Но это всё так, лирика.
В тот момент, когда я вошла, Вин и Ньют отрабатывали серию ударов. Парни смотрелись весьма эффектно, разгорячённые схваткой, азартные и ловкие, как обезьянки. Я знала все эти «дзёданы-тюданы» весьма поверхностно, но и того, что я знала, мне вполне хватило, чтобы оценить красоту и техничность боя.
Нет, я честно собиралась заняться учёбой, но при виде Лоуэла, наблюдавшего за тренировкой ребят с высоты трибуны, забыла все благие намерения и замерла в тени, внимательно вглядываясь в его лицо.
Сейчас, когда Ворон не знал, что за ним наблюдают, он не так тщательно следил за выражением своего лица и я надеялась, что с толикой небольшого везения удастся заглянуть к нему в душу и прочитать в ней чуть большее, чем он позволял обычно.
Я отдавала себе отчёт, что во всём этом есть нечто нездоровое.
Я читала о том, что в каждом человеке живёт влечение к Эросу и Танатосу. Возможно, в случае с Лоуэлом для меня эти две противоположности слились в нечто единое? Может быть тайна, окружавшая юношу, заставляла меня ломать голову и забывать о моём горе? Может быть, то влечение, что я испытывала к нему, помогало мне закрыться от недавней потери? Трудно сказать. Но в последние дни я была буквально одержима им.
Лоуэл следил за игрой.
Его лицо…
Каждая чёрточка. Каждое движение…
Оно само по себе было красивым, но не только восхищение заставляло меня пристально вглядываться в немного нервные, аристократические черты бледного профиля. Я хотела понять его, хотела узнать.
Словами человек способен лгать бесконечно, но есть ещё и невербальный язык тела.
Отец недолюбливал аристократов именно за их воспитание. Осанка и скупые жесты, прививающиеся в этой среде, не только отличают представителей касты от демократичной черни, но эта холодная, как лёд, наружность, позволяла скрывать душевные порывы, как раньше лицо прекрасных дам скрывали вуалью.
Отец считал аристократическое поведение серией штампов, призванных скрыть истинные порывы человеческой души. Я не была бы так однозначна с оценками, но в чём-то он, безусловно, прав.
Хорошо воспитанных людей сложно читать. За отточенными манерами легко спрятать душевную гниль.
Опершись о металлический парапет локтями, Ворон смотрел вниз. Взгляд его скользил по площадке, между тонкими бровями молнией прорезалась морщинка гневливого недовольства, но она тут же разглаживалась и лицо его становилось столь же гладким, как поверхность незамутнённого, чистого озера.
Видимо, мой взгляд стал слишком уж… пристальным. Лоуэл вздрогнул, словно очнувшись от долгого сна и медленно повернулся в мою сторону. Он тут же легко оттолкнулся от парапета и скользящим шагом двинулся ко мне.
Не исключено, что весь этот бой он наблюдал в ожидании… меня?
Я запаниковала, пытаясь найти предлог ускользнуть. Мне не хотелось оставаться наедине с Вороном. Любоваться им со стороны мне нравилось гораздо больше, чем общаться с ним. И в тоже время мне казалось, что он должен мне сейчас сказать что-то важное. Что-то, что поменяет всё!
***
Дверь в зал открылась и, стуча каблуками, между нами выросла фигура миссис Вестер. За ней следовал Адейр. Вид у него был недовольный и сердитый.
Дженис шагала так стремительно и решительно, словно каждым шагом заколачивала гвозди острыми каблуками-шпильками.
Лицо её было строгим.
– Вероника? – обратилась она ко мне. – Тебе следует немедленно переодеться и пройти наверх.
– Что-то случилось?.
– В реке нашли тела. Предположительно, это ваши родители. Вам следует проехать в участок, чтобы пройти процедуру опознания.
Сердце упало вниз, словно на качелях. Но вверх уже не взлетело – осталось в нижней точке.
– Вероника? – ощутив прикосновение к плечу я отшатнулась от протянутой ко мне руки. Я не хотела, чтобы ко мне прикасались.
– Ты в порядке?
Голос Дженисс звучал сухо, словно говоря «что б ты провалилась, от тебя одним проблемы, очень нужно мне с тобой возиться».
Я не была в порядке. При такой новости никто в порядке не будет.
Смутно помню, как переодевалась, как шла по мосту следом за очередным полицейский из Департамента Магии.
Рядом со мной шагал Адейр. Видимо, как единственный родственник, подвернувшийся под руку?
Самой дороги не помню. Она слилась для меня в одно большое серое размытое пятно.
Всё выглядело так, словно лишилось цвета.
В морг я вошла следом за полицейским. Сладковатый запах смерти шибанул в нос. Как и циничное, нисколько не одухотворённое отношение к ней людей, служащих здесь.
Их можно понять – видеть трупы каждый день и не чокнуться? Я была на такое не способна.
Я была поражена тем, что прямо напротив входа, когда мы вошли, стояла металлическая каталка, а на ней – обнажённое тело молодой ещё женщины. Его даже простынёй не прикрыли! И то, что раньше было человеком, личностью, беззастенчиво открыли любопытным взорам.
Если после смерти от моей личности останется хоть что-то, и какая-то ленивая задница посмеет выставить мои бренные останки перед посторонними вот в таком виде, – клянусь! – я буду являться ему каждую ночь, пока бездельника кондрашка не хватит!
Но я не верила в жизнь после смерти.
– Вы готовы? – с сочувствием в голосе спросил полицейский.
– Нет. И никогда не буду готова! Так что давайте уже покончим с этим побыстрей?
Я чувствовала, как неконтролируемая истерика грозит накрыть меня с головой, словно цунами. Я держалась из последних сил.
Раздвижные двери разошлись с холодным скрипучим звуком. Шаги отдавались эхом в просторном пространстве. Каталки на колёсиках, крытые простынями. А под ними тела.
Пол опасно закачался под ногами.
Видимо, заметив моё состояние, Адейр поддержал меня под руку. Возможно, не сделай он этого, я бы споткнулась и упала.
– Прошу прощения, – с нескрываемым сожалением протянул полицейский. – Но вы единственная родственница. Больше нам не к кому оборотиться. Так что вам придётся опознать тело.
Я молча кивнула.
Есть вещи, которые нужно просто сделать. А там уж будь что будет. Выбора всё равно нет.
Я остановилась рядом с полицейским, изо всех сил сжимая руки, понимая, что ногти вонзаются в ладонь, но не ощущая боли.
Мы стояли рядом, плечом к плечу.
Мужчины чего-то ждали. Возможно, разрешения или кивка? Какой в них смысл? Дрожащими руками я потянулась к простыне, игнорируя слабые попытки мне препятствовать. И потянула за край.
Они лежали рядом. Мужчина и женщина.
Их лица уже были тронуты распадом и на меня пахнуло слабым запахом тлена – тут уже поработали специалисты. Без работы некромантов рядом с трупами было бы невозможно находиться.
Но несмотря на всё, я увидела достаточно… и резко отвернулась, всхлипнув.
Облегчение, накатившее на меня, невозможно было описать никакими словами.
– Мисс Старлинг?!.. Может быть, позвать врача? Вам нужна помощь?
– Это не мои родители.
– Уверены? Изменения, которым подвергается…
Я с возмущением взглянула на полицейского:
– Это не мои родители! В этом я абсолютно уверена!
Мне хотелось смеяться. И ругаться. И танцевать. И плакать.
Я почти поверила, почти смирилась с тем, что папа и мама мертвы! Мне словно отсрочили смертную казнь.
Того, что случилось вслед за этим, я никак не ожидала. Дверь в мертвецкую сама собой захлопнулась.
Я с удивлением посмотрела на полицейского:
– Сэр? Сто происходит?
– Ничего страшного, – проговорил он скрипучим голосом, напоминая поломанную игрушку.
Лицо его пошло сетью трещин, и с него начали отваливаться куски штукатурки.
– Вероника, – позвал тихо Адейр. – Иди сюда.
Я попятилась. Мы встали спина к спине, в замешательстве наблюдая за тем, как застучали крышки замурованных камер, где, без сомнения, лежали мертвецы.
– Что происходит? – испуганно пискнула я.
– Не знаю. Но Даром клянусь – ничего хорошего.
Глава 10
– Попытаемся сбежать через дверь? – выдвинула я предложение.
