— И как, получается?
— Не всем это дано. Но есть и настоящие таланты-самородки. Не был бы инквизитором — сколотил бы из них банду, и грабил бы дилижансы в Британских Штатах.
— Вам что, денег мало?
— Мне? Ну что вы. Я просто всегда мечтал ограбить дилижанс. Так, знаете, чтобы с перестрелками, погоней, а вокруг пустыня.
— А в дилижансе, конечно, престарелая графиня и её юная прекрасная дочка.
— Ну конечно. Вот видите, всё-то вы понимаете… Ладно, ладно, идёмте уже. А то Артур нам головы оторвёт.
— Итак, — Артур-Зигфрид постучал пальцем по столу, — пройдёмся быстренько по всем пунктам ещё раз.
Брифинги проводили не в кабинете князя (там банально не было для этого места), а в кабинете для заседаний, который немного расширили колдовством. Здесь имелся стол — длинный дубовый гигант отполированный до блеска хоккейной площадки, торчащие из стен трубки пневмодоставки документов (страшно удобная шутка, позволяющая не захламлять стол кучей бумаг, хотя Артур всё равно как-то умудрялся это делать) и ряды мягких кресел с высокими спинками. Одна из стен была превращена в проекционный экран, но ей почти не пользовались, а писали и чертили прямо в воздухе, создавая разноцветные трёхмерные голограммы и тут же уничтожая их буквально на лету. С потолка ярко светили мощные ртутные лампы, а на столе то и дело появлялись из ниоткуда чашки с горячим чаем, что безмерно радовало Фигаро.
— Первое. — Артур выглядел решительно; его седая борода топорщилась, а усы стояли торчком, — все должны помнить самое главное: как только ритуал начнётся, клетка Демона немедленно откроется. Он явится в мир не из открытого нами прохода, но явится всенепременно. И вот к этому вам нужно быть готовыми.
— А как он явится? — Полюбопытствовал Френн. — Это будет стандартная манифестация по Родерику-Мерлину, либо какая-то сверхпроекция?
— Понятия не имею, — вздохнул Артур. — А врать не стану, слишком уж всё серьёзно.
— Но тогда, — князь ухмыльнулся в свою безразмерную бородищу, — как мы можем быть готовы к тому, о чём понятия не имеем?
— Увы… — Моргана, тяжело вздохнув, развела руками.
— Класс! — Дикий всплеснул руками и восторженно подпрыгнул в кресле, которое от этого телодвижения князя едва не распалось на куски. — Вот это я понимаю! Вот это я люблю! Даже если и настанет конец света, то он хотя бы будет нескучным, а не вот эти все вирусы, бомбы атомного деления или прочая ерунда. Я себя прямо алхимиком чувствую; великим Фламелем, который смешивает Золотой Альбедо с кровью дракона: то ли получится эликсир бессмертия, то ли сейчас разнесёт все к едрене фене…
— Рад, что вы довольны, князь. — Стефан Целеста дипломатично улыбнулся. — Но остаётся ряд технических вопросов. Вы говорите, что этот ваш аппарат отправит Фигаро к Демону как только откроется проход. Но будет ли это перемещение мгновенным? Или переход занимает какое-то время?
— Отличный вопрос. — Артур одобрительно кивнул. — Отвечаю: к сожалению, струнная трансляция — далеко не мгновенный процесс. Миры многослойны, и между разными реальностями лежат… как бы это сказать… назовём их «уплотнениями». Это места через которые луч тонеллера почему-то проходит с задержкой. Для путешественника это выглядит так, словно он ненадолго проваливается в чужое сознание какого-нибудь местного обитателя. Ощущения… малоприятные. Это гарантированно не смертельно, но придётся потерпеть. Вопросы?
— У меня. — Фигаро поднял руку, хотя, разумеется, никакой надобности в этом не было. — А как долго длятся эти… провалы? И сколько их будет?
— Хотел бы я сказать точно, но увы… — Артур горестно вздохнул. — Их может быть от одного до пяти. Обычно, пара-тройка. У нас с Морганой больше не было ни разу. Длятся они минут по пять. Но тут, Фигаро, сами понимаете, никто ничего сказать не может.
— Угу… А что значит, «проваливается в чужое сознание»? Это вообще как? На что это похоже?
— Вот буквально на то, что я сказал. Вы как бы на несколько минут становитесь слесарем Иваном, биологом Селезнёвым, певцом Менсоном, дояркой Матрёной — в общем, как повезёт. А потом снова самим собой, и двигаетесь дальше. Никогда заранее нельзя предугадать, куда вас занесёт. Это не зависит от личных качеств, вашего психоэмоционального состояния или аппаратурных настроек. Чистая случайность.
— Секунду. — Целеста чуть приподнял палец (этот жест у магистра сохранился ещё с Академии и всегда заставлял даже самых горлопанистых студентов немедля умолкнуть). — Вы говорите, что перемещаясь между мирами путешественник как бы временно сливается с чужими сознаниями. А что происходит с его телом?
— Опять-таки, хороший вопрос, магистр. И, опять-таки, я не могу дать на него ответа. Физически тело путешественника исчезает, и в конечной точке опять появляется во плоти. Но в процессе трансляции вы как бы становитесь чистым сознанием. Всё, что я могу сказать наверняка, так это то, что в процессе перемещения вы не являетесь физическим объектом. Но, поверьте, это не те детали, которые нас должны волновать сейчас.
— Пожалуй. — Целеста хрустнул костяшками пальцев. — Ваш набор адских штучек уже готов, господин Мерлин?
— Да. — Артур коротко кивнул. — Фигаро понесёт на себе самый совершенный набор колдовского оружия существующий в нашем мире. В основе некоторых устройств лежат технологии Белой Башни, кое-что — мои личные разработки, да и у вас, господа Целеста и Метлби я кое-что взял… ну, вы в курсе. Очень уж понравились мне некоторые ваши… изобретения.
Магистры с ухмылкой переглянулись, а Фигаро подумал, что если мир таки выживет, то Целеста наверняка пригласит Метлби преподавать в Академию. Это, разумеется, будет сущий кошмар, но сейчас думать об этом было бессмысленно.
— У меня тоже есть вопрос. — Моргана встала с места, и изящным движением руки поправился причёску. Она всегда так делала, но естественность и красота жеста всё равно производили на следователя впечатление.
— Мы будем проводить ритуал. А кто будет контролировать тонеллер? Кого мы назначим ответственным за запуск Фигаро? Струнный аппарат это не та машина, которой можно научиться управлять за пару дней. Да что там: не хватит и пары месяцев. А права на ошибку у нас нет.
— И этот вопрос тоже решён. — Мерлин едва заметно поморщился. — У нас, к счастью, есть специалист, и не какой-нибудь, а первоклассный. Тот, кто обслуживал наши с тобой перемещения.
— Бруне? Седрик Бруне? — Кустистые брови Абдула Альхазреда прыгнули чуть ли не к самой чёлке. — Старый прохвост жив?
— Жив. — Артур, против воли, хихикнул. — Но находится немного… в подвешенном состоянии, паха-ха-ха-ха! Мне пришлось его немного трансформировать. В неживой предмет. Но, к счастью, все мои заклятья подобного рода сохраняют атомную карту цели — просто на всякий случай. Я всегда боялся в приступе гнева превратить Моргану в дверную ручку, ну и…
— Это кто ещё кого бы превратил, — хихикнул Абдурахман ибн Хаттаб, и все за столом грохнули от смеха. — Но Седрик… м-м-м-м… не в обиде на тебя? Я бы расстроился, если бы, к примеру, меня превратили в стул.
— Ничего, — Артур хищно ощерился, — на обиженных воду возят. Если выживем, подарю ему свободу. Хрен с ним. А если что-то пойдёт не так, то… ну, на «нет» и суда нет.
— Вы собираетесь использовать… э-э-э… наработки… м-м-м-м… Бруне для защиты от Демона? — Фигаро опять поднял руку (это, похоже, уже становилось привычкой). — Те, которые…
— Да, да, я понял вас, господин следователь. Конечно, собираюсь. Это тот случай, когда мы будем вынуждены применить все доступные нам средства. Больше нет такого понятия, как «недопустимые средства» или «оружие последнего аргумента». Потому что время последних аргументов настало.
Моргана сказала:
— Я чувствую себя вдвойне гадски. Во-первых, потому, что я причастна к тому, что сейчас происходит, а, во-вторых, потому, что мы посылаем туда вас. Человека, который вот вообще ни при чём.
