Мама часто плакала после разговоров с отцом, а со мной проводила куда меньше времени, чем я того хотела. И если раньше это всё выглядело как ясные признаки разлада в семье, то сейчас становилось понятно: дело было в Валхе. Много лет мои родители вместе с леди Милдред, противостояли врагу, которого не могли победить – каждый по-своему… Страшно подумать, как измучило их это тайное сражение, о котором отец не мог поведать даже самому близкому другу, маркизу Рокпорту. Леди Милдред, такую сильную и смелую, противоборство с Валхом измотало настолько, что её поразила неизлечимая болезнь.
И всё же именно моя слабая мать стояла в шаге от победы… В голове это не укладывалось.
– Да, это была она, – кивнула Абени. – Ноэми так близко подобралась к… к нему, что он поддался страху и нанёс смертельный удар. Хотя до тех пор он медленно подтачивал волю твоего отца, чтобы со временем завладеть им и сделать своим следующим рабом… Впрочем, он ничего не терял. Силы Милдред были уже на исходе. Ещё немного, и ты осталась бы одна, беззащитная и открытая для удара.
Меня снова пробрало дрожью, и я, отыскав ладонь Лайзо, стиснула её в поисках поддержки.
– И что же остановило его?
– Ты, – спокойно ответила Абени, глядя мне в глаза. – Твоя несгибаемая воля, которую Милдред огранила, подобно драгоценному камню… и твой талант, наследие жрицы с волосами цвета серебра. Если кто-то и сумеет остановить того человека, то это ты.
На секунду я ощутила себя совершенно потерянной.
– Но… как?
– Ищи ответ в прошлом, – откликнулась Абени тихо. – Ноэми что-то знала. И он этого боялся… А теперь иди. Если захочешь снова увидеться со мною, сообщи через малютку Дженнет.
Честно признаться, я сперва обрадовалась, что смогу хоть изредка спрашивать совета у Абени, но затем невольно подумала о том, что у мисс Блэк слишком опасная роль. А если Валх обратит на неё внимание?
– Спасибо, – поблагодарила я Абени тем не менее. И, поколебавшись, добавила: – А мисс Блэк ничего не угрожает?
Неожиданно мой вопрос вызвал у неё искреннее веселье.
– О, нет. Он слишком боится смерти и всех, кто с нею связан, а значит, и крошку Дженнет будет обходить десятой дорогой.
На этом мы распрощались.
Большую часть пути до выхода с кладбища я преодолела молча, погружённая в сумбурные мысли. История Валха, его связь с Алвен – и, главное, тайна моей матери, сумевшей что-то проведать о его слабостях… Как можно осмыслить столько новых знаний сразу? И на какое решение намекала Абени? «Искать ответ в прошлом»… Конечно же, она имела в виду сны, но увидеть точный момент нелегко. Святые Небеса, да я ведь сама не представляю, что именно мне нужно узнать! И, кроме того, что за «смертельный удар» нанёс Валх? Мёртвый колдун, который всегда действовал чужими руками…
Мои родители погибли в пожаре – так все говорили; поджигателя так и не нашли.
Неужели мне придётся увидеть это воочию? Снова пережить их смерть, только во сне?
Опустошённая и потерянная, я остановилась.
– Виржиния? – удивлённо обернулся Лайзо.
– Слишком много всего, – прошептала я. – Как с этим справиться и что делать… Словно земля уходит из-под ног. Но отступать некуда… Просто постой так немного.
И я обняла его.
Наверное, со стороны мы выглядели странно, однако посреди ночи, на старом кладбище за помпезным собором святой Люсии некому было смотреть. И к тому же сейчас важным казалось совсем другое.
«Я не одна».
От Лайзо исходил жар – тот самый, особенный, летний, которым пропитался мой злополучный сон. А ещё – слабый аромат вербены, успокаивающий и будоражащий одновременно. Я ощущала чужое дыхание, размеренное и глубокое; и сердцебиение – но едва-едва, так, что его можно было перепутать с моим собственным. Он обнимал меня в ответ и тихонько поглаживал по спине, унимая дрожь.
– Ты… высокий, – произнесла я еле слышно и прикрыла глаза. – Я и раньше знала это, но сейчас чувствую совершенно иначе, словно впервые. И я так… мне так…
– Не надо, – приложил он палец к моим губам, призывая к молчанию. Совсем как Абени раньше, но вот только меня от короткого прикосновения точно окатило обжигающей, знойной волной. – Боюсь, ты скажешь что-то такое, о чём наутро станешь жалеть.
– Да, – склонила я голову, пряча улыбку. – Это слишком похоже на сон, а наяву всё иначе. Но так или иначе… спасибо.
Последнее слово было совсем тихим.
В особняк мы вернулись без приключений, хотя и до смерти напугали возницу, который поджидал нас неподалёку от «Печального крова». Кажется, бедолага принял нас поначалу за призраки или за мертвецов, но деньги – честные рейны, никакого подозрительного древнего серебра – быстро его успокоили. Очутившись в своих покоях, я быстро погрузилась в сон без сновидений, а когда наутро спустилась вниз после запоздавшего завтрака, то с удивлением обнаружила, что вновь могу без смущения смотреть на Лайзо и разговаривать с ним.
…а за те объятия у кладбищенских ворот мне было вовсе не стыдно.
***
День прошёл совершенно спокойно, точно и не было никакого судьбоносного ночного разговора. Никто ничего не заподозрил; мужской костюм исчез из моей спальни столь же незаметно, как и появился, а опоздание к завтраку Клэр списал на дурную, переменчивую погоду, от которой голова болела у многих. Даже соглядатаи – или же охранники? – дяди Рэйвена пропустили неурочную отлучку из особняка, что, к слову, характеризовало их не лучшим образом… Или это Лайзо преуспел в искусстве уходить от чужого внимания.
Правда, один человек оказался наблюдательней, чем можно было предположить.
– О-ла-ла! Леди провела бессонную ночь? – весело подмигнул Рене Мирей, когда я в полдень появилась на кухне «Старого гнезда». – Неужели и вы влюблены? Воистину в город пришла весна!
На мгновение я оцепенела от ужаса, пытаясь сообразить, где же он нас мог увидеть, как мог обнаружить мои скрытые мысли, но затем поняла, что это всего лишь его обычная шутка.
– Если и влюблена, то в деловые бумаги и отчёты, мистер Мирей. И да, порой они не дают мне покоя даже по ночам, – улыбнулась я непринуждённо; когда случайная шутка попадает в цель, легче лёгкого потерять лицо и выдать себя, если вовремя не совладать с чувствами. – Но мне, право, лестно ваше беспокойство.
– Ах, зачем же вы снова скрываете своё сердце за семью печатями? – трагически заломил брови Мирей, посыпая розовый клубничный крем шоколадной крошкой – такие пирожные пользовались немалым спросом в последние недели. – Неужели вы думаете, что я не узнаю эти признаки? Бледность, слабость, порывистость в движениях и – вот что главное – пылающий взгляд, в котором смешиваются затаённая страсть и мучительные сомнения… Прямо как в этой корзиночке! – и он преподнёс мне пирожное, украшенное ягодным сиропом и горьким шоколадом. – Отведаете? Оно всё равно перекошенное получилось.
Я невольно рассмеялась.
– Не откажусь. И от чашки кофе тоже, потому что вы угадали – ночь у меня была бессонная. Но скажите, отчего вам так хочется, чтобы я оказалась влюблённой?
За нашим диалогом внимательно следили: прислушивался и Георг, который старательно делал вид, что занят исключительно приготовлением очередной порции ароматного напитка, и Мэдди, которая только-только вернулась из зала, пока ещё полупустого.
– А как не хотеть, мон ами? – весело откликнулся Мирей и мечтательно зажмурился. – Что может быть лучше, чем выдать замуж очередную сестрицу? Разумеется, по любви! Этот свет в глазах, эти хлопоты, выбор платья… и, разумеется, банкет! Меню, рецепты! Изобилие, полёт фантазии!
Невозможно было понять, паясничает он или действительно мечтает о чём-то подобном, но его рассуждения изрядно нас всех повеселили.
А вечером оказалось, что не только Мэдди и Георг стали свидетелями того разговора.
– Ты словно бы совсем не против того, чтоб быть сестрицей этому Мирею, – внезапно произнёс Лайзо, открывая для меня дверцу машины.
Уже совершенно стемнело; где-то вдалеке бродила гроза, накрывая город влажной духотой. Ветер стих, и только один флюгер на высокой остроконечной крыше отчего-то вращался, ловя отблески далёких молний.
