— Это кому? — заинтересовалась тут же невеста.
— Французской дипломатке Луизе-Антуанетте Барбарис.
— Только не говори, что ты выбил зубы сотруднику иностранного дипломатического корпуса? — расхохоталась Света. — Будь это мужчина, даже не сомневалась бы, но женщине?.. Не твои методы.
— Ты, как всегда, подтверждаешь, что моя будущая супруга не только красавица, но и умница, — продолжал я ворковать напоказ, хоть и был ещё порядком зол на её аферу с ускорением процесса пополнения в семействе. — Зубы все на месте, а вот их содержимое надо бы вернуть.
Лекарка даже подвисла на мгновение, пока до неё в полной мере доходил смысл сказанного.
— Сделаю, — был короткий вердикт. — И загляни к отцу, как будет время, — пришло по кровной связи. — Он очень просил зайти. Но сперва лучше ко мне.
Теперь голос у Светы был тихим и беспредельно виноватым. Это как же ей прочистил мозги Борис Сергеевич, что настроение лекарки поменялось самым кардинальным образом? Мысленно я был с ним согласен. Совершенное невестой не шло ни в какие ворота. С другой стороны, у неё перед глазами был пример Тэймэй, так что ничего удивительного, что она использовала ранее успешную тактику. Вот только мне в обоих случаях от этого было не легче. Пора было прекращать этот демографический беспредел.
«Хорошо, приду».
В столицу я в ближайшее время не собирался, но жизнь внесла свои коррективы. Кроме общения по душам с будущим тестем, предстояло ещё встретиться с Семёном Бобровым и принцем Андреем по поводу строительства комплекса зданий и лабораторий на бывших землях Земельно-Удавовых.
И нужно было что-то решать с приглашением Борромео. Пока я намечал себе ближайшие планы, французская дипломатка успела одеться и сейчас в нерешительности взирала на кипу артефактов, доступ к которым перекрыл Гемос, вальяжно разлёгшийся поверх чёрной кляксой.
Последовало вежливое покашливание.
— Мне будет позволено вернуть своё имущество?
Я оценил горку и её вероятную смертоносность с учётом рода занятий бывшей маркизы и ответил:
— В столице заберёте.
Луиза-Антуанетта пожала плечами и отправилась на выход из номера. Меня же от задумчивого разглядывания покачиваний аппетитными ягодицами отвлекла трель мобилета, начисто разрушая действие флюид француженки. Номер был мне совершенно незнаком.
— Граф Комарин, слушаю.
— Это Абдул-Азиз, — поприветствовал меня принц Ирана и Аравии. — Завтра в столицу прибудет дирижабль из Тегерана с моими извинениями кошкам и благодарностями тебе лично. Постарайся не допустить на него имперскую таможенную службу. Им содержимое не понравится.
— Я надеюсь, ты не прислал мне полный дирижабль рабов или ещё чего-либо запрещённого в империи? — на всякий случай уточнил я, чтобы понимать к чему готовиться.
— Скажем так, не везде жалуют гримуары из человеческой кожи, — не стал скрывать принц своего подарка.
Я же тихо выругался. Подобное не просто было запрещено в империи. В моём родном мире такие книги тоже не жаловали.
— Мы определили гримуар как дипломатическую почту, но лучше всё ж не привлекать к нему внимания.
Очень хотелось спросить: «И на кой-мне такое счастье?», но вместо этого я спросил:
— Ты уверен, что это будет для меня лучшим подарком?
— Это древнейший трактат по твоему направлению магии, сохранившийся в нашей родовой сокровищнице. Перевести его у нас не смогли. Язык незнакомый. Поэтому… Чем могу!
— Как манёвры прошли? — решил я проявить вежливость и сменить тему разговора, всё ещё обдумывая, стоит ли принимать подобный подарок.
— Превосходно. Я переместился на первое место в очереди на престол, а род Гепардеви укоротился на два хвоста предателей, — с некой флегматичностью ответил шахзаде. — Теперь от меня требуют предъявить двору официальную невесту, а Мирослава знать меня не хочет. Вот наконец-то и займусь ухаживаниями, как подобает. Если откажет, то придётся ехать в Намибию.
Тяжела и неказиста жизнь принца-натуралиста. Говорят, всё могут правители, да только шиш. Те же сильные мира сего вынуждены действовать в интересах родов и целых стран, что выливается вот в такие договорные браки.
— Сочувствовать не буду, — хмыкнул я. — У вас гаремы на этот случай придуманы.
— И да, на обряд ты приглашён, с кем бы он ни был, — совершенно серьёзно поставил меня в известность принц. — Будешь личным гостем. Жену тоже можешь брать, её безопасность род Гепардеви будет гарантировать.
— У меня, боюсь, к тому моменту, их уже три будет, — хмыкнул я, что не укрылось от внимания принца.
— Вот уж не думал, что ты столь близок к нашим традициям, иначе подарил бы тебе с десяток одалисок, — искренне расстроился Абдул-Азиз. — Есть только один минус у этой привилегии — количество тёщ.
— У меня пока не одной, — невольно вырвалось у меня.
— Хорошая стратегия. Сам приложил к этому руку? — впечатлился принц.
— Боги упаси, — тут же открестился я от славы тёщеубийцы. — Без меня и до меня.
На заднем фоне у иранца послышались крики и удары ритуальных барабанов.
— Прости, вынужден прощаться. Арена зовёт. Ещё один продажный хвост оторвать осталось.
Связь оборвалась, а я в общем-то однозначно решил, что своих женщин в Иран не повезу ни под каким предлогом. Зная моё счастье, мне потом придётся сравнять с песком несколько родов, чтобы выцарапать их из гаремов. Ну нафиг!
Глава 11
С будущим тестем мы встретились в императорской лечебнице в его рабочем кабинете. Увидев меня, он тут же отложил все бумаги в сторону и встал из-за стола. Глаза его лихорадочно блестели, что с одинаковым успехом могло быть как предвестником готовящегося мне мужского бессилия за бесчестье дочери, так и крайней заинтересованности неким новым клиническим случаем в его практике. Причём, как сообщили мои бессменные комарихи, второй вариант был более вероятным, потому руку будущему тестю я жал без опаски. Ещё удивительнее, что этим самым удивительным случаем был наш император, подлатанный Софьей и с вернувшейся магией.
— Михаил, рад, что ты заглянул ко мне столь оперативно.
Подорожников закрыл дверь кабинета, перед тем крикнув помощнику:
— Меня ни для кого нет ближайший час. Даже для императора.
«Ого! Это что должно было случиться?» — присвистнул мысленно я, но решил дождаться информации от хозяина кабинета.
Подорожников же после открыл неприметную резную дверцу в стене и вынул оттуда два снифтера и бутылку с янтарной жидкостью, уж очень непохожей на его излюбленный чай.
— Неожиданно, — прокомментировал я выбор тестя. — Середина рабочего дня…
— Не пьянства ради, а лекарства для. Лекарь я, в конце концов, или нет? — махнул рукой Борис Сергеевич и вынул из того же потайного шкафчика нарезанный дольками лимон, яблоки, сыр с плесенью, плитку горького шоколада, россыпь различных орехов и маслины.
Подорожников явно готовился к моему визиту, что настораживало.
— Борис Сергеевич, уж простите, но такая подготовка внушает некие опасения. О чём пойдёт речь, если переварить это на сухую не выйдет?
Подорожников посмотрел на меня уставшим взглядом и даже как-то сгорбился, усаживаясь в кресло напротив.
— О Светкиных фортелях, о чём же ещё. У нас сегодня состоялся преинтереснейший разговор, после которого, не будь она в положении, у неё уже была бы фиолетовая задница. — Лекарь разлил напиток из бутылки и поднял бокал со словами: — За наших любимых женщин, которые умеют сделать жизнь нескучной!
После символического соприкосновения бокалами Подорожников опрокинул в себя содержимое и, не закусывая, тут же налил новую порцию.
— Она мне когда рассказала, я, признаться, не знал смеяться или плакать. А потом подумал, каково сейчас тебе, и вот… — тесть указал рукой на импровизированное застолье. — Ты только не сердись на неё и не наказывай отстранением.
— И в мыслях не было, — возразил я, но тесть меня как будто не слышал.
