— В самом деле, Винс, зачем тебе оно? — граф де Нормонд, не поддержав шутку, хотя и поняв и даже оценив ее, предпочел задать тот же вопрос уже более серьезно, — Мне казалось, мы во всем в нем уже разобрались, что еще ты хочешь узнать?
— Во всем? — хранитель памяти, не скрывая насмешки, изогнул левую бровь, — А корабли? А луна? А море? Да и с чего бы это наш спящий друг согнул в спираль время, как гласят строки? У меня лично осталось еще довольно много вопросов, посему подумать над ними я предпочел бы дома, в тишине и спокойствии.
— Ага. В обществе Романа, — вновь напомнила Татьяна и мечтательно вздохнула, — Он-то тебя спокойствием обеспечит…
— Издержки, — развел руки в стороны мужчина и, обреченно улыбнувшись, тронул за плечо внимательно изучающего что-то на стене, графа, — Пойдем, поищем ножку, которой писать.
Эрик, не реагируя на слова приятеля, медленно поднял руку в останавливающем жесте.
— Подожди… — голос его звучал как-то странно, приглушенно, будто придавленный гнетом мыслей, — Может быть… там имелся в виду именно этот корабль?
Винсент, который, коснувшись плеча друга, смотреть, тем не менее, продолжал в сторону выхода, медленно перевел взгляд на то, что рассматривал блондин. Брови его заинтересованно взметнулись и хранитель памяти, отпустив Эрика и даже слегка отодвинув его назад, шагнул ближе к стене.
— Корабли-то там имелись в виду во множественном числе… — задумчиво вымолвил он, разглядывая что-то на стене, недоступное взору девушки, которая в приступе любопытства нервно мялась у двери, — Хотя, может быть, что это один из флотилии.
— Да что там такое? — Татьяна, не выдержав, сжала дверной косяк и сильно подалась вперед, опасно склоняясь над порогом и заглядывая в комнату. Она еще успела смутно заметить на стене небольшую модель парусного судна, как вдруг воздух в легких стремительно закончился. Перед глазами потемнело, голова закружилась. Пальцы, сжимавшие дверной косяк, начали слабеть и девушка, уже ничего не понимая, подчиняясь только инстинкту самосохранения, отчаянным рывком дернулась назад, каким-то образом ухитряясь повернуться и прижаться спиной к стене, отделяющей основное помещение от комнатки. Губы ее дрожали, сердце бешено колотилось; приоткрыв рот, Татьяна жадно ловила живительный кислород, даже не замечая, как медленно сползает вдоль стены.
— …яна! — донесся до ее ушей конец испуганного возгласа блондина и спустя секунду сильные руки, подхватив ее с двух сторон, помогли девушке принять более или менее вертикальное положение. Из неохотно рассеивающегося тумана выплыло обеспокоенное, испуганное лицо графа, где-то сбоку виднелся не менее взволнованный лик Винсента.
Последний, оглядевшись вокруг, недовольно поморщился.
— Черт, даже стула нет… Какой дурак не оставил в доме даже самой завалящей табуретки?
Эрик, мельком глянув на друга, ничего не ответил, продолжая поддерживать тяжело дышащую, испуганную девушку, в поисках поддержки льнущую к нему.
Заметив, что взгляд Татьяны стал несколько более осмысленным, хранитель памяти слегка погрозил ей пальцем.
— Больше никогда не делай так, ладно? Я вас вел сюда не для того, чтобы ты погибла смертью храбрых.
— Что… — дыхание перехватило и девушка, не в силах ответить, лишь сильнее прижалась к нежно и уверенно поддерживающему ее молодому человеку. Тот, легко угадав возможное продолжение фразы, сам глянул на Винсента.
— Что произошло? — негромко вопросил он. Татьяна, пока еще не в силах сказать что-либо, лишь слабо кивнула, подтверждая, что задать хотела именно этот вопрос.
Хранитель памяти тяжело вздохнул и, прислонившись плечом к дверному косяку, невольно послужившему спасению девушки, нехотя начал объяснять:
— Если в пророчестве был высказан запрет заходить в эту комнату, значит, от носителя милых побрякушек она защищена. Вернее даже будет сказать — закрыта. Это древняя магия, очень неприятная по своей сути. Когда-то давно колдуны, скрывая какие-то тайные помещения или от нежеланных гостей, или же вообще ото всех, накладывали запрет на вход в них. Этот запрет предохранял куда как надежнее простых засовов, и превосходил по степени сохранения тайны все современные замки и сигнализации, — мужчина замолчал и, видя, что слушатели ждут продолжения, вздохнул, — Стоило неугодному человеку, незваному гостю или еще кому-то, на кого распространялся запрет, зайти в закрытое помещение, как он умирал. Смерть наступала практически мгновенно, гость не успевал выйти, оставаясь навеки там, куда входить было нельзя. Так что… — он как-то виновато ухмыльнулся, — Хорошо, что ты держалась за косяк и тебе все же хватило сил покинуть комнату. Полагаю, что ты первая и единственная, кому удалось преодолеть этот страшный запрет.
Татьяна, почувствовав, что у нее подкашиваются ноги, буквально повисла на графе. На мгновение ей показалось, что она сейчас потеряет сознание. Никогда в жизни она не испытывала подобного, никогда еще не была столь близка к смерти… Даже в миг, когда стояла передо львом, которого полагала тогда диким хищником, находясь в его клетке, она не боялась до такой степени.
Эрик, прекрасно понимающий состояние своей избранницы, прижал ее сильнее к себе, успокаивающе гладя по спине.
— Тише, тише… — зашептал он, — Все уже позади, моя хорошая, больше такого не произойдет… Тебе не нужно заходить туда, мы… Винсент все расскажет.
Хранитель памяти, в общем-то, не собиравшийся отлынивать от обязанности вести репортаж с места событий, заинтересованно вскинул бровь.
— Это понимать так, что ты теперь туда тоже опасаешься заходить?
Граф де Нормонд, отнюдь не предрасположенный сейчас к шуткам, хмуро глянул на друга.
— Это понимать так, что я теперь не оставлю Татьяну одну, — тихо промолвил он и, дабы сменить тему и отвлечь внимание девушки от только что происшедшего, осведомился, — Ты рассмотрел корабль? Вернее, эту… игрушку.
— Это модель, — поправил блондина собеседник и, отлипнув от косяка, вновь уверенно зашел в комнату, останавливаясь возле стены и рассматривая миниатюрное судно, — Модель фрегата, насколько я помню виды кораблей. Парусного, стало быть, не слишком современного… Делаем вывод — скорее всего кораблик в его истинном виде по волнам уже… — он неожиданно умолк и изменившимся голосом закончил, — Прошел.
— Что такое? — обретшая вновь возможность говорить, а главное — дышать, девушка, заволновавшись, немного повернулась в объятиях графа, взирая на дверной проем.
Хранитель памяти в комнате, скрытый на данный момент от взглядов молодых людей, слегка помотал головой.
— Нет, я… В смысле, все в порядке, я просто… Мне кажется, я уже видел эту модель раньше. И видел на этой самой стене…
Блондин, глянув на обнимаемую им девушку, слегка нахмурился.
— Быть может, ты прежде заходил сюда?
— Совершенно уверен, что нет, — последовал резковатый ответ, — Я не помню ни камина, ни скелета, а этот корабль… Наверное, просто дежа-вю, — мужчина слегка вздохнул и, всмотревшись в миниатюру судна пристальнее, хмыкнул, — А выполнено искусно. На борту даже название имеется, ну-ка… — он немного отошел, позволяя свету каминного пламени озарить модель и, всмотревшись, прочитал, — Semper vivens, — голос его вновь обрел нотки странной задумчивости.
Татьяна, теперь уже сама глянувшая на продолжающего ее обнимать графа, чуть пожала плечами. Название, видимо, вновь написанное на латыни ни о чем не говорило ей.
— Оно тоже знакомо тебе? — граф де Нормонд, не желая ждать, пока друг сознается сам, предпочел подтолкнуть его вопросом. За стеной послышался вздох и воцарилось молчание.
Девушка, вытерпев целых три секунды, предпочла нарушить его. В конечном итоге — рассуждала она, — жизнь и в самом деле слишком коротка, чтобы постоянно ждать открытия каких-то невнятных тайн. Впрочем, сказать она практически ничего не успела.
— Ви… — только, было, начала Татьяна, когда голос из комнаты перебил ее.
— Знакомо, — глухо ответствовал хранитель памяти, по-видимому, все еще продолжающий созерцать модель неизвестного корабля, — Знакомо не потому, что знаком с латынью или слышал это словосочетание… Не могу объяснить, почему, но чувствую… С этими словами, мне кажется, было связано что-то важное.
