— И как мы это устроим, сын мой? – напомнил о себе Симеон.
Зря я его пригласил, подумал Ефим и потерял вина, чтобы дать себе несколько секунд убрать раздражение с лица.
— Измена Ордена не возьмется ниоткуда, Ваше Святейшество, — капюшон вернулся к патриарху. — Не упадет как гром с ясного неба, не станет досадной случайностью в общественном мнении. Предательство Ордена будет ожидаемым. И окажется зерном, которое впадет в почву, щедро удобренное благодатью... А благодать эта поступит от святых православных церквей.
– Слушаю внимательно, – нахмурился Симеон.
— Многие честные порядочные люди не терпят слуг нечистого, свободно живущих среди нас, имеющих наглость заходить в церковь и просить причастия, которые издевательски носят святой знак распятия и осеняют себя крестным знамением. .. Многие люди не понимают , почему этим покрукам разрешено собирать юные неиспорченные души ... Многие люди тоже сомневаются и не знают , на чью сторону становиться , но пастыри господни укажут правильный путь . Поняли, Ваше Святейшество?
– Я пока не впал в маразм, – сказал Симеон.
— Не собирался обидеть ваш ясный ум, Ваше Святейшество, просто хочу убедиться, что мы понимаем, — без изменения интонации донеслось из-под капюшона.
- Церковь православная будет проповедовать против нечестивцев, - решительно заявил Патриарх. – Так всегда было, есть и будет. Аминь.
— Скажите, Ваше Святейшество, а чего следует ожидать от папистов? Чью сторону они выберут? Важно, чтобы среди добрых христиан не произошло лишнего раскола, и все верующие, то ли от Ватикана, то ли от Константинополя, соединились против сатанинских уродов.
Симеон погладил бороду, допил вино и оцепенел. Он сидел неподвижно больше минуты; Ефим уже подумал было, что старик заснул, и тот проскрежетал:
- Сложный вопрос. Я приложу усилия, чтобы паписты не вмешивались. Но Марьян Дубровский… Настоящий сумасшедший. По нему обещать ничего не могу.
— Я предупреждал, что усиление божьих воинов ухудшит отношения с католическим архиепископом, — не удержался Ефим.
– Эти воины нужны нашей церкви, сын мой, – с нажимом ответил патриарх.
Они нужны разве твоей испуганной жопе, старый шут, подумал Ефим.
– Воины с белыми крестами понадобятся нам всем, – вмешался Рахман. — Я думаю, как направить их благословенную искренность и праведную ненависть к слугам нечистому в пользу нашего общего дела... Под руководством выдающегося австрийского охотника на нечисть Отто Шварца они овладеют новым ремеслом, которое пригодится, когда Орден провозгласят вне закона. Вам может показаться, что я забегаю вперед, но это важная составляющая этого плана: кто-то должен прогонять в ад его служителей. Мы не можем рассчитывать только на силы Тайной Стражи, которая имеет немало других обязанностей, или штыки войска Сечевой...
Надо проверить, что за Отто Шварц отметил себе Ефим.
— Вы хотите научить избранные отряды божьих воинов уничтожать бесовых уродов... Тогда я лично подберу лучших и подарю им свое благословение, — Симеон поднял бокал.
— Спасибо, Ваше Святейшество, — кивнул капюшон. — Вернемся к подготовке почвы. Кроме златоверхих соборов и благодатных проповедей, нужно позаботиться и о других вещах... Здесь присоединитесь вы, глава Тайной стражи.
– Как именно?
— Нужна искусная и всеобъемлющая поддержка... Осудить обманчивые мифы о оборотнях и разоблачить их подлинное нутро. Помочь неуслышанным пророкам получить огласку. Подать надлежащие сведения жаждущим скандалов новости. Распространить творения истинных художников. И тогда, вместе со словом Божьим, почва будет готова принять зерно измены.
Хитрый лис, подумал Ефим. Если волновать волну и поддерживать ее определенное время... Такое действительно может сработать! Толпа легко верит слухам и никогда не пытается копнуть глубже. Особенно если слово гремит со всех сторон, а тем более, когда звучит из амвонов.
— Но прежде всего начните с торчащих из вашего огорода гнилых побегов, пан Кривденко, — капюшон снова вернулся к Ефиму, и тот заставил себя не отвести взгляда. — Вырвите ботву одним решительным движением, потому что если слухи от вашего огорода просочятся в Орден, наши усилия сойдут насмарку.
- Я прополю ботву, - кивнул голова Тайной стражи. — Выдумаю резон, который проглотит без лишних подозрений. Но как насчет искры, которая начнет пожар?
Он игнорировал Симеона, показательно крутившего пустой кружкой.
- Для искры нужно хорошее огниво, - гость впервые за вечер коснулся своего бокала - пробежался указательным пальцем по ножке. Палец был длинным и бледным. - На всякий случай, не единственное. Я знаю, что после волчьей войны среди Ордена осталось немало кресал, которые мы можем собрать и привлечь к нашему делу. За деньги и гарантии неприкосновенности от Тайной Стражи они сделают все должное... Государственная измена — искусная ли ее имитация.
– Это возможно, однако не следует недооценивать назначенцев, – ответил Ефим. — До сих пор им неплохо удавалось вычислить и казнить каждого сероманца, который мои агенты смогли завербовать.
А он, глава Тайной стражи, не сумел защитить ни одного. Это и сейчас ему донимает.
— Нужно сделать это умело, учитывая печальный опыт... И быстро, чтобы их не успели разоблачить. Они раздувают искру на гребне ненависти к химородникам.
— Тогда вот вам сложнее всего, пан Рахман, — сказал Кривденко. – Я знаю гетмана много лет и могу вас заверить, что он не пойдет против Ордена. Даже если там устроят покушение на его жизнь.
— Покушение на жизнь самого гетмана? Чтобы Рада Симох не могла отделаться от такого преступления... Да, здравая мысль, — гость на мгновение умолк, дал щелчок бокалу перед собой, вслушался в мелодичный отклик хрусталя, полного вина. — Однако вы правы, пан Кривденко, этот гетман не годится. Я на него и не рассчитывал.
– Вы говорите о выборах, – догадался Симеон.
Какой-то проблеск разума, подумал Ефим и сделал вид, будто только что заметил опустошенный патриарший бокал. Наполнил его до краев.
— Именно так, Ваше Святейшество, — согласился капюшон. — В октябре гетман отправится на покой... Надо позаботиться, чтобы у последнего вождя было правильное настроение. Его печать разорвет грамоту Хмельницкого.
– Мы не можем повлиять на выборы, – быстро сказал Ефим. — Это вне предела даже для наших объединенных сил.
– Выборов мы и не коснемся, – кивнул запнутой головой Рахман. — Ведь гетман будет частью нашей удобренной почвы! Кого сейчас в кулуарах Советов видят с булавой, пан Кривденко?
— Официально выдвижение не начиналось, но есть два фаворита, — ответил Ефим. — Первый, Борислав Ничего, главный кандидат от Левобережья, служил в войске Сечевом, герой Островной войны. Вам хорошо известно, как широка среди армии поддержка сироманцев, особенно после битвы под Стокгольмом.
— И пан Ничего не исключение?
– Не исключение.
Неожиданно встрял Симеон:
— Но молодая подруга Ничеги, с которой он очень сблизился после смерти жены, родом из семьи православного священника. Девушка очень набожная, ревностная прихожанка, — проскрежетал Патриарх. — Уверен, она примет мудрость слова Божьего, и славный воин примет мудрость вместе с ней, потому что, как мне слышалось, от большой любви Борислав следует за словом этой барышни, как за собственной.
Старик не растерял последней клепки, удовлетворенно констатировал Ефим. Он начал было караться, что зря приобщил попа к заговору, но тот таки пригодится.
— Слухи о том, что Ничего держится за юбку, есть основания, — подтвердил Кривденко. – Второй фаворит – от Правобережья, известный шляхтич Яков Яровой. Вам эта фамилия что-то говорит, господин Рахман?
— Внук Николая Ярового, одного из Совета Семь есаул.
— Его брат тоже ходит с тремя клямрами, — Ефим покачал головой. – Это тупик. Иаков никогда не станет против Ордена.
— Зря вы так думаете, пан Кривденко. Напротив, эту партию можно интересно разыграть. И успешно обратить истинного католика против прислужников ада...
