– Что не портится?
– Внешний вид. Без тонкого жала хвост у мантикор выглядит как обрубок.
– Ну да, все-таки за десять тысяч жалко портить, – согласилась Джин.
В одной из средних клеток сидела крупная яркая птица, похожая на попугая.
– Зеркальный ара, – Линда представила постояльца. – Повторяет абсолютно все, что слышит.
Целительница что-то сделала, отчего датчики на руке мехи сработали, а птица разразилась словесным поносом.
– Зеркальный ара! – громко, срываясь то на бас, то на визг, повторил попугай. – Повторяет абсолю-у-утно все, что слышит! Все, что слышит! Абсолютно все-о-о! Повторяет! Повторяет! Зеркальный! Слышит! Все-е-о-о!
– Мы поняли тебя! – оборвала его целительница и каким-то магическим образом заткнула. – Накладываю на него полог тишины, а то утомляет за день, – пояснила женщина.
Судя по непрерывно открывающемуся клюву, ара продолжал нести свою повторюшную околесицу.
– Дай угадаю: от него тоже отказались.
– Так и есть. Уже месяц пристроить не могу. Тебе не нужен? – со смешком предложила Линда.
– Нет, спасибо. Мы с ним не уживемся.
Последним обитателем стационара оказалась какая-то крупная коричневая ящерица. Она понравилась Джин уже тем, что была молчалива и спокойна.
– Земляной варан.
Варан взирал на людей сверху вниз и не потому, что сидел в верхней клетке, а просто казался высшим существом, не удосужившимся даже голову повернуть в их сторону. Только глаза скосил и дальше размеренно пополз по стене, переходя на потолок.
С таким бы Джин, пожалуй, ужилась.
– Питается насекомыми и мелкой живностью, правда, когда подрастет.
– С той крысой справится? – в шутку спросила меха.
– Через пару-тройку лет справится, – не задумываясь, подтвердила Линда.
– Каким образом? Он же двигается медленнее заедающих шестеренок!
Представить это существо быстро бегущим на коротких лапках у Джин не получалось, хоть убей.
– Смотри внимательно, – подмигнула Линда.
Из ящика в углу щипцами была извлечена небольшая и вполне себе живая мышь.
– Не боишься, надеюсь?
Меха только глаза закатила. С чего бы ей мышей бояться?
Мышь перекочевала в клетку к варану, совсем замершему на потолке при ее появлении. Кажется, бедолага даже дышать перестал, только глаза свел у носа и внимательно следил за мечущейся жертвой.
А потом – раз! Джин толком и рассмотреть ничего не успела. Просто длиннющий тонкий язык на долю секунды выскочил и поймал мышь, затянув ее варану в рот.
– Может, повторим? – Джин пришла в восторг от такой скорости.
– Нет, ему этой мыши на двое суток точно хватит, у них медленный метаболизм.
Что там медленное, Джин не поняла. Но язык варана определенно был самым быстрым, что ей доводилось видеть. Кажется, пуля из пистоля и та медленнее летит.
– А если не пристроишь этих, то себе оставишь? – поинтересовалась меха, покосившись на птицу, по-прежнему активно работавшую клювом.
– Нет, – целительница хитро улыбнулась. – Ян Вируа – мой любимый младший братик, я так понимаю, вы с ним в зоопарке познакомились.
– Познакомились, – подтвердила Джин.
– Всю непристроенную живность я обычно отправляю ему.
– Удобно, – оценила меха.
– Еще как! А личные у нас тоже есть. Могу, например, черного пегаса показать. Он, правда, моего мужа и не самый ручной – покататься не получится. Но выгулять его можно.
– Спрашиваешь еще! А волкодава не возьмем? – тут Джин глянула на заметный под рубашкой целительницы живот и вспомнила, какими сильными были трехмесячные щенки. – Хотя, наверное, не справимся.
– Справимся, конечно, – отмахнулась женщина. – Заодно мантикору с вараном захватим.
Джин с интересом наблюдала, как целительница открывает клетки, как спокойно из них выходят животные, позволяя надеть на себя ошейники и взять на поводок…
– Ничего себе! – восхитилась она. – Как ты ловко с ними управляешься!
– Благодаря эмпатии, – пояснила целительница. – Магические животные сами обычно эмпаты и очень восприимчивы к эмпатическому воздействию.
Джин едва не поморщилась – опять эта эмпатия! Такое чувство, что вокруг нее собрались одни эмпаты. И с магами она в последнее время общается едва ли не больше, чем с мехами. Куда-то не туда свернула ее жизнь.
– С помощью эмпатии можно заставить животных что-то делать?
– Можно, но я действую не так, – Линда улыбнулась, потрепав волкодава по холке, и он с удовольствием подставил шею для почесушек. – Я передаю мыслеобразы, подкрепляя их ощущениями. То есть Луксу сейчас показала нашу лужайку, по которой так приятно бегать.
– Вот как это действует…
– На самом деле эмпатия действует по-разному. Заставить, в теории, тоже можно.
– Ты можешь?
– Животное – могу. Но крайне редко делаю. По мне так гуманнее погрузить существо в сон, это я как целитель могу даже лучше, чем ломать волю.
– А человека?
Это больше всего интересовало Джин. Она помнила ощущения, когда говорила «клянусь» Риэду: странное давление, туман в голове.
– Я – нет, – мотнула головой целительница, доставая варана из клетки. – Но такие эмпаты существуют. Ко всеобщему счастью, их очень мало. Эмпатия вообще редкий дар. К примеру, магов намного больше, чем эмпатов. А магов-эмпатов еще меньше.
Варан перекочевал на руки Джин, и меха крякнула – не ожидала, что небольшая с виду ящерица, размером с кошку, окажется такой увесистой.
– Он земляной, поэтому такой тяжелый, – ничуть не прояснила ситуацию Линда.
Об эмпатии Джин решила больше не спрашивать. Ненавистная клятва уже начала сжимать тиски на шее, предупреждая, что с расспросами стоит быть осторожнее.
Оставалось только принять, что эмпатов мало, но Джин не повезло наткнуться на одного, достаточно сильного, что умудрился вскипятить ей мозги, – иначе она объяснить данную клятву не могла.
Клятву помочь. Выдавать она и так бы никого не стала.
Но вскоре все плохие мысли выветрились, потому что у Риэда не имелось ни единого шанса против шикарного черного коня с крыльями.
– Осторожнее, Фарго не слишком ручной, – предупредила целительница, выводя пегаса. – Ты уж поприветливее, – попросила она коня, а тот нагло фыркнул, окинув Джин оценивающим взглядом.
Видимо, его расположение надо сначала заслужить. С характером, но мехе это понравилось.
Как и его легкий полет над особняком. Мантикора тоже поднялась размять крылья, но она летала потяжелее.
– Они скорее планируют, чем летают, – прокомментировала Линда. – К летунам, на которых можно покататься, относятся еще грифоны, хотя до пегасов им далеко.
До пегасов всем было далеко. Джин остро сожалела, что на нем нельзя прокатиться, – она бы не отказалась.
Арнаудский волкодав носился, пытаясь поймать крылатые тени. Глядя на это, меха поверила, что перед ней бестолковый пока щенок, готовый играть с чем угодно. Правда, недосягаемые летающие ему быстро надоели и он переключился на более доступную цель – земляного варана, лениво ползущего по траве.
«Щас сожрет», – подумала Джин, заметив, как пусть бестолковый, но вполне хищный пес кинулся на ящерицу.
Его челюсти сомкнулись на спине варана, и меха зажмурилась, не желая видеть, как понравившегося ей языкастого перекусят пополам.
– Ты что творишь! – услышала она испуганный крик целительницы. – Зубы сломаешь!
Это был какой-то неожиданный поворот, и Джин осторожно открыла глаза.
Никакой кровавой картины перед ней не предстало, зато волкодав сидел обалдевший – тут и без эмпатии все понятно. Щенок обиженно смотрел на варана, превратившегося в камень.
Меха, не до конца веря, потрогала ящерицу – на ощупь ну чисто каменный!
– А он… того? – спросила она Линду, бесстрашно сунувшую пальцы волкодаву в пасть.
– Это временно, как успокоится – очнется, – отозвалась целительница. – Хоть зубы в порядке.
Джин с огромным уважением посмотрела на отважную женщину, не боящуюся рисковать руками, да и вообще справляющуюся с такими удивительными животными.
