— О, да. Ваша схема кондиционирования элементов кажется весьма перспективной. И техника повышения эластичности тоже.
Гелий шевельнул бровью. У мальчика все-таки получилось. Очень хорошо. Приятно.
Вальтон хотел сказать что-то еще, но не успел. Астахов постучал карандашом по столу и все повернулись к нему.
— Коллеги, — начал он. — Мы получили отчет с описанием причин распада элементов. Стопроцентной уверенности в том, что дело обстоит именно так у нас нет, но всё же это весьма вероятно. Отчет предоставлен военными.
Военные структуры представляли собой единый для всего мира блок, и по сути представляли собой структуру, живущую своей собственной жизнью в ожидании нашествия инопланетных угроз. Это не мешало им интересоваться всем, что происходило на Земле, а, учитывая значительные ресурсы и мощности, быстрее приходить к определенным выводам, чем гражданские службы.
— Дайте я угадаю, — подал голос Бах. — Всему виной солнечная активность!
Астахов недоверчиво посмотрел на него.
— Да… У вас уже была такая информация?
— Нет, просто обычно подозревают ее. Даже чаще, чем кометы. И что, есть подтверждения?
— Да. Их достаточно. На мой взгляд, достаточно. Я передам вам отчет для ознакомления.
Бах с Боосом кивнули. Почитать всегда интересно.
— О чем нам это говорит? — нетерпеливо спросила Тера, ректор Нового северного университета. — Солнце — всегда солнце, чего от него еще ждать.
Астахов мрачно посмотрел на нее. Он ожидал несколько большего энтузиазма: наконец-то ясно, что происходит. Это ли не замечательно? Но, похоже, ни для кого новая информация ситуацию не поменяла.
— Господин министр, вы озвучите или мне озвучить, что это для нас значит? — ехидно спросил Гелий.
— Пожалуй, лучше вы. Я добавлю, если будет что, — улыбнулся Астахов. Играть так играть.
— Это означает, что мы находимся в ситуации «выкрасить и выбросить». Типичный график солнечной активности позволяет предположить, что проблема с элементами рассосется сама собой. Года через три. Однако, если мы ничего не предпримем, весь технологический сектор разнесет в лоскуты. А если наши усилия по укреплению элементов увенчаются успехом, мы сможем рассчитывать максимум на три минуты благодарности от коллег.
— Обидно, — усмехнулся Бах. — Но когда было иначе?
— Никогда, — шевельнул бровью Гелий. — Но в этот раз особенно сложно, потому что надо сделать очень многое в очень краткие сроки.
— Есть ли у вас существенные подвижки? — поинтересовался Боос.
— Смотря что считать существенным, — сложил Гелий губы в тонкую линию. — А у вас?
— Пожалуй, то же самое. Мы в процессе, — пожал плечами Боос, понимая, что тут он ничего не выловит.
— Да, все так, — подтвердил Астахов. — Сухой остаток именно такой. Из интересных нюансов хочется отметить, что теперь мы понимаем, почему первые проблемы появились на летающих устройствах.
— Потому что они находятся под прямыми солнечными лучами? — уточнил ректор Константиновки.
— Да. А еще потому, что они традиционно являются объектом атак. Падающего — толкни. Все, как мы любим.
— Красиво, — улыбнулся Боос.
— Господа. Я созвал вас не только для того, чтобы поделиться интересными наработками, хотя я и надеюсь, что новая информация подтолкнет ваш поиск. А еще и потому что рассчитываю, что вы отложите ваши разногласия до лучших времен. Нам очень нужно решение. Рабочее решение. Крайне маловероятно, что его найдут на других территориях. Так получилось, что мы получили этот отчет последними, с опозданием на месяц.
— Почему? — вскинулась Тера.
— Недосмотр. Саботаж. И дипломатический провал. Но зато теперь понятно, почему наши соседи не спешат вкладываться в органическую разработку. Через три года наши усилия будут никому не нужны вне зависимости от объема успеха. Юг твердо решил, что он переживет даже самые большие разрушения, Восток надеется проскочить, а про Запад мы ничего понять не можем. Никто, кстати, не в курсе, есть ли новости о Кулбрисе?
— Нет, — слишком быстро ответил Боос и тут же об этом пожалел. Уж с очень большим интересом на него посмотрели все присутствующие.
Астахов молча кивнул. Нет так нет. Минсвязности проинформировало его за день до Нового года, что по их данным Кулбрис пересек диффузную зону и находится у них на Севере. Но поверить в это было решительно невозможно. Впрочем объявлять его в розыск у них не было причин. Кроме одной — он мог бы быть полезен, если бы захотел.
— В идеале, — вздохнул Астахов. — Нам нужно такое решение, которое позволило бы не только укрепить элементы, но и стало бы базой для дальнейшего развития. Например, для работы с биокристаллами. Я ведь правильно понимаю, что у нас нет сейчас ресурсов для работы с ними? А между тем Восток активно пытается с ними работать, перебросив на нас задачу по пересборке базовых элементов.
— Нет ресурсов, — покачала головой Тера.
Чин опустил глаза на поверхность стола. Гелий разглядывал свою, уже пустую чашку и чему-то улыбался.
— Что скажете, профессор? — обратился Астахов к Гелию.
Гелий поднял голову.
— Я скажу, что все будет как обычно. Проблему мы решим. Но крови попортим много, и, к сожалению, друг другу.
Вальтон мысленно выругался. Ох уж мне эти университетские. Вечно они пинают остальных. А сами? Он еще не оставил надежд заполучить к себе Рица.
Очень жаль, что тот не клюнул на Майю, вместо этого Майя увлеклась кем-то из его окружения, но разобраться в этом Вальтон еще не успел. Неприятно так ошибиться в расчетах, ведь мальчику нравится именно этот тип! По всему выходило, что теперь не он охотится за Рицем, а Риц за его сотрудниками, и это было возмутительно. Ты думал, что поставил ловушку на кролика, а пришла лисица.
* * *
Дима счастливо добрался до поселка Вальтона и даже выцепил Майю погулять. Спрашивать разрешения было не у кого, босс неожиданно уехал в город, так что свидание прошло как нельзя лучше. Уж туда Дима захватил и термос, и бутерброды, и конфеты, а в следующий раз пообещал привезти лыжи.
Проблемы возникли на обратном пути. Подлый аэроскутер растерял зарядку на морозе и заглох на полпути домой. До кучи у него разрядился и комбраслет, и наш бедный Дима остался где-то на морозе, успев только сообщить нам, что он в лесу. К счастью, мы забыли сдать маячки, выданные нам на лыжной прогулке, и мы вызвали уже мой транспорт и поехали за ним, ориентируясь на маячок. Получилось немного дольше, чем я рассчитывал: водителю нужно было заехать за запасной батареей, чтобы увезти Диму.
Диму мы застали нарезающим круги вокруг севшего в снег аэроскутера. Холодно, а то ж!
— Ну что, как свидание? — Баклан первым выскочил на снег.
— Свидание — отлично! — сиял Дима. — Как не расставались!
— Давайте-ка я посмотрю, — наш водитель подошел к скутеру, открыл заднюю крышку, вынул старую батарею, поставил новую и залез внутрь. Что-то поковырял и вылез.
— Не, не полетит, — выдал он вердикт, вылезая наружу.
— Что же делать? — забеспокоился Дима. — Нельзя же его здесь бросить!
— Можно было бы и бросить… Удивительно, что этот хлам в принципе способен перемещаться. Где вы его взяли?
— В Калязине. И добрались до Агино. А потом оттуда до Озерного и назад — к этой точке.
— Это невероятно. На этом ему стоит завершить подвиги. Я могу вернуть его в Калязин.
— Вы же сказали, что он не полетит? — удивился я.
— Сам не полетит. А с нашей помощью очень даже.
Дальше водителю удалось взять арендованный скутер на дистанционный буксир, дотащить его до бабушкиного поселка, высадить нас и отбыть в метель. Он обещал сгрузить транспорт на парковку в Калязине, куда мы и обещали его вернуть, и если хозяева рентала посмеют заявить нам, что эта колымага сломалась по нашей вине, их контора снабдит нас экспертизой. Даже не так, она в любом случае нас ей снабдит.
— Что будет в экспертизе? — поинтересовался отогревшийся в пути Дима.
