— Не ожидал? — с неба грохочет мой голос, и прозрачное одеяло оборачивает вокруг него, сдавливает, набивается в рот, не дает шевельнуться и подать голос.
— Чего ты хочешь? — звучит в голове его мысль с налетом злой паники.
Внимание!
Использование Разрушителя Небес и Миров в данном формате более невозможно, необходимо изменить форму существования либо вернуться к исходным характеристикам.
Вернуться к исходным характеристикам?
Видимо, древние всегда выбирали второй вариант. Но тогда я ничего не успею и никак не помогу друзьям, Земля и Атрея погибнут.
Но где гарантия, что все получится, если я изменю форму существования? Сохраню ли я свою личность? Смогу ли влиять на происходящее или превращусь в бесплотный дух?
На вопрос отвечает система:
Ник, одну универсальную единицу времени ты будешь иметь возможность эпизодически проявляться в физическом плане. В дальнейшем ты сможешь это делать, достигнув 1 ранга способности Инкарнация.
Значит, человеком я буду непонятно сколько — минуту, час, сутки — и то «эпизодически». Перед глазами возникли падающая Дана, Рио с нунчаками, готовый принять смерть, Анта, связанная по рукам и ногам. Желтое небо умирающей Земли, Крылов, отказавшийся телепортироваться со мной. Судьба миллионов в моих руках, и этот груз давит многотонной ношей.
Я могу сбросить его…
Принять? Отказаться?
Мысленно соглашаюсь сменить форму существования, замираю… И взрываюсь миллионом радужных искр, испытывая освобождение и легкость. Взмываю в воздушных потоках, опускаюсь на черное дно, ловя солнечные блики, полыхаю в костре, лечу среди фотонов к Земле от далекой звезды, смотрю глазами невиданного зверя, ощущаю привкус чьих-то губ на губах. Мысль о помощи друзьям становится далекой и слабой, но держусь за нее. Потому что лишь она связывает меня с восемнадцатилетним парнем Ником.
Перед глазами разворачиваются четыре голограммы: бой друзей с легионерами, Анта, хаоситы, готовые принять смерть… Это не то, что мне нужно. Ставлю на паузы голограммы, уверенный в том, что время там остановлено.
У меня есть сутки на то, чтобы сказать и меня услышали. Если явлюсь в Сенате, ударю кулаком по столу… Да даже если рассею парочку особо рьяных сторонников Приора — легионеры сплотятся вокруг врага и попытаются обмануть наглого чужака, то есть меня.
Нужно продемонстрировать силу и не скупиться на спецэффекты. Я могу сделать что угодно, ведь этот мир, как и тысячи других миров, подключенных к Великой Спирали — и есть я.
* * *
В мгновение небо Верхнего мира с треском рассекает черная трещина — словно разгневанный Создатель разрывает синее небесное полотно на две части. Жители столицы, всполошившиеся после дерзкого нападения хаоситов, запрокидывают головы и с ужасом смотрят на ширящийся черный провал.
— Слушайте меня, граждане! — громыхает мой голос, и люди, а так же представители других рас, вздрагивают, втягивают головы в плечи. — Слушайте, представители Сената. Я желаю не войны, но справедливости. Горстка людей во главе с Приором завладела древним артефактом, который способен делать пробой в мир хаоса и может уничтожить любой мир. Хаоситы не по своей воле воюют с вами, а по воле Приора. Ему нужен враг, чтобы удерживать власть. Ваши дети и родные тоже гибнут по его воле. И тому есть доказательства, их собрала одна воительница, Анта которую сейчас незаконно удерживают. Требую, чтоб ей дали слово в Сенате. Иначе…
На миг тьма поглощает город, а когда возвращается солнце, с небосвода смотрит глаз с оранжевой радужкой и вертикальным зрачком. Созданная иллюзия направляет взгляд на высокий горный пик, будто палец, высящийся над джунглями, зрачок круглеет, в его глубине зарождается алый свет, сияние усиливается и в конце концов выплескивается красным лучом. Едва луч касается горы, она вздрагивает — и город вздрагивает вместе с ней — и осыпается грудой камней.
Миллионы людей и нелюдей испуганно охают. Будучи невидимым, освобождаю Анту от магических оков, и она слышит мой голос:
— Сейчас мы переместимся в Сенат. И не забудь про отключенные от Спирали обитаемые миры.
Анта растерянно вертит головой и даже не сразу понимает, что уже не в тюрьме, а стоит на прозрачной подставке у трибуны, парящей в нескольких метрах над землей, похожей на хрустальную туфельку со ступеньками на месте носка. Заседание сената проходит в колоссальном колизее.
Все присутствующие в Сенате видели демонстрацию моей силы — ненадолго я сделал округлый потолок Сената, по местным меркам неуязвимого для магии, прозрачным. Зал гудит, обсуждая увиденное, и цвет общества Верхнего мира не сразу замечает Анту и обездвиженного Приора, появившегося по другую сторону трибуны.
— Ник, ты где? — ощупывая грязную одежду, спрашивает она, понимает, что тысячи глаз скоро посмотрят на нее, гордо вскидывает подбородок. Становится на первую ступеньку, и прозрачная туфелька вспыхивает голубоватым светом, по гигантскому залу, напоминающему воронку, прокатывается хрустальный звон, чтобы привлечь внимание собравшихся, и люди, глядевшие наверх, одновременно поворачивают головы к трибуне.
В пятом ряду справа вскакивает пожилой мужчина в черном кардигане, вышитом золотом.
— Это государственный переворот с целью захвата власти! И предательство родного мира с привлечением враждебных сил.
— Поддерживаю! — поддакивает сторонник Приора из другого конца зала.
Могу сделать с говорящим что угодно, но не спешу, надеюсь, что его заткнут свои же, вмешиваться стоит лишь в крайнем случае. Просто зная, что эти двое — соучастники преступления, вкладываю им в головы программы, которые заставят их обо всем рассказать. В расчетах не ошибаюсь: поднимается величественная женщина в белой тоге.
— Это же Анта… Наша Анта.
Появление Анты и Приора вызывает шквал реплик:
— Та самая, о которой говорил голос с неба!
— Что с Приором?
— Они заодно с тем могущественным существом?
— Не позволим нас шантажировать! Под стражу ее!
— Стоять! Мы ничем не рискуем, если выслушаем ее. А вдруг она права?
— Пусть говорит, вдруг скажет что-то интересное!
Анта терпеливо ждет, пока они угомонятся, и ее бархатный голос прокатывается по Сенату:
— Уважаемые сенаторы! Прошу дать мне высказаться, — она прикладывает руку к груди. — Клянусь, что везла сюда делегацию с Хао, у которой доказательства вмешательства Приора в их военные конфликты, но на нас напали. И на мою группу, и на Верхний мир — неожиданно началось вторжение, больше похожее на самоубийство со стороны хаоситов…
— Наглая ложь! — стоит на своем пожилой военный в синем кардигане. — Сейчас мы видим, что на Приора оказано воздействие могущественных враждебных…
— Голосуем, чтобы рассмотреть вопрос, поднятый Антой, и провести внутреннее расследование! — произносит женщина, уже говорившая ранее.
Ячейки, занимаемые сенаторами, загораются: у тех, кто «за» — синим, у тех, кто «против» — красным. Мои эмоции оживают, и я понимаю, что дальнейшие события зависят от того, как пройдет голосование. Да, я могу повлиять на людей, запугать их, они подключат Землю и Атрею к Спирали… Но что будет потом? Смогу ли я их контролировать и дальше? Что за универсальная единица времени — сутки? Ведь уже сейчас мое восприятие мира меняется: вместо того, чтоб мчаться к друзьям в момент, когда остановил время, я жду здесь. Похожее ощущение было, когда мне зачитывали приговор.
Выключаюсь, чтобы отсрочить миг ожидания, а когда возвращаюсь, над головой Анты вспыхивают цифры: синих 3025, красных 928. Анта торжествующе улыбается. Она выглядит спокойной, но костяшки сжатых кулаков мертвенно-бледные. Увидев цифры, успокаиваюсь и перемещаюсь к друзьям.
* * *
Парни стоят спина к спине, готовые принять смерть. Бык, замахнувшийся молотом, так и замер, его грубое лицо перекошено яростью. Их со всех сторон обступили легионеры, прячущиеся за стволами деревьев — восемнадцатьчеловек. Дана ничком лежит на земле. В полете застыли фаеры, ледяные диски и глыбы, огненные стрелы и смерчи, направленные на силовое поле, которое вот-вот рассыплется. Этот натиск должен убить моих друзей, но прежде чем запустить время, оборачиваю их защитным полем.
