— Да ладно тебе, светлейший, — Чернововк ободряюще шлепнул шляхтича по широкой спине. – При жизни я знал только двух таких добрых людей, как ты: моя мама и мой учитель Захар. Когда я плакал и стыдался слез, Захар говорил, что чувство грусти — часть нашей природы, от которой не избавиться. Горевать, любить, ненавидеть, сомневаться, бояться, чувствовать... Это не может быть стыдом! Мы ведь люди. Хоть и проклятые...
Яровой улыбнулся и благодарно сжал Северина в объятиях.
- Легче, - прохрипел Чернововк.
От брата Полина поступил приказ: ватага должна была добраться до Буды, где состоится встреча с Советом Симох. Контрразведчик, чье имя Северин не запомнил, поехал дальше по своим делам, а Катри поручили сопровождение шайки к самому городу.
Ярема ехал на кобыле, которую они забрали вместе с повозкой из конюшен похитителей. Несмотря на тихий нрав и послушный нрав кобыла шляхтичу не нравилась. Яровой даже не хотел давать ей имя.
– Никто не заменит Офелию. Почему она погибла? Почему именно он? — бормотал шляхтич и потом взрывался: — А эту войловатую скотину продам! Телепится, будто плуга тянет!
Он вел себя несправедливо, был сознательным, от чего свирепствовал еще больше.
Филипп и Игнат выглядели бледно, поэтому для их отдыха ватага по приказу Катри часто останавливалась.
— Надеюсь, никому из вас, болванов, не придет мысль хлопать языками о событиях у холма, — не уставала напоминать Катя. — Как и о Борцеховском! Держите все при себе. Разумеется?
Они только кивали.
— На первом году умудрились по уши вплеться в потаенное дело. Если вздумаете этим хвастаться... Особенно на пьяную голову... Я лично выследу болтуна и вырежу ему язык! – Катя красноречиво подкинула нож на руке.
Они снова кивали.
Сестра Искра обращалась с Северином так, словно никакого поцелуя не было, и это его устраивало. Чернововк не мог понять, будь то временный взрыв чувств, мгновенный всплеск в секунды большого напряжения или что-то другое... Но допрашивать не желал. Ибо, за исключением того момента, остальные диалоги с сестрой Искрой не удавались.
На последнем привале неподалеку от Буды над характерниками зашуршали крылья и знакомая серая ворона уселась на голову Шарканя.
– Опять ты, – буркнул Северин.
Лошадь раздраженно фыркнула, тряхнула головой, ворона взлетела, но быстро вернулась. Так повторились еще дважды, после чего Шаркань смирился с нахалой. Ворона крякнула.
— Что за черт? – удивилась Катя.
— Пишет здесь брату Щезнику одна молодая ведьма, — усмехнулся Игнат.
— Его страстная поклонница, — поддержал Ярема.
- Это уже не первый раз, - добавил Филипп.
– Вот оно как, – процедила Катя.
Чернововк попытался испечь взглядом братьев вместе с их смешками. Ворона снова крякнула, несколько раз переступила с лапы на лапу.
— Да знаю, не кричи, — раздраженно ответил Северин и забрал у птицы письмо.
На этот раз он был гораздо больше.
«Не буду терять твое время, пишу сразу о главном. Есть довольно опасное дело. Рядом нужен тот, кому я полностью доверяю.
Потому я пишу тебе.
Понимаю, что это может показаться издевательством. Если ты гневаешься, не простил, не хочешь меня видеть, не имеешь времени, или что пиши прямо и откровенно! Я повела себя недостойно и сказала много острых слов. Не бойся ранить меня, как я тебя ранила. Я заслужила.
Но если вдруг ты сможешь... буду искренне рада. И буду ждать каждый вечер на том же месте на берегу Днепра. Помнишь его?
Лина.
П.С. Пришли ответ с птицей. Без письма не улетит».
Северин поднял глаза на ворону. Но, словно в подтверждение постскриптума, щелкнула клювом и перелетела ему на плечо. Он немедленно согнал ее, после чего ворона вернулась на голову Шарканя.
– Дай угадаю, – сказал Ярема. — На этот раз нужен ответ.
— Твою ясную голову и в Красную раду, — огрызнулся Северин.
– Что пишет? – громко прошептал Игнат.
Чернововк вздохнул. Даже Филипп смотрел на него с любопытством.
— Не отстаньте, пока я не расскажу?
— Не отстанем, — подтвердила троица.
– Я тоже послушаю, – с вызовом сказала Катя.
Это и беспокоило Северина. Если братьям он мог все легко рассказать, то когда слушала Катя... Все почему становилось сложнее. Значительно сложнее.
- В общем, - пробормотал Северин. — Нужна моя помощь... С каким-то важным делом.
Братья единодушно возмутились.
– Да она теряется! – Ярема потряс кулаком. — Сначала чертовски послала, а теперь помощи хочет? Думает, что может туда-сюда тобой крутить, как ей вздумается?
– Ох, эта непостоянная женская натура, – сказал Игнат и запнулся, взглянув на сестру.
- Моя непостоянная женская натура, - сказала та, - желает выдать леща, но помилует, учитывая, что какой-то вылупок надрал тебе задницу и ты едва жив.
Игнат нахмурился и замолчал.
— Так что ответишь? - спросил Филипп.
– Не знаю.
Ворона каркнула и снова попыталась пересесть ему на плечо, но Чернововк решительно согнал ее. Не хватало только птичьего помета на одежде!
Ватага двинулась дальше.
— Мой совет, братец: держись от него подальше, — сказал Ярема. - Ведьма ведь тебе не принесет ничего, кроме сомнений и смущения.
– Спасибо за беспокойство. Я самостоятельно разберусь.
Яровой кивнул, принялся забивать трубку и Северин последовал его примеру. Лина имела талант сбивать его с толку, когда он успевал о ней забыть.
Чернововк выдохнул гнездо дыма на ворону. Но забила крыльями, оставила голову Шарканя и пересела сзади на сакву.
– Ты так просто не отстанешь? – спросил характерник.
В ответ раздалось карканье.
Люлька решение не принесла. Возможно, ему удалось привести мысли в порядок, если бы не взгляд Катри, который до самой Будды сверлил его спину.
- Как передумаешь, приезжай к нам! – пригласил Ярема на перепутье.
– Обязательно.
Северин свернул к корчме Буханевича, где в конюшне ворона снова вскочила ему на плечо. Чернововк вздохнул, оставил птицу в покое и решил как можно скорее написать ответ, чтобы избавиться от надоедливого посланника.
Он поднялся с кровати и долго пытался раскрутить походный каламар, который доставал изредка, чуть не захлопав все вокруг чернилами. Перо Северин подобрал прямо с пола.
— Благодарю вас, — поклонился вороне.
Если птицы умели пожимать плечами, то, наверное, именно это ворона и сделала. Северин наточил кончик пера, расправил на столе чистый лист, поставил каламар и замер, уставившись в бумагу без всякой мысли.
В последний раз, когда он писал Лине, все завершилось плохо. Но сейчас она написала первой.
Презрение нашептывало едкие ответы. "Не знаю, кто ты, но не пиши мне больше". «Нужна ли новая ночь инициации? Извини, не хочется». «У нас разные дороги... Кто это сказал? А, да, ты ведь и сказала. Наверное, забыла. Очень удобно забывать, когда тебе что-то очень нужно, не правда ли?»
Северин бросил перо на стол, поднялся и померил комнату шагами. Ворона сидела на кровати, крутила головой вслед за его движениями и изредка щелкала клювом, словно не решалась карканью сбить ход мыслей.
Каждый из едких ответов доставлял маленькое наслаждение. Чернововк даже произносил их вслух, но удовольствие быстро испарилось. Он может прислать такие слова, имеет на это полное право, даже сама Лина готова к ним. Но будет ли это достойным поступком?
Несколько лет она была лучшим другом и не раз выручала его из всяческих невзгод, когда Северин жил в Соломии. Даже колючим оскорбительным отказом Лина не перечеркнула тех детских лет. И она никогда не написала бы ему, переступив собственное презрение, если бы это действительно не было важно.
Северин вернулся к бумаге и заскрипел пером.
* * *
Братья сидели под деревьями — там, где почти три месяца назад ждали встречи с есаулами. Игнат и Филипп читали, Ярема курил. Все вместе подняли на Чернововка головы.
