К некоторому моему удивлению, парень не дал взять себя на слабо и тут же растворился в тени соседнего дома. Вероятно, одного посещения виселицы ему за глаза хватило. А может, он прав? Оказавшись в бывшем помещении лавки, я ощутил некоторое сомнение. Если поднимется крик, я, в лучшем случае, отделаюсь потраченным впустую свитком перемещения, а в худшем… но, чёрт возьми, не ждать же мне несколько часов до утра?! Сверху донёсся плач разбуженного младенца, и я застыл у двери, не решаясь сдвинуться с места. В голове упорно свербела мысль, что я о чём-то забыл. Ну, точно, доспехи! Да и зелье ночного глаза имеет смысл использовать, жадность тут неуместна.
Пока я переоблачался в бесшумную кожаную сбрую, ребёнка кто-то успел успокоить. Пожалуй, идеально было бы подловить заспанного хозяина в коридоре, на пути в туалет, да вот беда, для таких дел у горожан имелись ночные горшки. Ладно, вперёд. Чувствуя приятное ускорение, даруемое Поступью тени за пребывание в абсолютном мраке, я скользнул к лестнице на второй этаж, поднялся наверх, не скрипнув ни одной досточкой, и вдруг моё чуткое ухо уловило какой-то невнятный звук из кухни. Она, как и лаборатория с кладовой, находилась на первом этаже, и попасть туда можно было прямо из лавки. Спустившись обратно, я заглянул в щель приоткрытой двери и увидел мелкого пацана лет семи, безуспешно пытавшегося дотянуться до чугунка на верхней полке буфета. Упорства, как и самонадеянности, мальчишке было не занимать. Задрав правую ногу, он поставил её на спинку стула, который использовал в качестве подставки, будто и впрямь надеялся удержаться на ней и не загреметь вниз. Такого нам точно не надо.
– Ах ты, негодник! – возмущённо и, в то же время, негромко произнёс я, готовый в любую секунду сцапать мальца и зажать ему рот. – А если я маме твоей скажу?
Он вздрогнул при звуке моего голоса и медленно повернул головку с широко распахнутыми глазищами и приоткрытым ртом.
– Ты знал, что у вас дверь входная не заперта? Шёл я себе по улице, и вдруг слышу, в животе у кого-то бурчит. Вот и зашёл глянуть, кто тут такой голодный, – признаться, я нёс эту чепуху, надеясь не столько на своё тонкое понимание детской психологии, сколько на навык хитрости и колечко на единицу харизмы, доставшееся от Трувора.
Хитрость – успех.
Мой визави шмыгнул носом и медленно поставил вторую ногу на стул, но сказать что-нибудь был пока явно не в силах.
– У меня, кстати, есть кулёк орехов в меду. Вообще-то, я собирался скормить их своему попугаю, но, если хочешь… Хочешь орехов? – я изо всех сил постарался скрыть пробивавшиеся в моём голосе нотки беспомощности.
Хитрость – успех.
Мелкий кивнул головой, по-прежнему стоя ко мне вполоборота.
– Тогда слезай, – я подошёл к столу, положил на него свой мешок и начал копаться внутри, полностью упустив пацана из виду. Идеальная возможность, чтобы заверещать или проскочить мимо меня к двери. Мальчуган по имени Расмус верещать не стал, и минут через пять мы уже, почитай, были закадычными друзьями.
– Знаешь, что? – серьёзно взглянул я на него, выкладывая на стол уже второе сочное яблоко. – Раз уж я сюда заглянул, надо бы мне с твоим папой поговорить. Можешь его позвать?
– Он меня отлупит, – Расмус втянул голову в плечи. – И тебя отлупит, тебе здесь вообще быть нельзя.
– А это уж не тебе решать, – я строго погрозил ему пальцем и достал кошель с двумя сотнями золотых монет. – Это пусть папа решает. Иди, отнеси ему это, и попроси спуститься на кухню.
Расмус, увидев мешочек с золотом, оживился было, решив, что это очередное угощение, но тут же насупился, поняв свою ошибку.
– А ты мне потом Кешу покажешь?
– Какого Кешу? – позорнейшим образом прокололся я.
– Попугая! – глаза мальца обиженно заблестели.
– Обязательно, – я даже приложил руку к сердцу. – Всё, иди давай.
Хитрость – успех.
Мальчишка отчаянно зевнул, обеими руками взял кошель с монетами и скрылся на втором этаже. Я весь обратился в слух, однако, кроме поскрипываний самого дома и лая собак в отдалении так ничего и не уловил. Всё-таки восьмёрка восприятия – это ещё не предел мечтаний. Вскоре помещение лавки озарилось подрагивающим светом свечи, и я увидел высокого коротко стриженного мужчину, осторожно спускающегося по лестнице. В левой руке он нёс блюдце с почти догоревшим свечным огарком, а правой крепко сжимал боевой тесак.
– В этом нет никакой нужды, – благодушно произнёс я, когда отец Расмуса остановился в дверном проёме. – Пусть вы и заняли дом моего отца, зла я на вас не держу.
Хитрость – неудача.
– Не лги мне, – голос его звучал твёрдо, в глазах блестел вызов. – С чего бы тебе присылать мне деньги, если это твой дом?
– Я никогда не лгу, – в моей раскрытой ладони лежал ключ Игнатия. – И вот тому доказательство. Уверен, городские чинуши недавно вручили тебе такой же.
Хитрость – успех.
– Допустим… – он на мгновение задумался. – Я выслушаю тебя, но если попробуешь что-нибудь учудить, моя милая жёнушка такой визг поднимет, что стёкла повылетают. Это она умеет.
– Поверю на слово, – с легким пренебрежением отозвался я. – Только давай я свой светильник зажгу, а то твоя свечка вот-вот потухнет.
Он молча кивнул, не делая попытки сдвинуться с места, и комнату наполнило успокаивающее тёплое сияние.
– Знаешь, что это? – я поднёс палец к своему клейму.
– Знак вольного мага.
– Вот-вот. Как ты наверняка уже слышал, папаша мой был алхимиком. Долгое время я ходил у него в подмастерьях, но потом старик отказал мне от дома за то, что я умыкнул семейные денежки и потратил их на обучение колдовству. Правда, копию ключика я себе сделал на всякий случай. И случай этот настал. По нынешнему военному времени зелья и компоненты бешеных денег стоят. Такую возможность просто грешно упускать. Помаялся я немного, да и решил вернуться к своему старику. Потому как другие алхимики конкурента на арбалетный выстрел не подпускают. Сечёшь уже, к чему я клоню?
Хитрость – успех.
– Складно-то как излагаешь, – хмыкнул отец семейства. – Одного я в толк не возьму. Какого киснея ты сюда ночью впёрся? До утра не мог подождать?
– Время – деньги, – пожал я плечами. – Если хочешь знать, первое, что я сделаю, когда мы договоримся, это завалюсь спать. Прямо в лаборатории, мне к неудобствам не привыкать.
Хитрость – успех.
– Лаборатория на замке. Что я, по-твоему, скажу чиновникам, когда те с проверкой заявятся?
– Это когда ещё будет! Поверь, сейчас у них, и без того, дел по горло. А потом так и скажешь, мол, вечером спать легли, а утром замок уже на полу валялся. Ворюги залезли, такое тут сплошь и рядом. Кстати, насчёт ворюг, с ними я тоже договорился. Как услыхал, что папаша мой, добрая ему память, в ящик сыграл, так и наведался к местному воротиле, чтобы, значит, всё чин по чину.
Хитрость – успех.
– И долго ты собираешься тут пробыть? – кажется, он уже всё для себя решил.
– Не я, а мы. Со мной ещё будет телохранитель, но не волнуйся, много места он не займёт. А что до времени, это сутки, как минимум, а там как сложится.
– Моя семья тут не одна живёт, – после непродолжительного молчания признался мой собеседник. – С нами ещё одну поселили и третью обещали на днях впихнуть. Мол, первый этаж весь, почитай свободен. Зови своего охранника, а я пока наверх схожу, разбужу их и договорюсь обо всём. Да, и давай-ка мне сразу ещё три сотни монет.
– Учти, это вам на всех, – решил я обозначить предел своей щедрости.
Он снова кивнул, взял деньги и стал подниматься по лестнице, а я получил возможность увидеть его крикливую жёнушку. Поймав на себе мой взгляд, растрёпанная простоволосая женщина, с фингалом под глазом, поспешила нырнуть в коридор второго этажа, уступая дорогу своему герою-добытчику.
– Чё, и впрямь напросился? – оказавшись в лавке, Везунчик с любопытством огляделся по сторонам. – И хрен ли мы тут будем делать?
