И я откинула страх. По крайней мере, наполовину. Я настолько устала, что уже не могла волноваться.
Но не понимала, как смогу тут переночевать.
– Прямо здесь, Ян?
Он кивнул. Подойдя к дереву, он быстро оторвал массивную ветвь. Разломав на части, сложил костер. Внезапно вспыхнуло пламя, несмотря на то что дерево явно не было сухим.
Ян приблизился и снял с моих плеч плед, расстелив его возле огня.
И вдруг за спиной Яна мелькнули чьи-то силуэты.
Я прошептала:
– Там кто-то есть.
Разве их видела только я? Они ведь не выдуманные? Он что, никого не замечал?
– Просто навки, – кратко ответил Ян.
– Навки?.. – в ступоре переспросила я.
– Безобидные неупокоенные души, рыщущие около яви в поисках пропитания. Не бойся, они – низшее звено в пищевой цепи. Есть более сильные твари, которых стоит опасаться. Но мы не станем.
Я дрожала не то от холода, не то от страха, когда он направился к бегущему ручью. Но мигом успокоилась – за несколько мгновений, рождаясь из синих вспышек, Ян обернулся в свою истинную сущность – в огромного цмока. Я вопросительно смотрела в ультрамариновые глаза, кобальт сливался с цветом синей ночи.
Вновь приблизившись ко мне, уже в ином – нечеловеческом – обличии, он лег возле противоположного края расстеленного пледа, на котором уже устроился Кинли, внимательно наблюдающий за нами. И я растерянно двинулась к своему пристанищу, скрестив руки на груди, пытаясь согреться, изнемогая от холода.
Цмок громко испустил из ноздрей пар. Он выдохнул в сторону огнем, и вся его шкура, чешуя с металлическим отливом, вспыхнула пламенем и потухла. Два сверкающих сверхъестественным цветом глаза выжидающе уперлись в меня.
Похоже, он что-то попытался сказать. Я надеялась, что правильно его поняла.
Оставив Кинли на покрывале, но предварительно укрыв питомца свободным концом, хоть и зная, что огнедышащий Кинельган не мог замерзнуть, я пошла к цмоку.
Положила ладонь на чешуйчатую шею, ощутила спасительный жар, который был мне жизненно необходим. И, греясь возле драконьего тела, слишком поздно заметила, что меня чем-то накрыло.
Черная массивная тень в одночасье потушила мир вокруг меня, отгородив от леса. Мои ноги подкосились, я плавно упала на жесткую поверхность. Цмок подвернул крыло, и я оказалась завернутой в него, как в теплое одеяло. Мне даже стало жарко, я будто попала в раскаленную печь. Но мыслей освобождаться от свитера у меня не было. Как и Кинли, я сворачивалась клубком, пытаясь устроиться поудобнее, и радовалась, что кроссовки высохнут.
Больше я не видела ничего: ни луны, ни теней, ни снега.
Засыпала на берегу ручья, в объятиях огромного дракона, моего цмока. Но после всех невзгод, произошедших в последнее время, это было чем-то наименее странным.
Где-то рядом спал и мой домашний питомец. Я знала, что Ян не упустит его из виду и не даст в обиду никаким навкам, не из симпатии к Кинли, а из любви ко мне.
Я расслабилась. Ян уже защитил меня от волков и от Бабы-яги. Что бы ни случилось, кто бы ни нагрянул сюда, он не даст меня в обиду.
Ян взлетит ввысь и унесет меня. Все будет хорошо. Так я успокаивала себя.
И когда в тепле и темноте, которые Ян для меня создал, я перестала ощущать связь с реальностью, болтаясь где-то между сном и явью, то даже начала думать, что усну, а затем очнусь, и все, что было со мной до привала на пустынном берегу, обернется несбывшимся ночным кошмаром.
Утром, когда я проснулась, я лежала на пледе, возле горящего костра, на озаренном янтарным светом затвердевшем снегу. И острые когти вернувшегося холода царапали кожу лица и кистей рук.
Я была одна: ничто больше не скрывало меня в своей тени, как в броне.
Ручей тихо журчал, над головой повисло небо, плавно сменяющее цвет ночи на грязно-оранжевый: из-за верхушек елей и сбросивших листву деревьев вставало мутное солнце. Луна висела ровно по центру. Блекло-красная, идеально круглая, как и раньше. Зловещая.
Измененное небо было на месте, зима посреди лета – тоже, как и ощущение чужого присутствия – ничто не оказалось сном.
Приподняв голову и поозиравшись, я не увидела поблизости Яна. Как и Кинли. Задержав взгляд на лесе, я сделала глубокий нервный вдох, затем крепко зажмурилась.
Вокруг меня сгущалось призрачное дыхание чего-то невидимого.
Вдруг в нескольких метрах от меня раздался хруст, и я дернулась, стремительно подскочив, переполошенно хватая ртом воздух. Сосредоточенно вглядевшись между стволов, заметила скользящего вниз по коре дерева Кинли, он спускался на землю. Но выдыхать с облегчением еще рано. В пасти он зажал нечто большое, яркое и круглое. Кинли находился меж невысоких деревьев, сбросивших листву, но не красные налитые плоды.
Кинли надкусил фрукт, неведомый, навий, напоминающий яблоко, и собирался его жевать.
– Брось, брось! – вскрикнула я и понеслась к питомцу, не обращая внимания ни на что вокруг, ни на какую опасность и ни на кого, кто мог следить за мной или вознамериться убить.
Рухнув на золотистый снег, отражающий цвет мрачного рыжего неба, я принялась вырывать у дракона добычу, доставая мякоть из маленькой пасти. Кинли укусил меня, но я, игнорируя боль, продолжила его спасать.
Раздался резкий плеск воды, я даже не успела отреагировать и услышала голос:
– Все нормально. Обычные молодильные яблоки – их можно есть.
И я, замерев, но не отпуская голову Кинли, посмотрела в сторону ручья.
Ян никуда не уходил. Постоянно находился поблизости. Теперь и вовсе был в поле моего зрения.
Дракон в человеческом обличии стоял на берегу и умывался ледяной водой. Капли стекали по темным волосам на лицо и шею.
– Может, яблоко подействует на хута настолько удачно, что он превратится обратно в яйцо, – добавил Ян.
Я сдвинула брови, пытаясь понять, шутит ли он. Вероятно, и да и нет. Но он явно пытался сгладить происходящее, как и мое пребывание здесь, непринужденно усмехаясь. Пытаясь меня отвлечь. Я была ему благодарна. Я ценила усилия Яна.
Однако каким бы уверенным он ни выглядел, я помнила, что попала в нехороший мир. И вновь переключилась на Кинли, который высвободился, а затем начала разглядывать фрукт.
Возможно, Ян говорил серьезно: это и правда молодильные яблоки, ведь в истинном значении мифов я уже не сомневалась. Но, как бы ни мечталось Яну, мой питомец-дракон не превратится в яйцо. Надеюсь.
Оставив затею спасти Кинли и даже испытывая вину, поскольку помешала ему завтракать, я решила в знак извинения погладить дракона, но столкнулась с сопротивлением.
Кинли попятился к дереву. Подняв яблоко со снега, я поманила дракона, подзывая его, но он не отреагировал. Взлетев, устроился на голой ветви и принялся упрямо отдирать новый плод. На сей раз я не стала ему мешать.
Вернувшись к месту ночлега, быстро осмотрев окрестный лес и пока никого не заметив, я подобрала плед и, отряхнув от снежных хлопьев, завернулась в него. И не медлила. Мне хотелось быстрее дойти до Яна. Появилось неприятное чувство, что кто-то сейчас коснется спины. Подбежав к дракону, я выдохнула. Закончив водные процедуры, он потянулся за пиджаком и, набросив его на плечи, не застегивая, даже не взглянув на меня, двинулся к маленькому Кинли. Я провожала его жалобным взглядом. Не осмеливаясь просить о том, чтобы он не покидал меня.
Безутешно ожидая его скорейшего возвращения, присела на выступающий корень дерева и молча наблюдала за происходящим.
Ветви колыхались от ветра и стучали о кору, воздух сгустился в белую дымку. Окружающее пространство казалось покрытым прозрачной пленкой. В основном туман стелился над водой. Окинув взглядом ручей, я посмотрела на бурлящую воду, в которой неслись замерзшие льдинки. Утро выдалось морозным. Я поняла, что не смогу коснуться ее, не то что умыться или попить.
Я окончательно проснулась вместе со встающим ржавым солнцем и страхом, неумолимой бурей поднимающимся в душе. Я тронула ладонью затылок и шею – боль накатила секундой ранее, но, возможно, я лишь теперь начала ее замечать. В мышцах чувствовалась слабость, тело окаменело – чешуя цмока была теплой, но довольно жесткой. Я не сумела улечься максимально удобно и полноценно отдохнуть, хотя и проспала беспробудно целую ночь.
