— Теперь нужно разжечь костер? — спросил Пузань.
– Нет, – ответил Филипп, откупоривая бутылку. – Это просто вымысел.
Он хотел как можно скорее покончить с этим.
— Но по нашим источникам...
– Старая мистификация, – решительно перебил характерник. — Ритуал в преданиях преднамеренно полон лишних действий, чтобы усложнить его повторение.
— Вот оно что, — Пузань поправил очки и побежал на свет дополнять свои записи. – Резонно!
– А та часть с ножом в сердце? — осторожно переспросил господин Долговязый.
Филипп вытащил из-за череса нож.
- А вот эта часть правдива, - он мгновенно помолчал, а потом пожалел испуганного спутника: - Шучу.
Долговязый криво улыбнулся, вытер со лба мелкие капли пота.
— Слова над костром тоже придуманы, — добавил сероманец. — Умышленная романтизация ритуала. На самом деле достаточно только выпить напиток.
Господин Пузань записывал его показания так ревностно, что грифель чуть не драл бумагу. Характерник осторожно наполнил чашу, тщательно закупорил бутылку и поднес напиток господину Долговязому.
- Здесь на двоих, - торжественно сказал Филипп. — С этим вы получите способность перейти... По ту сторону.
Мужчины нервно переглянулись.
– Вы долго искали, – напомнил Олефир. – Вы нашли. И хорошо заплатили.
— Но зачем было идти сюда, чтобы...
– Отбросьте сомнения! — перебил нетерпеливо сероманец.
– Я прошел этот ритуал в пятнадцать лет. Вы в шаге от новых сил! Неужели откажетесь из-за страха?
Аргументы возымели действие.
— Что ждет нас? — спросил господин Долговязый.
От него даже воняло страхом.
- Увидите... Каждый переживает личный опыт перехода, поэтому мои советы вам не помогут.
Мужчины снова переглянулись.
– Значит. Кто первый?
– Давайте мне, – решился господин Пузань и забрал чашу. - Сколько нужно выпить?
– Половину. Остальное оставьте собратью.
Тот кивнул, облизал губы, поправил очки и затем решительно глотнул. Господин Долговязый удивленно наблюдал за ним. Господин Пузань выпил даже больше половины, громко крякнул, вытер губы ладонью и передал чашу товарищу.
– Может, не надо? — спросил господин Долговязый. — Нам для проверки сгодится и один...
– А ну, пей! - скомандовал господин Пузань.
Пан Долговязый подозрительно осмотрел темный напиток, принюхался — пахло калгановкой и какими-то травами, похожими на можжевельник. Несколько секунд он пытался унять возбужденное дыхание, а потом порывисто выпил все до дна.
– Ух! — выдохнул господин Долговязый и занюхал выпитый надувным платком.
Сероманец забрал чашу, тщательно прополоскал ее водой из фляги и кивнул замершим мужчинам:
- Садитесь на землю и закройте глаза.
Они немедленно выполнили приказ.
– Ждите несколько минут. После этого последует переход.
Оба послушно замерли на прохладной ночной траве. Филипп внимательно следил за их лицами, чтобы не упустить должное мгновение.
Эти двое вышли на него две недели назад. Далее последовала классическая партия, которую Филипп разыгрывал не впервые. Экспозиция: он получил приказ лично от Басюги и сел возле них в кабаке как простой часовой, утомленный медленной работой и рад похлопать языком. Осторожное знакомство: они щедро угощают ужином и расспрашивают о жизни-бытии. Он делится всем, что должно им питать. Отладка контакта: встречается с ними несколько раз, всегда позволяет платить за угощение, а потом просит денег — мол, должен отдать долю большого долга, размер которого превышает его годовую плату. Приманка заглотена: ему предлагают немалую сумму за одну небольшую услугу новым друзьям. Они так давно хотели попасть в Потусторонний мир! Но никак не могли найти метод. Страстно мечтают о знакомстве с легендарными и загадочными силами... Возможно ли это для человека вне Ордена? Говорят, есть какой-то ритуал, называемый ночью серебряной скобы.
Он сомневается – они настаивают; он колеблется – они удваивают сумму; он боится гнева Ордена – они подмасливают щедрым авансом. В конце концов он соглашается. «Только вы двое, в полночь». И вот они здесь, готовы делать все, что повелено; думают, что обманули простака-сироманца, зря вокруг таких кружат ужасающие слухи; тихо радуются, что наконец-то похитили сверхважный секрет... Сколько уж таких он видел.
– Не могу ждать! — вскочил вдруг господин Долговязый. Мышцы его лица странно дергались. – Я чувствую, что готов! В ушах золотой перезвон! По ту сторону зовет меня! Я слышу!
Он вскочил на ноги и выхватил из кармана складной нож.
- Нет-нет, подождите, - начал Филипп. Это было не по плану.
– Вот она, я вижу! Цветет перед глазами... Зовет меня! Должен трогаться! Я знаю!
В бледном лунном сиянии лицо господина Долговязого кривилось и полыхало. Одним управляющим движением он выбросил лезвие и вогнал его себе в грудь под какой-то неразборчивый лозунг.
Эхо предсмертного крика разлетелось по лесу. Еще мгновение — и тело ударило о землю. Лесной оркестр вобрал трагические нотки и продолжил концерт, словно ничего не случилось.
– Так и должно быть? — Пузань смотрел на товарища испуганными глазами. Его зрачки были слишком расширены.
– Ага, – ответил характерник спокойно.
Господин Пузань попятился к господину Долговязому, прислушивался к его груди, нервно пискнул, проверил пульс на шее и запястье.
– Он мертв! – завизжал господин Пузань. – Мертвый!
— Вы действительно так думаете? - флегматично спросил Филипп.
– Я не идиот! – тот выхватил небольшого пистоля. - Здесь серебро...
Но оружие фыркнуло в траву, а господин Пузань обеими руками схватился за горло, словно вздумал задушиться. Глаза вытаращились, изо рта вперемежку со хрипом зашумила кровь. Несколько секунд он еще пытался проглотить воздух, но тяжело рванул.
– Отвар из водки, дурмана, волчьих ягод и еще кое-чего, – объяснил Филипп. — Хорошо, что вы не записываете рецепт, потому что это самый настоящий яд.
Очки взлетели куда-то в траву. Господин Пузань отхаркнул темную рвоту, попытался ползти, но распластался в собственной луже, прохрипел что-то неразборчивое кровавой пеной и скончался, судорожно сжимая собственную глотку.
- Телепни, - подытожил Филипп.
Он обшарил их карманы, достал кошельки и документы. У господина Пузаня у путевой грамоты лежал дагеротип, над которым улыбалась круглая женщина и такой же кругленький ребенок. Даже этот дурак имел семью...
Кровь господина Долговязого сверкала в лунном сиянии, теплилась гостеприимным теплом. Вот зачем этот болван схватился за нож? Оба должны были врезать дуба от яда!
Видимо, выпил мало. В дальнейшем следует разделять порции, чтобы этого не повторилось. Филипп закрыл глаза, затаив дыхание. Считал до десяти. Не помогло: кровь сочилась обещанием амброзии, дразнила ноздри, манила, пробуждала приятный привкус на языке - вот я, рядом, коснись меня, крошечную капельку; ну-ка, сделай только шаг, достаточно лишь наклониться и попробовать...
Характерник отвернулся, отошел от мертвых, чтобы не слышно запаха, и принялся ломать ветки на костер с такой силой, чтобы заболели руки и колени. Призвал из воспоминаний лицо Майи, ее глаза, брови, улыбку...
Стало легче. Когда затрещало пламя, он уселся спиной к покойникам, достал варган — и к лесной симфонии добавился еще один мотив. Ватры и мелодии хватит, чтобы его нашли в дикой чащобе.
Филипп играл долго, ни разу не оглядываясь на тела. Дым, музыка и воспоминания о Майе забивали ему сладкий запах крови.
Наконец послышались шаги. Филипп спрятал варган, как только Олекса Воропай вышел из чащи и отряхнул рукав от паутины. Пришедший сероманец осмотрел тела, почесал выбритую макитру, двинулся к костру. Характерники пожали руки.
— Не легче ли стрелять в затылке? – спросил Олекса вместо приветствия. — Зачем возиться с целым спектаклем?
– Не хочу брызг мозга, – ответил Филипп и передал найденные документы.
– Слова романтика, а не убийцы, – Воропай забрал грамоты, вскользь бросил на них глаз. — Очередные желающие приобрести секрет превращения в химородника?
