– Подождите в автомобиле, мистер Маноле, – попросила я негромко, не глядя на него. – Я не задержусь надолго. Миссис О’Дрисколл, будьте так добры, проводите меня в библиотеку. Полагаю, лорд Рокпорт именно там.
Мои доброжелательные интонации, похоже, ещё сильней рассердили экономку, однако она сумела справиться с собою и ответить сдержанно.
– Боюсь, это невозможно, миледи. Милорд сегодня никого не принимает.
– О, это не вам решать, – парировала я с улыбкой, проходя в холл. – Моё пальто немного промокло, как досадно… Нет, трость я оставлю, благодарю вас.
Миссис О’Дрисколл ничего не говорила, следуя за мной тенью, но её неодобрение довлело надо всем, как нечто весомое, материально ощутимое. Избавившись от пальто и зажав в одной руке трость, а в другой – письмо, я решительно направилась к библиотеке. Полутёмные анфилады и галереи тянулись бесконечно; наконец показалась знакомая дверь. Экономка как-то непостижимо ловко проскользнула передо мною – движением, которое можно было бы ожидать от Лайзо или на худой конец от Эллиса, но никогда – от чопорной, сухой женщины. Она занесла руку, коротко постучала и, дождавшись ответа, вошла.
На меня дохнуло густым, терпким ароматом восточных благовоний.
– Если это снова письмо, положите его на столик, Клара, – послышался усталый голос. – Пожалуй, я отвечу немного позже… Клара?
Вероятно, дядя Рэйвен действительно очень устал, если он только через целых четыре моих шага заподозрил неладное и полуобернулся в кресле.
Наши взгляды встретились.
– Боюсь, это не она, – улыбнулась я одними губами.
– Миссис О’Дрисколл, выйдите, – произнёс маркиз, коротко посмотрев на экономку. Она сразу же подчинилась, бесшумно прикрыв за собой дверь. – Признаться, дорогая невеста, я никак не ожидал увидеть вас.
– Я тоже не думала, что так скоро приеду. – Сжимая трость, я прошла ещё немного вперёд и села в кресло напротив него, затем протянула конверт. – Прочтёте?
Дядя Рэйвен лишь мгновение помедлил, прежде чем вскрыть его, и погрузился в чтение. Несколько минут я наблюдала, пожалуй, впервые за всё время – не таясь и не отводя из деликатности глаза, когда он замечал мой пристальный взгляд.
Похоже, что маркиз действительно вознамерился этот день провести дома. По крайней мере, он изменил своим привычкам, выбрав вместо строгого по-военному костюма – тёмно-синий кашемировый халат с атласной подкладкой. Сибаритски роскошные кисти пояса спускались едва ли не до колен. Халат был слегка распахнут у ворота, и под ним виднелась чёрная рубашка. Длинноватые брюки ложились на расшитые шёлком домашние туфли – настолько не подходящие к остальному, что я приняла бы их за неудачный подарок, если б только не знала, какую страсть дядя Рэйвен питает к вещам из Бхарата. Например, к благовониям, которыми пропиталось всё в библиотеке – от книг на полках до кашемирового домашнего халата.
Маркиз Рокпорт, глава Особой службы и верный слуга Короны, очень устал.
Это было заметно – по тому, как неловко он держал письмо; по чётче обозначившимся линиям на лбу, между бровями, и по заострившимся скулам. Светло-карие, в желтизну, глаза его блестели сильнее обычного, как у простуженного человека. Но подбородок был, как всегда, гладко выбрит, а ногти аккуратно подстрижены: маркиз не терпел небрежности – даже при болезненном утомлении, даже в самом мрачном расположении духа. И в свой единственный свободный день он предпочёл бездумной лености уединение в библиотеке с книгами.
Дядя Рэйвен был… деятельным? Полным сил?
Странно, что прежде мне это не приходило в голову.
Я всегда видела его строгим, скучным, излишне тревожащимся за меня и старомодным. И не задумывалась о том, что зачастую его поверхностные суждения о моих делах и устремлениях проистекали из того, что он слишком много сил уделял чему-то другому. Я видела в нём немолодого человека из поколения моего отца, а ведь маркиз… Святые Небеса, он был всего лишь на пять лет старше Эллиса!
А как долго он уже возглавлял Особую службу?
Чем ему приходилось заниматься, ограждая Корону от опасностей?
И сколько своего драгоценного времени и сил он потратил, чтобы обеспечить мою безопасность? Или убрать из газеты очередную слишком рискованную статью о молодой графине Эверсан? Я столь многого не замечала, а ведь дядя Рэйвен не без причин стал именно таким; судьба куёт характер – и привычки. Мне следовало бы понять это раньше…
– Правильно ли я понимаю, что вы изложили список своих возможных дел на неделю? – прервал мои размышления вопрос.
Дядя Рэйвен улыбался.
– Нет, – со вздохом призналась я. – Боюсь, мне придётся признаться кое в чём, не подобающем леди. Это мои дела на завтра.
– Гм… У вас каждый день настолько насыщен?
– К счастью или к сожалению – да.
– И так выглядит ваше расписание с тех пор, как умерла леди Милдред?
Я очень стойко вынесла его кошмарное «умерла», не вздрогнув и не отвернувшись, но в груди похолодело.
– Нет. Раньше было гораздо тяжелее. Мне многому пришлось учиться самой. Мистер Спенсер – прекрасный управляющий, и я ему благодарна. Однако он не мог знать все ответы, и не всякий вопрос я могла ему задать.
На сей раз маркиз замолчал надолго. Он внимательно смотрел на меня – как я на него недавно. И наконец, спустя целую вечность, произнёс:
– Вам рано пришлось повзрослеть.
– Как и вам, – откликнулась я эхом. – Вы должны понимать меня, как никто другой. Поэтому если вам что-то кажется важным – скажите мне об этом. Попытайтесь объяснить. Я действительно умею учиться, пусть это и не считается добродетелью для леди.
Дядя Рэйвен моргнул недоверчиво; выражение его лица неуловимо изменилось, смягчаясь, но глаза потемнели, точно от боли.
– Раньше я думал, что вы похожи на леди Милдред. Но сейчас понимаю – вы куда сильнее напоминаете Идена. Настолько, что это… пугает.
Он и раньше упоминал о моём отце вскользь, но так, что становилось ясно: я лишь бледное подобие, неравноценная замена. Однажды – на «Мартинике», бесконечно давно – мы даже поговорили об Идене, лорде Эверсане; точнее, маркиз позволил себе немного откровенности, рассказывая о нём, и почти тут же отстранился, отгораживаясь от любых вопросов.
Но теперь имя прозвучало по-иному, словно предлагая поговорить о том, что обычно замалчивалось… и я не промедлила.
– Отец тоже заставлял вас беспокоиться?
Дядя Рэйвен странно моргнул – и рассмеялся:
– Признаться честно, сейчас я имел в виду его удивительный талант идти на компромисс, не роняя собственного достоинства. Но вы правы, ни за кого в своей жизни я так не боялся – не зря, как выяснилось. Возможно, следовало не только бояться, но и почаще показывать этот страх, пусть и постыдно докучать своим беспокойством человеку старше, разумнее и лучше во всём, – закончил он тише и глуше.
– В смерти моих родителей нет вашей вины, – твёрдо ответила я, но маркиз только качнул головой:
– Прямой – пожалуй, нет. Но Иден оставил мне своё дело, чтобы посвятить себя семье. Недовольные должны были метить в меня, но выбрали почему-то его; я так и не сумел стать его щитом.
«Вы бы и не смогли», – хотела возразить я, но промолчала, потому что о многом просто не могла рассказать. Ни о сновидческом даре леди Милдред, наследии Алвен, ни о мёртвом колдуне Валхе и его невольной помощнице… или рабыне? Теперь с глаз точно спала пелена неведения: после разоблачения истинной личности Мадлен, после того, как Абени похитила мальчиков Андервуд-Черри, после покушений на мою собственную жизнь – безумный парикмахер, Финола Дилейни… да лишь Небесам известно, сколько их было на самом деле! И я почти наверняка знала, кто на самом деле убил моих родителей.
Валх.
И самое страшное, что смерти эти служили лишь одной цели: сломить леди Милдред, не погубить её, но лишить того внутреннего стержня, который позволяет идти по своему пути уверенно. А когда и она ускользнула от колдуна, его новой желанной целью стала я сама.
