– Да, умелая целительница.
— Надеюсь, маме улучшится... Ей еще жить и жить, до самих правнуков. Садитесь, пожалуйста.
Немного достал ржаной хлеб и вареный картофель — вот и весь обед.
— Простите, что скромно, но чем богаты, тем и рады. Выпить хотите? Самогон имеется, под такой случай можно и открыть.
Единственная бутылка, подумал Северин.
– Да нет. Мне в дорогу лучше воды.
Сам Трофим не ел и Чернововк с опозданием заподозрил, что двоюродный брат отдал ему собственный обед. Но спрашивать об этом не стал: Непейвода явно стеснялся такой бедности, но пытался быть щедрым хозяином.
— Может, останетесь? – спросил Трофим. — Если срочной службы нет. Мне веселее, а потом семья вернется, они обрадуются... Особенно мама! Если племянника родного увидит, то мигом поправится! Они вернутся через четыре дня.
— Спасибо, Трофим, но не могу, дорога зовет. Но обязательно к вам наведаюсь, как в этих краях буду.
Решение пришло самое. Северин достал капшука, отсчитал восемь дукачей — один оставил себе с остальными монетами — и выложил их на стол перед хозяином.
— Спасибо, брат, за обед. Вкусно у вас картошечка!
– Это что такое? — Немного рот разинул.
– Племянникам на гостинцы, – подмигнул Северин. — Я же пропустил кучу дней рождений, крестины, Николая, Рождество... Купите им подарков, а то недостойный дядя. И давай уже на ты, когда мы братья!
Непийвода на несколько секунд потерял дар речи и только переводил глаза с характерщика на дукачи, а удивление уничтожало остатки вежливости перед опасным юношей, который оказался его кровным родственником.
— Сила сил денег, Северин, — наконец выжал Трофим и взглянул на монеты, как на пауков. - Я к ним даже не коснусь! Люди скажут – украл!
- Людям скажешь, что за такие слова я им языки заколдываю.
– А ты умеешь? – заинтересовался Трофим.
— Иногда предпочел бы.
— Может, знаешь, как домового в хату заманить?
– Такого тоже не знаю. Знаю только, что деньги благосостояние приносят не хуже домового. Убирай уже! Или ты меня боишься?
– Не боюсь, – не задумываясь ответил Трофим. — Люди много говорят и много не понимают. Я никогда сироманцев не боялся. Я думаю, что только достойные и смелые люди берут тяжелый грех на душу, чтобы государство защищать... Я бы на такое не решился.
Трофим снова посмотрел на золотые.
- И эти деньги...
- Деньги твои. Не хочешь – выбрасывай, потому что я назад не заберу. На что мне их тратить? Рыцарю нужны конь, одежда и оружие. Я все это имею. А вот присматривать за могилой родителей не могу, — Северин огляделся. — Меня будет греть мысль, что у меня есть родная кровинка, которая заботится о них. Семья, которую я могу отблагодарить. И куда могу посетить гости.
- Конечно! Всегда рады, — Трофим покачал головой и осторожно коснулся пальцем монеты, словно она сейчас сбежит. - Восемь дукачей... Так из кошелька и на стол! Сказаться можно.
— Я недавно видел сундук с сотней.
Непейвода вытаращил глаза и покачал головой, не имея слов для описания впечатлений от мысли о такой груде золота.
— Матушку вылечишь, купишь в хозяйстве, что нужно, дела вверх пойдут, — Северин говорил мягко, чтобы не задеть гордость брата. – Согласие?
Трофим только кивнул.
– Вот и отлично, – Северин поднялся. – Поеду теперь с легким сердцем. Рад, что встретились мы, Трофим, и познакомились. Родине мои искренние поздравления пересказывай. Когда в следующий раз приеду — не знаю, но приеду обязательно.
— Мы будем ждать, брат.
На прощание они крепко обнялись.
Когда Северин поехал дальше, на сердце у него было тепло и радостно, а на лице – впервые за много дней – цветущая счастливая улыбка.
Эпилог
Козырьку от Щезника.
Привет, учитель! Рад, что у вас все хорошо. Пусть так будет и дальше!
Нога еще болит, но я привык. До свадьбы перестанет.
Я почти в Киеве. После отдыха нас разошлют часовыми по разным паланкам. Я привык к этим ребятам, будет необычно без их кумпании. Хотя после нескольких дней наедине я понял, что мне тоже нравится.
А еще я случайно нашел родственников. У мамы оказалась сестра, а у нее – сын, мой двоюродный брат. Представляете? Они живут в этой деревне и присматривают за дубами. Я счастлив и озадачен одновременно. До сих пор не верится. На всякий случай, его имя – Трофим Непийвода. Если сможете узнать о нем в своем шалаше, буду весьма благодарен. Потому что разные ошибки случаются...
Напишу, как покину столицу.
Пусть Мамай помогает.»
Гостиный двор, название которого передал ему Филипп, скрывался между многочисленными улочками Подола за Нижним валом.
— «Под катовским топором», — прочитал Северин вслух. — Где еще остановиться, как не в месте с таким названием.
Он слез на землю и попытался передать Шарканю пахолку, подпиравшую собой стену с видом умирающего от скуки человека.
— Сам со своим конем возуйся, — ответил пахолок, упитанный парень с румяными щеками.
– Разве это не твоя работа? – удивился Северин.
— Не хочу, — тот по габаритам походил на Ярему.
- Дам два шеляги.
- Засунь те шеляги, - налитые кровью глаза остановились на чересе Северина и пахолок на несколько секунд задумался. – Мне в ладонь.
Северин бросил ему пару медяков и вошел внутрь.
– Приветливый у вас пахолок, – сказал он хозяину.
— Да это племянник мой, чертова душа, ни черта делать не хочет, представляете?
– Представляю.
— Весь у отца родился, подлец такой, яблочко от яблони, — хозяин, гладкий коротышка, даже слюной брызнул. — Прошу искренне прощения! Он так постоянно отказывается, но что я сделаю? У него кулак размером с мою голову!
— Да не беспокойтесь, ваш племянник помог мне.
– А, вы характерщик, – коротышка разглядел черес. – Он череса боится. Ваши друзья предупреждали о вашем прибытии, говорили, чтобы приготовил комнату для еще одного, представляете? И вот вы здесь! Как часы.
– Угу, – поддержал разговор Северин.
– Ваш ключ! Блюда сегодня не подаем, потому что никому готовить, старуха моя приболела, уже второй раз за месяц, а ноябрь еще не кончился, представляете? Вечная беда то с ней, то с этим чучелом ленивым, — хозяину явно наболело. – Как дела делать? Как выживать? У вас есть родня?
– Куда же без нее, – усмехнулся Северин.
Теперь он действительно имел родню.
— Девку тоже не предлагаю, потому что вы представляете, подхватила она...
— Не нужна девка. Мои друзья у себя?
— Нет, каждый пошел по делам. Просили вам рассказать, что в шесть встречаются на Софиевской площади.
– Спасибо.
Северин закинул вещи в комнату и направился в город. Киев готовился к зиме: люди спешили по делам в плащах, полушубках, новомодных пальто, некоторые имели зонтики. В прошлый раз омут стремительной жизни его пугал, но теперь Чернововк наслаждался им.
Характерник добрался до Контрактовой площади, немного постоял перед Бриллиантовым дворцом и решил повторить дорогу, по которой они прошли в тот день, когда Савка показывал город.
С шагами оживали воспоминания, казавшиеся ложными.
Они гуляли впятером, транжирили деньги, веселились и понемногу знакомились между собой. Здесь выпивали, там разговаривали. Савка был жив и здоров, мечтал о будущем в сияющих одеждах. Он не знал, что его руку будут прибивать гвоздем к дереву, чтобы он заманил друзей в ловушку, не подозревал, что его голову покроют многочисленные кривые шрамы, под которыми погаснет огонек сознания. Игорь был жив и мчался по следу своей вечной охоты, не подозревая, сколько ренегатов Свободной Стаи прячутся под боком — посмотри только на восток. Борцеховский, живой и здоровый, ждал новой жертвы, Ярослава Вдовиченко, разбитая горем, ждала в засаде, Лина имела при себе все воспоминания, а сам Северин думал о ней и пророчестве лешего, даже не представляя, что имеет родную тетю и двоюродного брата.
И Катрю он тогда знал только из рассказов Игната...
