— А вот с этим, я надеюсь, нам помогут наши друзья. Но сначала я хочу убедиться, что они будут искать его не зря. Иначе глупо будет.
* * *
Администрация сдержала слово и закончила ремонт к пятнадцатому января. Первым вернулся Шанкс и тут же написал в общий чат.
Шанкс:@всем — корпус готов к заселению. Все нормально, кухня работает, прачечная работает, свет есть, вода есть, пылесосы в строю. Кто хочет, может вернуться до окончания каникул. Но столовая пока закрыта, я предупредил
Больеш: Я нашел столовую рядом со станцией. Координаты прилагаю. Там норм, и котлеты можно с собой
Питон: Как котлеты? А компот есть?
Анеуш: А салаты?
Дальше развелся обычный флуд, и я не стал читать. Баклан прочтет, расскажет нам. Главное, что у нас снова есть где жить. Как ни хорошо было у бабушки, но надо было возвращаться к работе. А то все без меня изобретут. Швед писал, что им удалось создать кондиционированную массу, из которой они начали тянуть новую генерацию элементов. И, кажется, дело пошло. Он собирался съездить к родственникам на пару дней, а за главного оставил Каравая. Я поморщился. Сомнительный выбор. С другой стороны, а кто? Лучше б я, но меня на кампусе не было.
Мы заказали билеты на поезд на шестнадцатое и трансфер к нему же на то же число, я отписался в чат, что буду семнадцатого. Швед тут же откликнулся.
Чат Трилобит рефакторинг
Швед: Отлично. Я тоже уже вернусь. Тогда ставлю на семнадцатое общую встречу. Обсудим дела наши скорбные
Риц: Супер
Мавр: Ты про причины разрушения элементов? Так наверняка все знают. Если Риц не знает, я ему расскажу
Риц: Я знаю
Швед: Все равно есть о чем поговорить. И есть кое-что новое, о чем вы еще не знаете
Олич: Оооо!
Ртуть: Ооооо!
Швед: Поокайте тут у меня
Ворон: Аааа!
Каравай: Дураки
И этот чат тоже покрылся флудом. Такие мы идиоты.
Назад мы доехали скучно и без приключений. Коробку для магоснега оставили бабушке, чтобы она осчастливила ей управляющую компанию. Все равно детям от нее будет гораздо больше радости, а мы наигрались. Попрощались, вычистили двор напоследок, погрузились в теплый аэроскутер и уехали в Тверь. Решено было дальше ехать оттуда.
— Какое счастье, что ты такой мажор! — радостно прокомментировал Баклан, вываливаясь из аэроскутера на платформу.
Я скривился:
— Только ради вас.
— И это правильно, — поддержал меня Дима. — О нас надо заботиться. Мы тебе еще пригодимся.
Я заржал.
— Вот прямо сейчас и пригождайтесь. Что мы будем делать в поезде?
— В поезде мы будем рассматривать пейзаж из окна и других пассажиров. А также есть еду.
— Какую еду? — удивился я.
— Я билеты нам с едой заказал, ща принесут, — пообещал Дима.
И действительно не успели мы отъехать от вокзала, как нам принесли хорошенькие самоподогревающиеся лотки с приличной курицей и рисом. Требование кормить всех протеиновыми кубиками Север на внутренние маршруты не распространял.
Народу в поезде было немного, не то, что в прошлый раз. И вагон был подороже. Вместо длинных диванов, составленных из трех кресел, нам достались индивидуальные, которые крутились во все стороны. Можно было смотреть в окно, в проход и на соседа. Баклан занял центральное место и мучился выбором с кем поболтать: со мной или с Димой. Уболтал обоих.
За окном было снежно. Поезд неспешно шел в сторону столицы, вернее, казалось, что неспешно. Потому что через час мы приехали в Москву.
* * *
Мы только и успели войти в нашу комнату и открыть окно, чтобы проветрить, комната за время нашего отсутствия стала пахнуть почему-то валенками, как пришло истерическое письмо от Олич. Баклан прочитал его, нахмурился и дернул меня за рукав.
— Слушай, Риц, давай к девчонкам сходим. Дим, и ты тоже. С ящиком.
— Что случилось?
— Я не понял ничего. Что-то с Хмарью. И с Киликом, но с ним потом разберемся. Он вроде бы меньше пострадал.
— Пошли, но дай я прочту.
— Она и тебе написала.
Вот я олух! Опять не слежу за письмами. У меня в мессенджере лежала такая же простыня от Олич. Она была довольно сумбурной, но в общих чертах получалось, что с Хмарью вчера произошло примерно то же самое, что со мной при разгрузке данных Приемной комиссии. Сожженные руки. Как? Почему?
Мы побросали в комнате все, кроме Диминого ящика, и рванули в корпус к девчонкам. И застали там вселенскую трагедию. Хмарь лежала лицом к стенке, а Олич сидела на коленях около ее кровати.
— Я ничего не понял, — с ходу объявил я. — С чем вы столкнулись? Что случилось?
— Ты знаешь, что мы сварили общую массу из кондиционированных элементов? — уточнила Олич.
— Ну да.
— Она получилась плотная и при этом эластичная, то есть как базовый материал — супер. Лучше, чем кто-либо из нас может произвести в одно лицо. Даже Гелий это признал. Но при этом оказалась довольно злобной. Шведа не было ни вчера, ни сегодня, при нем с ней работали только те, кто может без направляющих. Оба и Мавр. Остальных он не допустил, потому что сказал, что не может сейчас рассчитать безопасное время. Минута точно да, а вот дольше — непонятно.
— Тааак, — протянул я. Контуры этого безобразия уже начали вырисовываться.
Токсичная субстанция, нежные руки органиков, направляющие, усиливающие воздействия и в одну, и в другую сторону. Идеальный шторм.
— Без него главным остался Каравай. И он прям утром так ласково заявил, что лично он возобновляет работу с массой. Иначе такими темпами мы к следующему году не управимся.
— А вы что-то уже успели сделать?
— То-то и оно, что ничего пока. Там Оба с Мавром обновили две сцепки по новой методе и отправили Гелию на контроль. Это было три дня назад. А! Еще один простой разделитель сделали. Швед его сам слепил в три приема по минуте. Но он совсем примитивный, такого нам больше не надо.
— И что?
— Ну в общем мы поняли, на что намекает Каравай. Что вернешься ты, и вы втроем всё раскидаете. А нам и делать будет нечего.
— И вы повелись?
— А то ж! И поначалу было все неплохо, следили за временем, выяснили, что и две минуты выдерживаем, и пять, да и десять тоже без проблем, а потом Хмарь с Киликом увлеклись. И не смогли вовремя сбросить, потому что эта пакость, которую мы там разбодяжили, она еще и липкая оказалась. Ну и вот. Возили уже к доктору, у Килика одна рука сожжена до локтя, у Хмари — обе. Доктор еще сожалел, что они — не ты, потому что у тебя тогда все за десять минут обратно отросло. Он думает, что это потому что Хмарь с Киликом работали в направляющих, ну и сопротивляемость организма, наверное, поменьше. Ну и никогда неизвестно почему. Ругался на нас ужасно, обещал сдать в поликлинику для опытов, раз мы настолько себя не любим.
Хмарь всхлипнула. Олич остановилась и перевела дыхание. Я уже все понял. Чего я не понял, так это почему Каравай не поставил все эти эксперименты сначала на себе. Почему на всех-то? Зачем его за главного оставили? Задавать эти вопросы было бессмысленно, но убить хотелось. Лучше б он себе руки сжег вместе с головой, сложили бы косточки под елкой, сказали бы, что так и было. Но что произошло, то произошло, и теперь нам надо с этим разбираться. Учитывая, что старые проблемы никуда не делись, и с ними тоже.
Тут последовали новые подробности.
— А потом пришел Гелий. Он в отличие от доктора не ругался, только погладил Хмарь по голове и сказал, что все образуется. Все восстановится, даже сомневаться не надо, к тому же мы все, в смысле органики, ищем новые способы лабораторной работы, и они непременно найдутся. Да и теоретическая поддержка нам тоже очень нужна, и он будет рад посодействовать на новом поприще.
