"Фантастика 2025-104". Компиляция. Книги 1-36 (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

— Да, да, — вспомнив, что произошло вчера, торопливо затараторила я, параллельно пытаясь хоть как-то соорудить подобие приличной прически на голове. — Я из Москвы, учительница, Дарья Ивановна, директором буду в новой местной школе. Вот, пожалуйста, у меня и паспорт есть. Можете позвонить вот по этому номеру, вам все скажут… Мне перекантоваться надо было, пока жилье не дадут, вот на несколько дней сняла комнату… Мужчина меня привел, старенький такой… Муж ваш, наверное.

— Да не нужен мне паспорт твой, на слово верю, — отмахнулась тетя Люба. — А зовут как мужчину? Надо же, всего на день из деревни уехала, а у меня уже и муж новый нарисовался, и гостья объявилась.

— А он не представился, — сказала я, только сейчас понимая, в какое неловкое положение я попала. — Так он не Ваш муж, Любовь… Ивановна?

— Ну ты даешь, Москва, — добродушно рассмеялась женщина. Она встала с кресла, потянулась и пошла орудовать с самоваром. — Тетей Любой меня зови. Нет у меня мужа, вдова я с сорок третьего года, похоронка пришла. Тут две трети баб в деревне вдовы. Не повезло нам, мало мужиков осталось, выкосило на войне многих. Вставай, одевайся, умывайся, позавтракаем вместе. Расскажешь, что за хрен с горы нарисовался и тебя сюда притащил. Да не дрожи, говорю, не обижу. И на улицу не выгоню. Посидим, потолкуем. Хозяйка я этого дома. Вставай, говорю, полутезка, уже солнце в темя упирается, а ты все дрыхнешь.

— Он не хрен, — натягивая кофту с юбкой, попыталась оправдаться я. — Я просто растерялась и забыла имя спросить. Он у меня три рубля взял и сказал, что до пятницы я могу тут жить.

— Ну а выглядел-то он хоть как, не хрен этот? — деловито поинтересовалась тетя Люба, накрывая на стол.

— Ну… пожилой такой мужчина…

Приводя себя в порядок, я изо всех сил пыталась вспомнить, как же выглядел мой новый знакомый. Признаться, вчера я была в таком шоке оттого, что старенький желто-белый пузатый ночник оказался порталом в СССР, что и не запомнила особо внешность хозяина деревенского дома. Или он не хозяин? Тогда кто? Риэлтор?

— О! — воскликнула вдруг тетя Люба. — Слушай, а у твоего знакомого вчерашнего велосипеда случаем не было?

— Да! Точно! — вспомнила я. — Велосипед был.

— Вот, уже лучше! А велосипед старый такой, весь изолентой перемотанный?

— Да, кажется…

— И глазки такие, хитрые, бегающие, да?

— Да! Так и есть!

— Едрит Мадрид! Ну все, расследование закончено. Даже дело можно не заводить. Виновник установлен. Петька — два ведра это, как пить дать! — тетя Люба, выругавшись, хлопнула ладонью по столу. — Точно он! Вот зараза, все ему неймется… То соседских кур на своем велосипеде давит, а потом на станции мясо продает, то теперь дом мой сдавать взялся. Жаль, вдова я, а то муж мой, был бы жив, отходил бы его по самое «не балуйся».

— Какие два ведра? Какой Петька? — я ровным счетом ничего не понимала.

— Да жулик и лодырь местный наш, Петька, — пояснила тетя Люба. — Ну все ясно. Аферы, значит, за моей спиной проворачивать удумал. Эх, взять бы грабли да пройтись по хребту, да, чую, горбатого могила исправит… Ты это, иди умойся, а то заспанная вся… И садись за стол, поешь нормально, а то худющая вся, кожа да кости. Чем вы там питаетесь в этой своей Москве… Щас пирожки тебе подогрею, а на обед борщ будет.

— А где?

— Вон умывальник, из комнаты как выйдешь и направо… Пользоваться-то умеешь? Снизу нажми, вода и потечет. Эх, везет вам, москвичам — за скотиной ухаживать не надо, воду таскать и греть! Сплошная благодать! Я б сама в Москву подалась, да жалко дом оставлять…

На стене висел обычный, старенький деревенский умывальник — тот самый, по которому надо было чуть ударить рукой снизу, чтобы потекла вода. В своем чемоданчике я нашла новую зубную щетку в футляре и банку с зубным порошком «Особый». Наскоро приведя себя в порядок и чуть успокоившись, я села за стол. Настроение у меня стало получше. Несмотря на то, что я невесть каким образом очутилась ночью в чужом доме, а утром меня спящей обнаружила хозяйка, выгонять на улицу с вещами, кажется, никто не собирался. Даже покормить вызвались. Эх, хорошие все-таки люди в деревне живут.

— Ты, Ивановна, ешь давай, не тушуйся, — гостеприимно сказала тетя Люба. — В общем, ясно все с тобой — девушка ты приличная, только доверчивая больно. Нельзя такой быть — съедят и не подавятся. Ну ты даешь — первому встречному деньги отдала. Трешку, говоришь, взял с тебя? Вот охальник!

— Ага, — подтвердила я, вгрызаясь зубами в горячее тесто… — М-м-м, вкуснотища-то какая! Жаль, много съесть нельзя — для фигуры вредно.

— Тю! — расхохоталась тетя Люба. — Смешная, право слово! Какое «вредно»? Ешь, сколько влезет. А мало будет — так еще напеку! Да у тебя, голуба моя, не телосложение, а теловычитание. На улицу пойдешь — кирпичи в карманы надо класть, а то ветром унесет к сельсовету. Ешь, говорю, не дуркуй, Ивановна! У нас в деревне так считается: худая — больная, значит, откармливать надо.

— Так, значит, этот Петька — Вам не муж, он просто меня в Ваш дом привел? — догадалась я. — Ничего себе! Вот аферист!

— Петька, что ли? Да мне такой муж и даром не сдался, — мрачно сказала тетя Люба. — Привел тебя ко мне, плату взял и был таков.

Внезапно в моей в памяти всплыли кое-какие подробности из вчерашней встречи со странным дедушкой, и я расхохоталась:

— А я и думаю: почему он ничего не знает о доме? Спрашиваю, что где находится, есть ли собака — не знает. Где белье постельное — не знает… Стоп! тетя Люба, а ключи-то у него тогда откуда? Неужто как-то сумел слепок с замка взять и дубликат сделать?

Однако этот вопрос тетю Любу ничуть не смутил.

— Да какой, к едрени фени, дубликат? Ты, полутезка, не поняла, что ль, до сих пор? Ты же в деревне! У нас тут все друг друга знают. Каждый другому или родственник, или сват, или кум… У меня три сестры тут живут, у каждой по трое детей — вот считай, уже дюжина родственников наберется. Еще и мужья у них — считай, тоже родственники…

— Так этот Петька тоже Вам дальний родственник?

— Тьфу-тьфу! — тетя Люба постучала по столу. — Не надо нам таких родственничков. Просто односельчанин. Пропащая душа этот Петька.

— А ключи-то у него откуда?

— Я ж тебе, Москва, втолковываю, а ты все никак не поймешь, — тетя Люба налила мне еще одну чашку ароматнейшего душистого чая с чабрецом, — в деревне мы. Тут и двери-то особо никто не запирает. Ключ под коврик кладут, и все.

— А если украдут чего? — полюбопытствовала я. Как же все-таки вкусно!…

— А смысл? — хмыкнула тетя Люба. — Через день максимум станет известно, в каком доме украденное. Мы же друг к дружке постоянно ходим! И станет вор изгоем для всей деревни. Я ж говорю тебе, Ивановна, тут все друг друга знают.

— И поэтому нужно со всеми на улице здороваться? — догадалась я.

— Ну да, — пожала плечами хозяйка. — Так у нас принято. Вы, москвичи, буки какие-то. А у нас все со всеми здороваются — так у нас испокон веков заведено. Я вот иногда по сельсоветовским делам в Москву езжу. Меня часто посылают, я ж единственная, кто в метро ездить не боится. Так я поначалу и там со всеми здоровалась… Смотрели на меня, как на сумасшедшую.

— Подождите… — соображая, медленно проговорила я. — я же, кажется, Вас вчера на станции видела. — У Вас еще гусь был подмышкой.

— Правду говоришь, — кивнула хозяйка дома. — К родственнице я ездила на электричке, она в трех остановках отсюда живет. Гуся она продавала, а соседке моей как раз нужен был. Она старенькая уже, дальше деревни никуда не выбирается, вот я и съездила для нее, Шушика купила и отвезла. А что, жалко что ли?

— А почему же Петька комнату-то мне сдал? Если знал, что Вы вернетесь?

— А я и не должна была возвращаться, — тетю Любу ничуть не удивил мой рассказ. — Я, когда уезжала, у дома Петьку встретила, разговорились, я ему сказала, что до пятницы уезжаю — вот он тебе и сдал жилье. А я там всего день и побыла, потом назад поехала. Не могу я в чужом доме спать — домой тянет. Отвезла я Шушика домой соседке, а у нее как раз наливочка подоспела, на бруснике. Ну мы выпили по рюмашке, песни попели, да и спать легли. Думаю — чего мне через всю деревню одной ночью пехать? Ну теперь буду знать, что ничего этому хитросделанному говорить не следует. Пожалуй, начну ключ прятать, а то, не ровен час, еще кому-нибудь дом мой «сдаст». Мне места не жалко — одна живу, муж на войне погиб. Только наживаться на себе этому лодырю не дам. И не такой уж старый он — шестьдесят в прошлом году стукнуло. Ровесники мы с ним, в параллельных классах учились. Это для тебя, молодой, он старик, конечно. Да и это дело очень любит, — тетя Люба выразительно щелкнула себя по шее пальцем. — Вот и состарился раньше времени.