Интересно, это он сейчас подельников прикрывает или демонстративно не замечает, что Борромео своими руками вырастили себе конкурента?
«Ну просто Романовых во время смуты описал, один в один, — хмыкнула Ольга, а когда я вопросительно вздёрнул бровь, тут же извинилась: — Прости, не по делу комментарий. Но уж больно ситуация похожая».
— А почему вы так рьяно интересуетесь делла Ровере? — наконец-то перешёл к конструктиву Висконти.
— Потому что ему кое-что известно о сегодняшнем теракте. Именно поэтому он и торчит у вас безвылазно, чтобы вовремя использовать свою осведомлённость в интересах рода.
Висконти задумался, чуть постукивая пальцами по столешнице. Взгляд его не предвещал ничего хорошего дону Чезаре. Мне было очень интересно, как поступит с полученной информацией Борромео: поверит ли на слово или проигнорирует?
Но тот поступил по-своему. Набрав на мобилете номер, он чрезвычайно тихим и ласковым голосом обратился к собеседнику:
— Дорогая сестрица, не могла бы ты почтить своим присутствием дона Чезаре делла Ровере?.. Я был бы тебе признателен. Я понимаю… Нам это очень нужно. Да, разрешу. Но ненадолго.
Отключив мобилет, Висконти прищурился и отпил из бокала рубиновое вино, до того сиротливо стоявшее без дела.
— Кто бы мне ещё месяц назад сказал, что я буду проверять союзника по наущению своих номинальных врагов, не поверил бы.
— Люди, не приведённые к клятве крови, склонны менять свои суждения со временем, — пожал я плечами, — Комарины в этом вопросе предпочитают перестраховаться.
«Вот только почему подобного не сделали Занзара. Вот в чём вопрос?»
* * *
Мы поднимались по узкой винтовой лестнице средневековой башни. Эхо наших шагов блуждало среди каменных стен, освещённых тусклым светом макровых светильников, закреплённых в кованных имитациях рукоятей факелов.
Достигнув верхнего этажа, мы оказались в просторных покоях, где царила атмосфера старины и величия. Комната была обставлена массивной дубовой мебелью: резные кресла с высокими спинками, столы, покрытые узорчатыми скатертями, и сундуки, украшенные коваными железными узорами. На стенах висели гобелены с изображением охотничьих сцен и баталий, а также старинные картины в золочёных рамах.
На каждой из них изображался один и тот же человек — последний герцог Занзара. Его пронзительный взгляд, гордый профиль и величественная осанка словно следили за гостями, напоминая о былой славе и незавидной судьбе правителя.
Осматривая комнату, я даже не сразу заметил в углу у камина блондинку с косой ниже пояса, застывшую у мольберта, перед тем как сделать очередной мазок кистью.
Она обернулась на скрип отворяющейся двери, и я смог разглядеть её лицо. Действительно, донна Белла, одна из жён последнего герцога, показанная мне палаццо дель те, не постарела ни на день за последние четыре сотни лет. И если в случае с Вулкановой это было объяснимо, то в случае с герцогиней было чем-то из ряда вон выходящим. Я не чувствовал в ней силы, позволившей бы сохранять молодость так долго. Зато безумный блеск её глаз подсказал, обладателем чего стала донна Белла.
— Джорджио! — воскликнула она, стоило её взгляду наткнуться на меня. — Мой милый Джорджио! Я не хотела! Прости меня! Я умоляю! Прости меня и отпусти! У меня нет сил жить без тебя! Я не могу терпеть это!
Что подразумевалось под этим, я не понял, зато немало удивился проворности донны Беллы. Та, словно кошка, прыгнула мне под ноги и принялась тереться о мои колени.
Ошарашен такой реакцией был не только я, но и Висконти.
— Донна Белла, это не Джорджио! Это…
— Я знаю кто это! — зашипела та не хуже разъярённой кошки на главу рода. — Он такой же, как и я! Он сможет мне помочь в отличие от вас! Вон отсюда, Висконти! Иначе я за себя не ручаюсь!
Глава рода Борромео в растерянности переводил взгляд с валяющейся на полу донны на меня и обратно, не решаясь принять какое-либо решение.
— Идите, дон Висконти, нам есть что обсудить с донной Беллой.
Тот в нерешительности топтался на месте.
— Обещаю, что не причиню вреда вашей родственнице, — вспомнил я предупреждение Ольги.
Граф Борромео тяжело вздохнул и сообщил:
— Жду вас внизу.
Стоило двери за ним закрыться, как я поставил вокруг нас с герцогиней радужный щит. Вот уж универсальная вещица, защищала не только от атак, но и от прослушки.
Донна Белла тут же преобразилась. Встав на ноги с моей помощью, она смахнула пыль с пышных юбок и с достоинством кивнула мне головой, указывая на пару кресел у затопленного камина.
Сумасшедшую она уж никак не напоминала.
— Простите мне сей маленький спектакль, дон Занзара, но иначе мой праправнук не оставил бы нас наедине.
— Вам не за что извиняться, донна, — склонил я голову в уважительном поклоне. — Не знаю, кем я прихожусь вам по степени родства, но меня есть к вам вопросы по поводу войны на уничтожение Занзара.
Мы уселись в кресла, и герцогиня начала свой рассказ, всё больше напоминающий исповедь.
— Я ждала вас долго, юный герцог. Ждала тогда, когда сменялись главы родов Борромео и дель Ува, когда зарастал кустами и деревьями парк палаццо дель Те, когда земли и мануфактуры рода растащили по чужим рукам. Ждала, ведь знала, что рано или поздно род воспрянет. Так бывало не единожды. Мой любимый Джорджио обожал рассказывать историю своей линии крови. А я любила слушать эти величественные легенды предательств и мести, даже не догадываясь, что однажды сама стану причиной очередного упадка рода Занзара.
Я вопросительно вскинул бровь, не решаясь перебивать герцогиню. Мои комарихи безостановочно носили капли крови донны Беллы, дабы я смог сверять её слова с действительностью.
— Да-да! Не удивляйтесь! Именно я и стала причиной смерти моего дорого Джорджио и всего рода. Но не стоит забегать вперёд, иначе вы ничего не поймёте. Я была юна, прелестна и по уши влюблена в герцога Занзара, когда он просил моей руки. Джорджо был мечтой всех девиц Пьемонта от тринадцати и старше. Богат, хорош собой, обходителен, прекрасный любовник, — заметив мой взгляд, она усмехнулась, — не стоит удивляться. Он кровью поклялся взять меня в жёны, прежде чем прикоснулся ко мне. Могла ли я устоять после такой клятвы?
— Хороший ход, — не смог не согласиться я. — Но если так поступать с каждой девушкой, то можно заполучить гарем.
— А что вас удивляет? Многие знатные девицы знали, на что шли. В наших реалиях Занзара был далеко не худшим вариантом. Каждой из жён он дарил особняки, давал более чем щедрое содержание и даже не заставлял плодить детей, как свиноматка.
— А как же наследники? Сильная кровь… И тому подобное…
— О, это интересный вопрос, — грустно улыбнулась донна Белла. — Джорджио был проклят и не мог иметь детей.
Вот так сюрприз… А откуда тогда взялись Комарины?
— Не удивляйтесь, — правильно истолковала моё удивление герцогиня. — Он не любил распространяться об этом. Но это было чём-то вроде родового клейма, я не знаю, как объяснить. Тот, кто занимался исследованиями и исповедовал миссию семьи, становился тупиковой ветвью.
— Но почему тогда он стал герцогом? — этого я не мог понять.
— Он был сильнейшим в роду магом крови. Этого ли недостаточно? — пожала она плечами. — Предполагаю, что вы — потомок его младшего брата Николаса. Тот, правда, сгорел в пожаре вместе со всей семьёй незадолго до войны, но видимо, это была лишь уловка, чтобы обезопасить их. Как вас зовут?
— Микаэль.
— А вашего деда как звали?
— Так же.
— И что, совсем не было Николасов в роду? — пришёл черёд удивляться герцогине.
— Младшие братья отца и деда имели такое имя, — вспомнил я про Николя Бенуа и одного из собственных дядей.
— Тогда традиция сохранилась, как вижу, — улыбнулась донна Белла. — Но вернёмся к нашему прошлому. Герцог был столь убедителен в своих проявлениях чувств, что смог убедить меня пройти через ещё один обряд. Он говорил, что с момента проведения обряда мы станем одним целым, будем иметь одну душу на двоих, называл это состояние высшим единением.
