Звездная Кровь. Изгой VI (СИ) - Елисеев Алексей Станиславович

Смутно вспоминалось, что я уже использовал целительные руны на себя — пусть и слабое средство, но тем не менее я знал, что эффект от рун имелся. Только вот открытый перелом и развороченная гигантским когтем нога были для них настоящим вызовом.

Каждый раз приходя в себя, находился в голодном тупике, я почти обратил свой взор на Старичка, решив, что его мясо может стать спасением для меня. Но мысли о том, чтобы остаться без транспорта в Кровавой Пустоши пугали больше, чем надоевшие флотские рационы. Телу требовалось много строительных материалов, чтобы себя чем-то чинить, и я сквозь приступы лихорадки и бреда, давился от отвращения и жрал их — лишь бы утолить этот сумасшедший голод, вызванный ураганным обменом веществ.

А регенерация запущенная препаратами и Рунами, всё набирала и набирала обороты: новые клетки в моих тканях росли, вынуждая организм требовать всё больше энергии и строительного материала. Температура, озноб, ломота — я ощущал всё, ведь моё исстрадавшееся тело буквально перегорало изнутри, пытаясь восстановить повреждённые участки. Как же хорошо, что я сделал руны с провизией. Без них я окончательно бы свихнулся от голода и бредовых галлюцинаций, и уже никогда не вернулся бы к более или менее разумной жизни.

В один из коротких моментов просветления я залез в Атлас. Похоже, что я, задремав в седле, а потом блуждая в поисках укрытия от бури, сбился с пути. Даже если меня начнут искать друзья, найдут нескоро. Неудивительно, что я сам имел весьма смутное представление, где нахожусь и куда надо идти. Единственное, что помнил — это то место, где задремал, и имело смысл, когда приду в себя, отыскать его и продолжить путь с точки где я сбился с маршрута.

Через слёзы, пот и кровь я вставал, чтобы набрать воды из бочек, когда лихорадка отступала и я вводил обезболивающие инъекции. Но даже несмотря на эти мощные средства, несколько раз терял сознание. Организм был обезвожен и опустошён. В Кровавой Пустоши с водой шутки вообще плохи — её почти не найти. Я хотя бы отчасти эту проблему решил призывом бочек. Обнаружив, в один прекрасный день, что они скорей пусты, чем полны, понял — Старичок тоже к ним изрядно прикладывался. Не в силах больше над собой издеваться, я призвал бочки с водой повторно и прострелил одну из них, из «Головореза». Под получившейся струёй я набрал свои опустевшие фляги, а потом жадно пил, не ощущая вкуса, глотая так, будто пьянствуя, пока в глазах снова не потемнело и сознание не покинуло в очередной раз.

Было очень плохо, но паниковать смысла не имелось — в моём положении это бы только ускорило конец. Если я не могу двигаться, придётся залечь здесь, в хижине и позволить телу восстановиться. Возможно, я и не поднимусь на ноги окончательно, но хотя бы дам организму время на заживление разорванной в мясо и воспалённой ноги. Антибиотики действовали, но оказались малоэффективны против местной заразы.

Лучшее лекарство Единства уже циркулировало в моих венах — это Звёздная Кровь. Всё, что требовалось, — убаюкать эту сумасшедшую боль и не допустить, чтобы лихорадка и бред загнали разум в безумство.

Тем не менее регенерация работала и работала быстро. Не годы и не месяцы понадобятся, а всего несколько недель, может, чуть больше, даже при этих серьёзных ранах. У меня «всего лишь» открытый перелом. Это почти пустяк. Пустяк… Главное — пережить начальную стадию регенерации, когда организм попросту жрёт сам себя, если ему не хватает ресурсов извне. Но у меня имеются запасы еды и воды, мне по силам выстоять. По силам…

Снова сморил провал в сознании. Позволил себе снова опуститься на холодный неровный пол, положив под рукой рационы, рыбу и фляги, чтобы не тянуться и не искать пищу, когда дикое голодное безумие вновь накатит на меня. Каменные стены защищали меня со всех сторон, но через дверь ко мне мог наведаться вообще кто угодно. Когда был в состоянии, призывал Колчака, работавшего моим сторожем, но чаще всего я не был способен думать о внешних угрозах. Всё моё естество орало об одном — залечь и не двигаться. Укрыться в этой хижине, дать лекарствам и регенерации выполнять работу. Выжить до рассвета, следующего древодня. Выжить…

Очнувшись в очередной раз, я пробормотал себе:

— Я ещё жив, — и почувствовал, как сознание вновь соскальзывает в темноту, — Остальное поправимо.

Всего-то и нужно, что пережить этот тяжёлый момент. Всего-то и нужно… Пережить… Пережить пусть полубезумным, но живым. И пусть боль отступит хотя бы на несколько минут, давая шанс набраться сил и снова бороться за очередной день моей изломанной, упрямой жизни.

276

Каждый раз, когда приходил в сознание, мир вокруг становился чуть более ясным, но всё равно реальность оставалась зыбкой, причудливо мешаясь с кошмарным бредом. Время вело себя странно, то расплывалось, как водяные блики на поверхности мутной реки, то бежало с непостижимой скоростью, и я не знал, сколько ещё таких моментов мне предстоит пережить. Мой разум мчался по волнам лихорадки, словно корабль, оставшийся в бурю без руля. Страх и боль смешивались с моими воспоминаниями из Единства и обрывками памяти из той родной, старой и привычной жизни.

Лёжа на холодном каменном полу хижины, я пытался сосредоточиться. На этот раз я должен был сделать что-то, чтобы изменить катастрофическую ситуацию. Первое, что пришло мне в голову, — это необходимость проверить свои запасы. Вокруг меня были бочки с водой и всё, что нужно для выживания, но я не мог позволить себе упасть в бездну апатии и безразличия.

Собравшись с силами, я приподнялся на локтях, ощущая, как каждое движение отдаётся резкой болью в ноге. Упавшая на пол ампула с регенеративным препаратом выкатилась из кармана, и я уставился на неё с ненавистью. Я чертовски нуждался в ней.

— Да, я знаю, что снова нужно превозмогать, — прошипел я хрипло, разглядывая ампулу.

Без лекарств и Рун не смогу справиться с серьёзным ранением. Если не хочу загнуться от заражения и, чтобы организм сгорел от регенерации, сжигавшей его изнутри, не имею права тянуть время. Я должен был действовать пока в сознании. С трудом попробовав подняться, я ощутил, как нога подкашивается, но всё же нашёл в себе силы, чтобы встать на колени. Это было мучительно, но нужно было добраться до бочек с водой.

Сделав несколько шагов, почувствовал, слабость, но не остановился. Наконец, добрался до бочки с водой, и, опустив руки в холодную жидкость, начал наполнять флягу, стараясь не думать о боли. С каждым глотком чувствовал, как силы возвращаются в измученное тело. Я был жив, и это было единственным, что имело значение.

Решив проблему с жаждой, нужно было вернуться к вопросу о еде. Я снова активировал Руну в Скрижали, но на этот раз вызывал не флотские рационы, а более питательную копчёную уксу, на которую уже тоже смотреть не мог. Внутренний голод становился невыносимым. Через тошноту и отвращение, начал глотать большие куски, нужно было восстановить силы для следующего раунда регенерации. Жадно поглощая белки, как будто это было последнее, что мне доведётся попробовать, понял, что чувствую себя не идеально, но уже намного лучше, чем до этого.

Когда, наконец, отвалился от пищи, почувствовал, что силы возвращаются. Оглядевшись, отметил, что окружающая меня обстановка хоть и оставалась прежней — беспорядочно разбросанные вещи, валяющиеся обрывки упаковок, распотрошённые ящики и тюки, да повсюду пропитавшие пол тёмные пятна крови — но они уже не вселяли тот прежний ужас. Как-никак, я оставался живым, а от этого зарождалась слабая надежда.

Дав себе обещание, что больше не буду бродить в Единстве один, смог подняться на ноги, хотя это было мучительно. Каждое движение давалось с трудом, и я понимал, что не могу позволить себе расслабиться. В этом мире, где каждое мгновение может стать последним, мне нужно было быть готовым к борьбе здесь и сейчас.

Заставил себя выйти в другую комнату и добраться до узкого, словно бойница, окна, стараясь не думать о боли, и выглянул наружу. Снова лил дождь, но теперь он был значительно слабей. Редбьёрн, верней его труп, вероятно, всё ещё где-то рядом, и мне нужно собрать с него Звёздную Кровь и другую добычу, что может усилить меня.