"Фантастика 2025-150". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - Катиш Иван

Хмарь резко села на кровати.

— Но мне все равно только отчисляться! Килик еще может повторить подвиг Гелия и работать только одной рукой, а у меня теперь ни одной нет. И когда восстановится — неизвестно. Копаться с Красиным в архивах я не хочу, лучше сразу удавлюсь. Или пойду мимозы выращивать. Зря ты, Дим, свой ящик принес, нет там у тебя ничего для органиков.

Я сел на край ее кровати в взял за руку.

— Эй… ты подожди отчисляться. И с мимозами погоди. Не надо резких движений. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

— Что ты придумаешь? Протез для органиков? Ахаха! — Хмарь выплюнула из себя нервный смешок. — Чувствую себя такой дурой.

— Слушай, — я нежно погладил ее пальцы. — Когда я тогда тот клубок в Приемной комиссии из рук не выпустил, я был примерно такой же дурак. Мы тут все такие. И никогда не знаешь, что откуда прилетит. Караваю бы морду набить, конечно.

— Все бы вам морды бить! Только об этом и думаете! — возмутилась Олич. — Мавр с Обой тоже хотели. Но он сразу смылся. Типа я не при делах! Каждый сам за себя.

— Ага. А давай теперь Дима подумает, может, можно что-нибудь сделать. Дим, что скажешь?

Дима, который слушал нас вполуха, копаясь в своих инструкциях, поднял голову.

— Ты знаешь, точно такого нет, но давай по тебе противоожоговым пройдемся. Больешу тогда помогло.

— Угу, — с плохо скрываемой надеждой откликнулась Хмарь. — Только у него были внешние повреждения, а у меня внутренние.

— Ну внешние тоже есть, — перевернул я ее ладонь. Ладошка была покрыта мелкими фиолетовыми пятнышками. У Больеша тогда были такие же, только большие. — Хотя бы их уберем, м?

— Давайте.

Хмарь перестала истерить и протянула руки вперед.

— Ща! — Дима вытащил узкую ленту, чего-то покрутил у нее в хвосте, и начал обматывать Хмари обе ладони.

— Подожди, почему ты их связываешь? — заподозрила неладное Олич.

Выглядело и впрямь странно.

— Потому что лента у меня одна, а руки две. И на них хватит, если вместе, — пояснил Дима. — Мы, конечно, можем у вас и полночи сидеть, обрабатывая каждую по очереди, но, думаю, ваш комендант не обрадуется. У вас не Центурион, кстати? Куда его сослали?

— Не, он в другом корпусе, — ответил Баклан. — Там наших нет.

— Хоть одна хорошая новость за сегодня, — отметил Дима.

Дима закончил обматывание и оставил Хмарь с руками, примотанными друг другу.

— Ты теперь как фараон, — сказала Олич. Она устала поддерживать скорбь.

— Ага, — фыркнула Хмарь, — где моя пирамида?

— Только не беги завтра в медпункт проверять, — предупредил Дима. — Дай всему устаканиться. Сейчас у тебя ведь и ладони жжет, и они пройдут, а внутренние повреждения дольше заживают.

— Угу, — согласилась Хмарь. — Знаю. Это как если картошку посадить, а потом каждый день выкапывать, смотреть, не проросла ли она. Одно разочарование.

Она повернулась ко мне.

— Риц, знаешь что, если ты найдешь способ, даже самый странный, чтобы я могла остаться в инкубаторе, я готова всё попробовать.

— Я придумаю что-нибудь хорошее, — улыбнулся я. — Чтобы не ногами. Хотя и это возможно, мне доктор тогда объяснил. Что только наша лень не дает нам развиваться во все стороны. Поищем что-нибудь, чтоб работать удобно было.

— Это у тебя эпичная задача будет, — заметил Баклан, который благодаря Олич уже был в курсе нашей специфики.

— Такая у нас судьба. Не, ну правда. Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать.

Глава 8

Дима получил письмо от Майи еще вечером. Оно было неприятно суховатым, но он понимал почему. Майя с парнями уперлись в стену и, чтобы прокопать под ней дыру на волю, им требовалась помощь.

Ситуация выглядела обманчиво небезнадежной. После трех дней переговоров с кадровиком и Вальтоном, рептилоидное начальство выдвинуло условия: они отпускают всех троих без долгов перед конторой в обмен на привлечение некоего загадочного Кулбриса. Долги перед своими университетами остаются на них самих.

Все трое уже подали свои документы на рассмотрение в инкубатор Старого университета, но пока их заявления висели с пометкой «на модерации». Ни да, ни нет. У Майи здесь было побольше шансов, потому что она закончила Старый университет, а у Серафима с Василием поменьше, но в связи с вакханалией вокруг замены элементов этот номер мог бы прокатить. Но ответа не было. И Майя толсто намекнула Диме, что было бы неплохо, если бы Риц потыкал в свое начальство палкой. Она написала и Рицу с этой же просьбой, но он не ответил и само письмо не прочел.

Если часть со сменой работы и перезачетом долгов за образование выглядела относительно реально, то вторая часть с поиском Кулбриса звучала как полный бред. Майя упомянула, что Риц должен знать кто это, но, допустим, он знает, и что?

Еще из неприятного Майя упомянула, что ее уличили в подслушивании. Потому что идея с Кулбрисом высказывалась самим боссом, но в разговоре с ними она не поднималась, пока она сама не выдержала и не вынесла эту тему в качестве предложения. Тут все раскрылось. Вроде бы босс не обиделся, но теперь ее подкалывает ее с утра, в обед и вечером, предлагая сменить специальность. Или, вернее, с той же специальностью сместиться в блок безопасности. Что ей ну совершенно не надо.

Дима очень хотел помочь, но пока не знал, с какой стороны подступиться. Тут точно нужен был Риц. Но вчера они до ночи просидели у девчонок, потом выловили Килика, подлечили и его, а когда оказались в комнате, Риц погрузился в размышления, и Дима его трогать не стал. Он отложил разговор на утро, но и утро выглядело не очень удачным временем для разговора.

Когда Дима проснулся, хмурый Риц сидел на кровати и рисовал ногой на полу какой-то узор. Был он как будто в легком трансе. Похоже, спал он очень мало или совсем не спал. Придумал что-нибудь?

На часах было восемь утра, за окном едва светало, снег падал нерадостно, поддерживая общее настроение. Но тут Баклан поднял голову от подушки и как всегда жизнерадостно заявил:

— Друзья! Ведь надо завтракать! Ужин мы пропустили, а это не дело!

Риц дернул головой, вышел из своего транса и что-то внутри себя сопоставил.

— Точно. У нас же нет столовой. А что там народ говорил про ближайшую? Во сколько они открываются?

— В восемь! И там есть каша, сырники и толстые оладьи.

— Ты откуда знаешь?

— Да вон Питон в чат скинул. Они с Анеуш уже там. Ты знаешь, кстати, что они умудрились поменяться с Обой, и теперь у них отдельная комната?

— Да ладно! А куда Оба дел воображаемого друга? У Питона же было только одно место, не два? — оживился Риц.

— Во! Это самый прикол. Когда Питон его спросил, не будет ли он так любезен переехать, и вообще они могут воображаемому другу предложить место в комнате Анеуш, тот на него посмотрел как на сумасшедшего и говорит: «Воображаемый друг живет у меня в голове. Ему никакая кровать не нужна. Это же очевидно».

— Вот и пойми Обу… — пробормотал Риц и ухмыльнулся. — Как внезапно. Смотри, сколько плюсов от выезда Центуриона. Но идея с завтраком мне нравится, а то когда еще получится поесть. Пошли!

Они кое-как собрали себя и побрели искать источник корма. После двух недель у бабушки на всем готовом было неприятно. Столовая закрыта, безобразие! Благодарность за вновь открытый корпус уже рассосалась, теперь хотелось получить назад еще и еду.

Столовая оказалась ничего. Победнее университетской, зато работала весь день без перерывов с восьми утра до десяти вечера. Не факт, что к десяти там что-то оставалось, но беспрерывная доступность радовала. Оплата была по сути такой же: за вход. Все трое, не сговариваясь, взяли овсяной каши, посыпали ее сублимированной малиной и орехами и отошли в дальний угол. Питон с Анеуш уже покинули это спасительное место, а других знакомых друзья не увидели.

Народу было немного. В противоположном углу сидели четверо рабочих в оранжевых комбинезонах, а по центру две мамы с четырьмя детьми пытались уговорить отпрысков на кашу, но те желали оладьи и ничего кроме них. Сторговались на полтарелки каши в обмен на оладьев сколько хочешь. Баклан, проходя мимо, мысленно усмехнулся. Если б ему было восемь, он бы считал, что это удачная сделка. Секунду подумав, он вернулся и захватил себе еще и оладьев. Детство в каком-то смысле никогда не заканчивается.