— Что это было? — восклицает Рио. — Куда вы нас везете?!
Военные сидят неподвижно и не обращают на нас внимания.
Облака заканчиваются, и под нами появляется большой остров. Он вытянутый, по периметру ощетинилась острыми пиками горная гряда, в середине зеленеет долина, кое-где на ней виднеются то ли скалы диковинной формы, то ли развалины. Ближе к нам на гряде темнеет циклопическое сооружение. Издали его толком не разглядеть, но мы приближаемся к нему, и вот уже видна плоская бетонная крыша с башенками, серые стены. Здание круглое — эдакий мрачный Колизей, я видел его по телеку.
Конвертоплан опускается на бетонную площадку, и из пилотского отсека выходит Зара. На ней камуфляжные штаны, куртка защитного цвета, волосы собраны на затылке в аккуратный пучок.
— Мы в Институте, так называется это место, — с нами она разговаривает по-прежнему из-за решетки. — Это — Остров, давно находящийся в распоряжение военных, сбежать не получится.
Решетчатая дверь отъезжает в сторону. Солдаты выпрямляются, подняв карабины, но Зара вскидывает руку:
— Понимаю, что это сложно, однако мне хотелось бы, чтобы вы хоть немного мне доверяли. Отныне никаких наручников. Но — до первой глупости с вашей стороны.
— Что это была за фигня? — кривится Илай. — Ну, розовая. Я чуть не обделался!
Зара поводит плечом:
— Понятия не имею. Наверное, шаровая молния. Есть другие вопросы?
Рио вскакивает с кресла и начинает тараторить:
— Я не поняр, что со мной дерают эти двое? С ними страшно рядом находиться!
Илай сжимает кулаки, поворачивается к нему всем корпусом:
— Эй, ты не охренел ли, Брюс Ли?!
— Вы научитесь находить общий язык с разными людьми. Кому-то придется учиться разговаривать, а не махать кулаками, кому-то — наоборот. Чем скорее вы поймете это и найдете союзников, тем лучше справитесь с испытанием.
Рио первым покидает клетку, подходит к Заре, словно ищет у нее защиту, и снова принимается грызть свой несчастный ноготь:
— Расскажите подробнее, что с нами будут дерать!
— Посредством электромагнитной нейротрансмиссии вам в мозг инсталлируют нейросеть.
— Ага! — радостно восклицает Рио. — Примерно как софт на комп?
— Да, примерно так, — сухо подтверждает она. — Проект создан несколько лет назад нейробиологом Анатолем Крыловым, кстати, нобелевским лауреатом. Вам бояться нечего, первые испытания прошли успешно. Вот первопроходцам было действительно страшно.
— И что, прямо вообще никаких рисков? — прищуривается Илай. — Это прямо приятно и полезно?
— Риск минимален. Это неприятно, но дискомфорт продлится недолго — от нескольких часов до суток. Из множества волонтеров лишь у единиц происходят сбои. Ник, Илай, вы так и будете там сидеть? Неужели не хочется на свободу?
Мы переглядываемся, я встаю первым и направляюсь к выходу, все еще ожидая, что вояки либо наденут на меня наручники, либо приставят стволы, но люди в камуфляже остаются неподвижными. Зара поворачивается спиной, как бы намекая, что доверяет нам. Рио забегает вперед, прячется за ней — боится. Н-да, такой сам никогда не решился бы на подобную авантюру.
— Что с нами станет, когда нам это… эту хрень запихают в мозги? — спрашивает Илай на ходу.
Мы спускаемся по трапу на бетонную площадку, напоминающую дно огромного колодца, окруженную темно-серыми стенами. Кое-где проступает странная кладка: камни входят друг в друга, будто кусочки пазла, в других местах видны привычные глазу кирпичи, будто военные приспособили под базу какое-то древнее сооружение. Порывистый ветер пахнет морем и цветами, я запрокидываю голову и гляжу на ползущие по небу облака, за которыми плывет холодный солнечный диск. Никаких наручников, никаких решеток! Только ради этого мгновения стоило подписаться на эксперимент.
А еще ради того, чтобы появился шанс снова встретить Ганка.
Стены высотой с пятиэтажный дом напоминают крепостные, вот только непонятно, кого воякам опасаться на острове, где нет никого, кроме них самих и подопытных. Наверное, вечная паранойя армейских.
Перед Зарой распахивается дверь, и мы оказываемся в длинном хорошо освещенном коридоре. Повторяя форму здания, он изгибается, и конца его не видно. Вертя головой по сторонам, проходим с десяток дверей и упираемся в тупиковую, которая тоже открывается сама собой. Зара с Рио переступают порог, и он жестом приглашает нас с Илаем.
Зара выходит из комнаты. Юркий молодой лаборант, похожий на мышь, сажает нас за компы, и мы до одури заполняем всевозможные тесты. Рио справляется быстрее всех. Илай ругается и неловко тычет толстыми пальцами в клавиатуру.
Обращаюсь к китайцу:
— Рио, зачем все это?
Он пожимает плечами.
— Часть тестов мне знакома. С их помощью пытаются опредерить тип нашего темперамента, стрессоустойчивость, акцентуацию, коммуникаберьность, интеррект и прочее.
— Чего-чего?
— Интеррект, блин! — бормочет Илай.
— Просто говоря, нас иссредуют. По-моему, это нужно для того, чтобы в динамике посмотреть, что будет происходить с нашей ричностью посре того, как вживят нейросеть. То есть, хотят знать, поврияет ли она на базовые эээ… характеристики. Изменимся ри мы ири останемся собой.
— Ух ты ж умник, твою мать! — ругается Илай. — Я тут так напрягся, аж жрать захотел.
Мужчина-мышь в белом халате загружает нам еще тест и говорит виновато:
— Это последний. Но с едой, извините, не получится. Инсталлировать нейросеть лучше натощак.
— Хреново, — вздыхает Илай. — Чем жратва, которая в желудке, помешает мозгам?
— Возможно, вас будет тошнить.
— Тьфу! Лишь бы не обгадиться.
— Это вряд ли. Поработайте еще немного, пройдите тест поменьше.
Потом нас долго ведут по закругляющемуся коридору. Одинаковые двери начинают раздражать, как и безлюдье. Сколько человек вообще работает в Институте, почему здесь так пусто? Из-за этого не покидает ощущение странности происходящего. Хотя вот видео-камеры тут повсюду. Наконец мы добираемся до лифта, поднимаемся на верхний этаж и оказываемся в снежно-белом вестибюле. Лаборант говорит:
— Сейчас я покажу комнату. Пока мы готовимся, обустраивайтесь. Зара дала добро, чтобы вы перекусили питательным коктейлем. Инсталляцию начнем через час.
Илай первым входит в комнату и едва не налетает на парня, стоящего на четвереньках и крутящего головой. Парень нашего возраста, русые волосы растрепаны, лицо зеленое, словно он выходит из запоя. Рядом за дверной косяк держится девушка с длинными волосами, отдаленно напоминающая юношу. Ее колотит.
— Это еще кто? — изумляется Илай.
— Хелен, Борис, — лаборант подходит к парню, поднимает его. — Я же просил не вставать, пока не пройдет головокружение.
— У меня перед глазами вылазит какая-то хрень, — бормочет тот с ярким акцентом, хлопает себя по лбу.
— Не переживай, это нормально, скоро должно пройти. Хелен, как ты?
— Тоже тошнит. И слова перед глазами. Слова! Но только пытаюсь их прочесть, они исчезают, — она смотрит перед собой, разинув рот, хмурит черные брови, будто видит невидимое нам.
— Эй, — Рио упирается спиной в стену. — С нами будет то же самое?
Илай шумно сглатывает. Лаборант исчезает за дверью вместе с Борисом и Хелен, что-то там бормочет и возвращается к нам. Виновато пожимает плечами:
— Когда подписывали контракт, читали, какие побочные эффекты? Все это пройдет за три-пять часов. Ребятам недавно инсталлировали нейросеть, скоро они придут в норму. Они из Сербии, если вам интересно.
Мы заходим в небольшую комнату, где вдоль стен стоят три кровати и больше ничего нет, я занимаю ту, что справа от входа, Рио — левую, Илай продолжает нависать над лаборантом, сжимая и разжимая кулачища:
— Я никуда не пойду, пока не буду уверен, что это, ну, что там с теми двумя, скоро закончится!
Человек-мышь перестает быть жалким и превращается скорее в рассерженную крысу:
— Ты хочешь сказать, что разрываешь контракт? Ладно! Я вызову охрану, и тебя отправят обратно за решетку.
