— Думаешь, всё бы обошлось? Хера с два! Я уже спёр осколок адамантия у пантеона богов, который когда-то создал мою бабку. И это не откатить. Уж извините, не больше одного мира за раз, и то пупок чуть не развязался даже у алтаря стихий, не говоря уже про мой. Так что, знаешь, одним врагом больше, одним врагом меньше, здесь уже было не принципиально! Почему ты не отдала алтарь стихий богам в прошлой жизни? Почему воевала? Почему стояла до последнего, терпела боль, смерть и воскрешения по кругу? Ты была беременна! Почему не спасла сына? Почему?
Вёл я себя сейчас как последняя скотина, но по-другому донести до неё свою мысль не мог.
— Я знала, что они всё равно убьют, — прошептала Ольга, не поднимая взгляда. — А сдаваться без боя было не в моём характере. Я хотя бы попыталась…
— Я тоже попытался. Был шанс один из тысячи или из миллиона, но он был. Сдаваться без боя — не про меня! Иметь шанс спасти любимую женщину и не сделать этого? Ты за кого меня принимаешь? Когда-то давно тебя предал отец твоего ребёнка, оставив умирать, не стоило меня равнять с этой мразью и ждать повторения истории.
Ольга рыдала у меня на плече, заново переживая всё, происходящее с ней в прошлом и ныне. Слишком яркими были сравнения, слишком свежими воспоминания о выходке Крысы, слишком… Вчера Ольга сказала Мангустову, что пережила свою историю, но это была полуправда. Пережить подобное практически невозможно. Тем более, пока кто-то настойчиво вскрывает давно зарубцевавшиеся раны.
Не сказал я жене, алтарю да и адамантию одного. Кроме всех моральных и эмоциональных причин я имел ещё одну, объяснять суть которой непосвящённому Великой Матери Крови было бы сложно. Я чувствовал, что так будет правильно. Смерть Ольги там был нелогичной, неестественной. Её не должно было случиться. Она была словно заноза, грозящая превратиться в нарыв. Я чувствовал неправильность происходящего и исправил её, как умел. Это ни разу не романтично, но уж как есть. А последствия… Они как круги по воде, расходятся от любого действия.
Оля успокоилась, хлюпнув носом пару раз и подняв на меня свои заплаканные глаза.
— Кажется, я становлюсь истеричкой.
— Нет, дорогая, — я приподнял лицо любимой за подбородок, чтобы встретиться взглядами, — ты — женщина, которая ежесекундно подвергается эмоциональному шторму сотен тысяч людей. Если тебе нужно таким образом стравливать излишки эмоций, я переживу.
— Что теперь будем делать?
— Жить, готовиться к переговорам и к войне одновременно, — улыбнулся я. — Всё как обычно!
— И всё-таки, кому я могла перейти дорогу, чтобы меня попытались убить? — задумалась Ольга.
— Это я и постараюсь выяснить у одной несносной дамочки, обитающей сразу в сотнях миров. Кажется мне, что дело здесь не лично в тебе или во мне…
— Это ты нашёл способ связаться со своей Великой Матерью Кровью? — нахмурилась Ольга.
— Н-нет, — замер я на секунду, чтоб успеть уловить мысль за хвост, — но ты только что подсказала мне интересную мысль, как попробовать это сделать!
Глава 7
В мир Системы, куда меня однажды пригласил Мангустов, я отправился в одиночестве. Здесь, в отличие от раннего утра в Хмарёво, вступал в свои права вечер. С моря дул лёгкий бриз, освежая и согревая после апрельской слякоти наших болот.
Только прибыв на побережье, где всё также стояла палатка, я понял, что не представляю, как связаться с Системой. Кажется, Андрей использовал некий артефакт для связи. Я отправился в палатку, на ходу расстёгивая куртку и верхние пуговицы на рубашке.
— Я уж думала, ты совсем забыл про обещание, данное девушке, — промурлыкал жеманный женский голос из-за спины.
Я обернулся.
Солнце, словно огромный огненный шар, медленно опускалось за линию горизонта, окрашивая воду в оттенки золота и пурпура. Этот момент выбрала Система, чтобы соткать себе тело из морской пены, бликов солнечного света и первых сумерек.
Золотые волосы струились по плечам, а глаза сияли мягким аквамариновым светом. Хороша. А если принять во внимание, что одета она была в серебряную рыбацкую сеть, расшитую белым жемчугом, то можно представить какие виды мне открылись. Она стояла неподвижно, наслаждаясь произведённым эффектом, в то время как вокруг неё продолжали играть солнечные блики, превращая её появление в настоящий праздник света и цвета.
— Если бы обычный смертный узрел ваше явление хотя бы одним глазком, то неминуемо родилась бы легенда о рождении богини красоты, — отдал я должное задумке Системы.
— Так случилось и даже не однажды, — Система сошла с гребня морской волны на пляж, опираясь на предусмотрительно поданную мной руку. Богиня или нет, а галантного отношения в отношении женщины никто не отменял. — Я стала богиней красоты и любви в двух цивилизациях: греческой и римской.
Я вспомнил, что мне рассказывала Ольга об их цивилизации со сменой культур, божественных пантеонов и скачкообразным развитием технологий.
— Стало быть Афродита и Венера, — предположил я, учитывая общность прошлого мира для жены и Мангустова.
— Хм-м-м… — удивилась Система, — ты откуда такие подробности знаешь?
Мы медленно прогуливались вдоль линии прибоя, провожая уходящий шар солнца. Я пропустил вопрос мимо ушей, якобы уйдя в глубокие размышления.
— Вот только не понимаю, судя по рассказу адамантия, эти религии существовали задолго до технологического прорыва в вашем мире, в обуздав который ты и возвысилась.
— Кто-то у нас чересчур болтлив для перегноя! — фыркнула богиня и дёрнула плечиком, отчего с него спала бретелька платья.
— А под перегноем ты имеешь ввиду… — договорить я не успел, как рядом оказалась моя точная копия, только из адамантия и воскликнула:
— Молчи! Не время!
Система шутливо подчинилась приказу адамантия, подмигнув мне.
— Пытай его сам!
«То есть я иду выменивать тебе информацию, а ты имеешь от меня какие-то секреты?»
«У каждого своё прошлое, я не обязан выворачивать тебе его наизнанку. Ты — не мой психоаналитик, мы — союзники».
— С ним мы поговорим позже, — сделал я безразличное выражение лица, разглядывая что угодно, кроме сосков, ставших горошинами на прохладном бризе. — И всё же, возвращаться в прошлое, чтобы добавить в пантеоны образы богинь… Разве это не считается существенным влиянием на процесс развития и грубым вмешательством?
— У тебя когда-нибудь был сад или огород? — огорошила меня вопросом Система.
— Э-э-э… — я принялся вспоминать собственные успехи на сельскохозяйственном поприще… — не было, — вынужден был я признать. — Хотя… стояние с тяпкой в полях Обители с натяжкой можно считать за таковой.
— Вот! — победно вскинула она пальчик. — Прополка! И-мен-но! Ты удаляешь сорняки для того, чтобы полезная культура росла, крепла и дала урожай. Так и я. Мне нужно было уравновесить засилье воинственных мужских прототипов в пантеонах. Вот и пришлось задним числом вносить поправки. Не отменять же эксперимент из-за такой мелочи? Проще внести правку в одно из условий формирования среды, чем признать эксперимент полностью провальным.
Как ни странно, но я был с ней согласен. Если имеешь возможность внести изменения в процессе, как я сделал с Ольгой, то…
— Но, что позволено Юпитеру, то не позволено быку. Если подумываешь сотворить нечто подобное, то имей ввиду, до Юпитера ты ещё не дорос, — богиня щёлкнула меня по носу наманикюренным идеальным пальчиком и рассмеялась. — Сдохнешь, энергии потянуть последующие изменения не хватит. Представь, сколько сценариев должно пойти иначе?
Я благоразумно промолчал, представив сколько пришлось потратить алтарю за откат. Система же поняла моё молчание по-своему.
— Нравишься ты мне, вон, даже с Адиком подружился…
— С кем? — переспросил я.
— Адиком, Адамантием, — улыбнулась богиня, — а он разве не сказал, как мы его звали в давней целой жизни?
«Адик?»
«Отстань!» — буркнул адамантий и спрятался ещё глубже в моё сознание.
