По подоконнику, на котором сидел Альберт, скользнула крупная тень, и он удивленно обернулся к стеклу – на небе сегодня не было ни облачка.
– У вас пегас улетел, – заметил Марьян, который как раз сидел лицом к окну. – Или вы его выпускаете иногда?
– Выпускаем… – протянул Ксавьер, вставая и тоже подходя к окну.
На поляне стояли две короткостриженые женщины, блондинка и брюнетка.
– Твоя новая подружка? – кивнул лорд Тайны.
– У тебя кто-то появился? – заинтересовался Марьян, вставая с другой стороны.
Альберт только глаза закатил. О том, что мужчины порой любят посплетничать ничуть не меньше женщин, он отлично знал. Собственно, всю жизнь в мужском коллективе провел, сначала учился, потом работал.
– У вас все под контролем? – крикнул Ксавьер в открытое окно.
– Да! – послышалось в ответ.
– Видишь, у них все хорошо, – с улыбкой заметил он.
– Моя-то хоть в зоопарке только работает, а твоя в нем живет, – усмехнулся Мар, глядя на лорда Тайны.
– Поверь, дорогой, со временем привыкаешь ко всему. Даже к тому, что спишь с василиском.
– А я-то думаю, почему вы не торопитесь забирать его обратно, – рассмеялся Марьян.
– Да, без него спится все-таки лучше, – Ксавьер тоже не сдержал усмешки.
А Альберт просто смотрел на все это безобразие: вокруг женщин на полянке прыгал щенок волкодава, бегала молодая мантикора и ползал кто-то еще, кого он со спины не опознал, но подумал, что надо бы вмешаться.
Или присоединиться.
15. Чужой полет
Джин изначально не сомневалась, что Аль опять приехал по своим важным делам, а ее взял за компанию. Впрочем – меха еще раз осмотрела приемную клиники, скользнув взглядом по расписанным стенам, – она не в обиде.
– Как живые, – меха кивнула на нарисованных животных.
Ближайшая к ней мантикора, казалось, вот-вот сойдет со стены.
– Это братец где-то откопал художника-самородка, – целительница встала рядом с ней. – Животные ему особенно удаются, и рисует он их с удовольствием.
– Странно, что в зоопарке нет таких картин, – заметила Джин, переходя от мантикоры к виверне.
– В зоопарке его картин хватило, – как-то резко ответила Линда.
Меха уловила, что за этой фразой стоит что-то неприятное, но уточнять не стала.
– Так что там со щенком? – беззастенчиво намекнула Джин.
Картинки – это, конечно, хорошо, но настоящая живность намного интереснее.
Целительница усмехнулась и повела ее в стационар.
У медикусов в квартале мехов Джин доводилось бывать всего один раз с переломом руки. Дело было в самом начале ее «карманной» карьеры, когда она еще не наловчилась таскать кошельки и попалась на краже, за что и поплатилась сломанной рукой. Было ужасно больно и обидно, эти ощущения шестнадцатилетняя Джинджер запомнила на всю жизнь. Чтобы больше не попадаться.
Приемную с запахом лекарств меха тоже запомнила, почему-то решительно все у медикусов навевало жуть. А кабинет с кучей игл, ножей, ножниц и совершенно непонятных, но пугающих хищным металлическим блеском инструментов и подавно вселял первобытный ужас. А если вспомнить ощущения, как ей собирали кость, как накладывали гипс…
В общем, к медикусам Джин больше не заглядывала и в упомянутый стационар шла настороженно. Но у этой целительницы все оказалось совсем не страшно.
Вдоль стены на манер стеллажа расположились клетки одна на другой. Нижний ряд – высокие и большие, там бы и Джин вполне вольготно разместилась. Повыше – клети среднего размера, и сверху небольшие, для мелкой живности, которая там сейчас активно копошилась.
– О! Этого крысеныша знаю! – Джин радостно опознала бледно-зеленого грызуна. – У нас в квартале таких полно.
– Ночной норуш, – кивнула магичка. – Очень популярен последний год у заводчиков.
– Серьезно? – удивилась меха. – Они же вредители, прогрызают даже металл, к тому же какие-то ядовитые.
– Зато в темноте красиво светятся, – усмехнулась женщина. – И металл они не прогрызают. Норуши обрабатывают его своей слюной, действительно ядовитой и быстро вызывающей коррозию. Поэтому в вашем квартале их наверняка особенно не любят.
– Терпеть не могут, – подтвердила Джин, регулярно заделывавшая у себя в квартире ходы «железных крыс», как их называли мехи. – Ловят и травят. А, оказывается, надо продавать.
– Спрос есть, – подтвердила целительница. – Главное – держать их в стеклянных аквариумах: стекло слюна норушей не берет. Из обычной клетки сбегают в два счета.
Джин только хмыкнула, поражаясь любителям разводить дома крыс. Нет, у нее, по понятным причинам, тоже водились, от этих гадов никуда не денешься, но чтобы поселить в аквариуме и кормить…
Впрочем, тут ей вспомнился «питомец» лорда Порядка… Да, крысы еще не самый плохой вариант.
А вот щенок волкодава – другое дело. Хотя сидевший в самой большой клетке пес на вчерашних увальней мало походил. Уже высокий, поджарый, с вытянутой мордой волкодав внушал уважение своими зубами и когтями на лапах.
– Ты же говорила про щенка, – меха присела, настороженно разглядывая пса. – А он вон какой здоровый.
– И еще подрастет и заматереет, – подтвердила целительница. – Ему восемь месяцев, считай, подросток, поэтому пока такой нескладный.
– Нескладный?
На взгляд Джин, пес был весьма складный и взрослый.
– Да, видишь, ноги и хвост кажутся длинными относительно тела, грудина пока узкая.
Грудина пса могла поспорить с грудиной Джин, даром что меха на объемы не жаловалась. Но вчерашние взрослые волкодавы в зоопарке действительно были крупнее и свирепее. Настолько, что близко к вольерам Ян подходить не разрешил, дабы не провоцировать животных, способных впадать в неконтролируемую ярость. А тамошний целитель Фред даже целую лекцию на эту тему потом своим заумным языком прочитал. Так что Джинджер только издалека послушала их низкий пробирающий рык.
– А чем он болеет?
– Он абсолютно здоров, – удивила ее Линда. – Просто хозяева не рассчитали силы и не справились со столь непростым зверем. Арнаудские волкодавы требуют жесткой дрессировки, и относиться к ним как к диванным собачкам категорически нельзя. Этот от безделья разгромил хозяевам дом. Владельцы прикинули ущерб и решили, что такое животное им не нужно.
– А сразу они этого не могли понять?
Целительница только вздохнула и развела руками.
– Обычная история. Хочется крупного и необычного зверя, а что с ним потом делать – никто не задумывается.
Джин стало жалко бедолагу. Волкодав не выглядел агрессивным, не кидался на решетку, как вчерашние взрослые. И глаза у него были такие несчастные…
– Плохо за решеткой, да, приятель? – Джин улыбнулась щенку-переростку. – Понимаю. Надеюсь, ты здесь ненадолго.
Следующей сидела мантикора.
– А с ней что? Тоже отказались?
– Нет, от мантикор крайне редко отказываются – очень уж дорогие животные.
– И сколько стоят? – заинтересовалась Джин.
– Цена выставочной особи до десяти тысяч доходит.
– Десять штук?! – у мехи натурально глаза на лоб полезли.
На эти деньги можно купить помещение и оборудовать мастерскую.
– Есть варианты дешевле. Эта, например, не совсем кондиция, слишком темный окрас и морда вытянутая, но тысяч семь-восемь стоит.
– Да у тебя тут целое состояние! – пошутила меха.
– А главное – особенно охранять не нужно. Далеко не каждый вор решится украсть, – усмехнулась Линда.
Джин, подумав, согласилась. Она бы точно не решилась. Уж лучше те взрывающиеся камушки, они хотя бы руку по локоть не откусят.
– Так почему она у тебя здесь сидит?
– Ядовитую железу удаляли. Видишь жало на хвосте?
– Еще бы его не заметить!
Жало так-то первым бросилось в глаза привыкшей избегать опасностей мехе. Сначала жало, а потом уже сама мантикора.
– Раньше удаляли его, чтобы мантикора ненароком не навредила хозяевам, но теперь принято удалять ядовитую железу у хвоста. Так и гуманнее – менее травматичная операция, небольшой разрез – и все. И экстерьер не портится.
