательно назначу его постоянным комендантом, когда будет вакансия. Ну ладно, теперь по пунктам. С чем у вас проблемы? С тем, что он много на себя берет?
Риц: В основном с бельем. Но и с этим тоже
Аглая: Брать он будет до упора, вы все такие, ахаха. Белье и полотенца можете не сдавать. Короче, пункты 2 и 7 — необязательны. По пункту 6 — это процедура для тех, кто платит своими деньгами, чтобы лишнего с них случайно не взять. Если вы на долговом контракте с университетом, можете отметиться или 28-го, или вообще не отмечаться, система сама увидит в понедельник, что вы покинули кампус. Если ремонтные работы закончатся раньше, чем планировалось, мы оповестим, сможете заехать обратно
Риц: А 4 пункт?
Аглая: Желательно. Разбираться будут с электричеством, в том числе на кухне. Рассыплют что-нибудь или уронят, вы будете расстроены
Риц: Понял. Спасибо. А вы на следующей неделе здесь? Простите, я предвижу, что наши дискуссии не прекратятся
Аглая: Да, я здесь. Не разберетесь сами — пишите. Ближе к концу недели я сама зайду, посмотрю
И я вступил в битву с Центурионом. С пунктом 7 я решил разбираться потом, а по пункту 2 можно было уже сейчас
Риц:@Центурион, Аглая говорит, что белье сдавать необязательно
Центурион:@Риц, я не приму у вас комнату без сданного белья
Риц:@Центурион, ну и не принимай
Центурион:@Риц, не сможете заехать обратно
Риц:@Центурион, не сочиняй, тебе столько власти не давали
Центурион:@Риц, а вот не надо пустых предположений
Риц:@Центурион, какой же ты странной конфигурации человек. Как на пустом месте можно было устроить такой срач? Может, у тебя еще какой-нибудь талант есть?
Так мы набили еще пару страниц огненных комментариев, а потом Центурион неожиданно надолго исчез и вернулся с короткой репликой:
Центурион:@всем. Из списка подготовки корпуса к закрытию удаляется пункт 2. Остальное в силе
Ну то есть мы не можем откатить по полотенцам назад прямым текстом, а прячемся за цифрами. Дима с Бакланом, которые все это время не отрываясь следили за перепиской, подкидывая дровишек в мою пользу, радостно заорали. Мелкая, а победа.
Я глянул на время. Два часа прошло. Вот адище-то, чем я занимаюсь? Тут, можно сказать, судьба индустрии на кону, а у меня настроения никакого. Пойду в библиотеку что ли, подготовлюсь к понедельничному экзамену. А в инкубатор завтра. И тут я вспомнил, зачем я вообще вернулся в общагу.
— Дим, у меня к тебе вопрос по профилю. Бабушка переживает, что у нас там никаких развлечений не будет. Только лыжи и чистка снега.
— А чего ты бы хотел? — откликнулся Дима.
— Ну не знаю… Я-то вообще весь день могу в окно смотреть. Мы с бабушкой придумали, как будем желания загадывать, круто будет!
— Понял, замутим чего-нибудь. Глинтвейн сварим точно.
— Кто сказал глинтвейн? — оживился Баклан.
* * *
На экзамен к Руднику я пришел вовремя, в свой слот, который начинался в 10:30. Нас пятерых запустили с небольшим опозданием — Питона, Мавра, Ворона, Олич и меня. Все-таки в письменных тестах куда больше упорядоченности, зато и вердикт обсуждению не подлежит. А здесь, если что, можно и поторговаться. По крайней мере, я надеялся, что это будет возможно.
Я вытащил билет. О, прекрасно. Первый вопрос — базовые элементные техники, это ровно то, чем мы занимались с Красиным, и что я уже сдал, а вот второй был повеселее — самые ранние манифестации органических практик. Обычно озвучивают начало девятнадцатого века, там первые признаки, а реально отчетливые контуры появились в первой половине двадцатого. Но мы не ищем легких путей, поэтому я уверенно озвучил шестнадцатый век.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Рудник, а у Катапульты просто полезли глаза на лоб. — Чем обоснуете?
— Смотрите, — начал я издалека. — Мы ведь знаем, что на шестнадцатый век приходится всплеск борьбы с необъяснимым поведением скота. Сжигают случайно пойманных ведьм, причем по самым абсурдным обвинениям. Все бездоказательно, не считать же аргументом, что обвиняемый не утонул. Нет, этого мы принять не можем. Что-то безусловно там происходило и достаточно массово. Конечно, это похоже на обычную внутривидовую борьбу. Но! Скот-то полоумный никуда с тех пор не делся, и до сих пор возникают инциденты. То одно стадо попрыгает в пропасть, то другое. Самое разумное объяснение — внедрение органических паттернов в одну конкретную баранью голову, больше не надо. А остальные за ним стадом к обрыву бегут. Как мы сейчас знаем, внедрение простой программы в мозг технически возможно, да и не простой тоже, просто последствия плохо контролируются, и нам еще предстоит с этим работать. Ну и почему бы нашим предкам что-то такое не попробовать, если мы и так знаем, что когда-то работали и без очков, и без направляющих, вслепую и наощупь.
— Интересно, — улыбнулся Рудник. — Хорошо, ваш ответ принят. Но вы понимаете, что это только гипотеза? Не теория?
Я кивнул.
— Вам повезло, — заверил меня профессор, — что на повестке дня снова стоят биокристаллы, и вживлять их планируют куда получится, хотя начать собираются с головы. И ваши мысли о самой возможности такого шага вполне актуальны. А где вы себе нашли источник вдохновения?
— «Пораженные трамонтаной. Правда и вымысел», — вздохнул я. — Не самый надежный источник, признаю. Просто мне показалось, что что-то в этом есть.
