Дальше начинался небольшой спектакль. Боны оба знали финал, но все равно должны были разыграть ее.
– Мое время дорого стоит, – сказал Игнат.
— Твое время нужно мне до рассвета. Дукач через четыре часа, - ответил Шевалье.
Этого заработка хватит на подарки и Остапу, и Ульяне. Еще и отложить на мечту.
— Просто наслаждайся вечером, сероманец. Проходи между столами, общайся, как будешь иметь желание, можешь сыграть и выпить немного... Только не теряй бдительности и способности махать саблями.
– Да способности ловить пули.
– Нотаман! Не удивительно ли ваш потусторонний контракт? – Шевалье протянул ладонь. — Только к девушкам не липни... Пойдешь в любую вечеринку. За счет заведения.
Лилей, он выберет Лилей. Но Игнат с ответом не торопился.
— Ну-ка, мон-ами! Мне известна твоя плата, – Шевалье скривил губы. — Проклятый Орден за месяц платит меньше, чем я через несколько часов!
Игнат нуждался в деньгах, а Шевалье был щедрым.
– Что тебе терять? Одну только ночь. Да и что делать? Ничего противозаконного. Я прошу охранять этот замечательный вечер от возможного, подчеркиваю слово «возможного», нападения. Разве это большая просьба? Не этим ли занимается Орден – защитой простых граждан?
- Простых граждан, - фыркнул Игнат.
Иногда красноречие Шевалье выходило за пределы разумного.
— Рассматривай это как помощь в беде давнему другу.
Как там было в ночь серебряной скобы? «Между подлостями и добродетелями».
– Договорились, – сказал характерник и они ударили по рукам.
Бандит задержал его ладонь. От этого прикосновения мерзкое чувство наконец созрело и разразилось гнойным чиряком: Игнат был противен сам себе. Каждый раз он выталкивал это чувство к самым далеким, темным закоулкам забвения, но каждый раз оно возвращалось, тяжелое, вонючее и неотвратимое.
— А послезавтра нужно сопровождать Павла, — добавил Шевалье.
- Вот уже никак, - решительно отказал сероманец.
- Жаль. Могу узнать почему?
– Не можешь.
Игнат не желал рассказывать главарю крупнейшей киевской банды о том, что завтра он едет к сыну на день рождения.
***
Наконец-то дома! Вдохнуть старые знакомые запахи, бросить вещи на пол, бултыхнуться в ванную и впервые за многие месяцы искупаться без надобности держать пистолет на расстоянии руки. Замереть в целебной тишине, закрыть глаза, почувствовать, как смывает пыль дорог и невзгод... Самые могущественные волшебства прячутся в общепринятых вещах, которые начинаешь ценить только после долгой нужды.
Характерник невольно задремал и скользнул в воду. Рота заливало, он инстинктивно вдохнул нос и набрал еще воды. Сердце утихло. Он закашлялся, схватился за края ванны и сел над водой, жадно хватая воздух. Спокойно! Ничего не произошло. Он на родине, в семейном имении. Не в море, не среди кораблетрощи...
— Это прошло. Давно прошло, — пробормотал Ярема и выбрался из купели.
Расчесать волосы, подровнять усы, заплести бороду, протереть скобы, впитаться в чистую одежду. Рутинные ритуалы помогли: сердце устало, дыхание замедлилось. Ярема взглянул в зеркало, поправил ныряльщик за чересом и довольно хлопнул себя по пузу — славный шляхтич! Таким можно явиться на глаза родных.
Он широким шагом вышел из ванной комнаты, чуть не сбив с ног хрупкую пожилую женщину в строгом черном платье.
- Маменька! — проревел радостно Ярема.
Женщина мгновенно оказалась в крепких объятиях. Пани Яровая была на две головы ниже сына (компенсировала высокая причудливая прическа) и вдвое тоньше — телосложением Ярема удался у отца. Госпожа Яровая мужественно выдержала несколько секунд, деликатно, но уверенно освободилась из плена объятий, поправила платье и спросила строго:
- Сын! Почему сразу не пришли ко мне?
Ядвига Яровая, в девстве Вишневецка, была воспитана в суровых традициях Польского королевства и при любых обстоятельствах обращалась ко всем исключительно на «вы». Лишь к усопшему мужу госпожа Яровая позволяла себе вольность фамильярного «ты».
— Мне сказали, вы отдыхаете после обеда, я не хотел беспокоить, — покраснел Ярема. — Да и вымыться с длинной дороги...
Пани Яровая отступила на шаг, склонила голову набок.
- Дайте-ка я вас рассмотрю. Полтора года не видела, — она придирчиво осмотрела сына от макушки до ног, потом всплеснула руками: — Пресвятая Дева Мария! Вы так возмужали на северных землях! Вырытый отец, пусть Бог хранит его светлую душу.
Женщина перекрестилась и смахнула из глаз слезинки. Ярема смущенно улыбался.
— Борода даже длиннее, чем у него! Я так переживала, когда вы были на этой проклятой войне...
— Мамуньо, мы виделись после нее, разве не помните? Но война уже давно прошла.
Однако она все еще жила в воспоминаниях.
— Это было так опасно! А я не успела выполнить завещание вашего отца и корилась за это. Если бы вы умерли одиноким... Ох, какое счастье, что Дева Мария вас уберегла, пани Яровая снова перекрестилась. — Какая радость, что вы снова дома! Теперь мы выполним его завещание.
– О чем вы говорите? — Ярема сообразил, куда ветер дует, но попытался изобразить дурака.
С Ядвигой такие вещи не работали.
— Говорю о предсмертной воле вашего отца, — подчеркнула последнее слово госпожа Яровая. — Незадолго до смерти в проклятой Волчьей войне он завещал мне: не разреши Яреме долго парубковать, хочу, чтобы Ярема продолжил наш род, возраст сероманца быстротечен и непостижим... Вот такими были слова вашего отца. Я же исполняю его последнее желание.
— Мамуньо, я понимаю, но у меня нет ни желания жениться!
— Хватит вести себя как мальчишка! – отрубила Ядвига. — У нас уже был этот разговор. Время пришло! Вам уже двадцать три года. Ваш брат Яков воспитывает дочь, его жена беременна вторым ребенком. У вашей сестры Вождя есть сын, а сестра София — двое!
Ярема знал, что битва проиграна, но сдаваться не собирался.
— Значит, у вас уже четыре внука, а вскоре их станет пятеро! Яков, Соня и Бозя старше меня, поэтому...
- Более опытные, конечно, - перебила Ядвига. — Но речь как раз о вас, Ярема. Пообщайтесь с ними за ужином и поймите, наконец, что ничего страшного в семье и отцовстве нет. Пора создавать семью и продолжать род, светлейший господин Яровой. Я уже нашла две замечательные кандидатуры.
- Маменька!
Характерник успел забыть, как невыносимо она могла себя вести.
— Я согласила визиты для знакомства, — неумолимо повысила голос Яровой. — Если вы считаете, что мне нравится роль надоедливой свахи, то ошибаетесь!
— Разве мне не позволено самостоятельно решить...
— Сын, я только выполняю волю вашего отца, — в очередной раз с акцентом на последнем слове повторила пани Яровая. — Знали бы вы, как сложно найти хорошую благородную девушку для мужчины вашей профессии! Да еще в таком возрасте. В этих непростых условиях можно остаться совсем без партии! Но только не мой сын. Получите лучшее, как и положено шляхтичам герба Равич.
Ядвига коснулась пальцами драгоценной эмалированной броши, изображавшей медведя семьи Яровых.
— Но... — попытался возразить Ярема.
— Потом все узнаете. Ваш отпуск станет для осмотра и принятия окончательного решения, — госпожа Яровая не оставляла никакого шанса. — А сейчас прошу меня простить, должен заботиться о праздничном ужине. Ведь среди родственников, которые соберутся отметить радостный день вашего возвращения, будет лично Николай Яровой, в паре с которым вы сможете проглотить и двое волов. Впервые за многие годы наша семья соберется в полном составе, поэтому все должно быть на самом высоком уровне! Ох, сынок, знали бы вы, как это сложно — организовать благородный вечер на достойном уровне!
Но куда мне, ветерану какой-то войны, подумал Ярема.
Да, Ядвига должна лично руководить подготовкой к празднованию — без ее присутствия никаких дел в имении не происходило, а если и происходило, то крайне редко и, конечно, на далеком от достоинства уровне.
