— Через четыре года Клименко насобирал деньжат на собственное дело и вверх пошел. Но своих никогда не сторонился — старой Гарбузы не забывает, на Рождество всегда отправляет гостинцы.
— А где же Гарбуз? – спросил Северин.
Чумаки кивнули на выпасавшихся неподалеку волов. У нескольких на рогах сверкала свежая черная краска.
— Четыре дня... Когда вернемся, заработок и метрику о смерти вдовой отдадим.
- Земля пухом.
Чумаки перекрестились.
На следующий день к вечеру Чернововк добрался до самого обыкновенного поля у обыкновенного села, спешился и огляделся. Тихим озером ржи ветер катил волны, трепал рукава чучел.
— Вылезай, скотина! — крикнул Северин, сложив вокруг рта ладони ковшиком.
Подождал минуту.
– Кому говорю? Вылезай!
Тишина... Дальнее птичье пение... Снова тишина.
— Ты знаешь, что сейчас произойдет, — пробормотал Чернововк. - Лучше выходи по-доброму!
Шаркань отодвинулся от него на несколько шагов и принялся выщипывать травку.
– Проклятое животное! Сам напросился.
Характерник достал из-за череса нож с серебряным лезвием.
На расчищенной земле появился круг, посреди него — причудливый символ, напоминавший рисунок и букву одновременно, и несколько цифр. Лезвие ножа клюнуло крови из проколотой пучки и вошло в землю посреди причудливого рисунка. Очерк на миг вспыхнул багрянцем.
Сероманец подул на раненый палец, порез на глазах затянулся. Через мгновение вдали послышался пронзительный визг.
- Надо было идти, когда звали, - буркнул Северин и повернул нож к чересу.
Визг стремительно приближался. Через несколько секунд стало слышно, что в нем намешаны грязные ругательства и архаические проклятия.
— Подлая стерва, чтоб тебе зубы погнили, сопятая курвиска, чтоб ниже пояса стиснуло за пупа, тряска твоей матери, чтоб Морана побила, чертова душа, чтоб срака по шву разошлась, проклятый вылупок...
— Каждый раз одно и то же, — Северин принялся набивать трубку. — Сейчас о крови запоет.
— Я выпью твою кровь до последней капли и наполню твое мерзкое тело дерьмом!
Сминая рожь, к характернику летел мячик, похожий на густое зеленое перекати-поле. Как оно могло катиться и одновременно непрерывно взывать — было совершенно непонятно. Воинственный мяч замер посреди нарисованного круга и еще несколько долгих секунд извергал проклятия и угрозы. Чернововк слушал, без спешки трамбуя табак. Он дословно помнил эту брань.
На «чтобы ты повыдыхал» речь стихла, а перекатиполое, сплетенное из свежей ботвы и разноцветия, вытаращило два черных глазка без зрачков. Чуть выше между полных яростей глаз, где должен быть лоб, ярко пламенела багряная точка.
- Кончил? – поинтересовался Северин.
– Нет, – буркнул полевик. Рота у него не было, или его не было видно. — Пытаюсь не умереть от бешеной боли, которую ты мне нанес, подлец!
- Заметь, что я предлагал выйти без дергания за нить, - сказал Северин.
— За прутня себя подергивай! — полевик яростно заморгал глазками. Выглядело это забавно.
— Это уже в третий раз, когда ты молчишь или пытаешься убежать, друг мой.
— Волынский волк тебе друг, подонки вшивый!
Северин пропускал эти выпады мимо ушей.
— Знаешь, что убегать бесполезно. Знаешь, что тебя привязано. Знаешь, что я тебя найду. Ты не болван...
– В отличие от тебя!
— Так зачем терять свое и мое время?
— Я разорву эту проклятую нить! Разорву, как твою глотку! — заорал полевик. – Я не знал, на что соглашался!
– Все ты хорошо знал, лжет, – спокойно ответил Северин. — Забыл ли, как уговаривал спасти тебя от адского пустоши Потустороннего? Как радостно вертелся, выше моего соглашения и клялся вовек служить?
Черные очиски воинственно моргали, но кустик молчал.
– Я провел сложный ритуал. Я взял тебя по эту сторону. Соглашение заключено, так что выполняй свою часть! Живи, где приказано, слушай и смотри вокруг, а раз в неделю отчитывайся. Разве это сложно?
– Сложно! Чтоб тебе глаза вылезли! У меня рук нет, чтобы отчеты тебе писать, олух безголовый! - сверкнул полевик.
От ярости на шаровидном туловище проклюнулись цветы. Запахло полевым букетом.
– Раньше ты как-то справлялся. Посоветуйся и дальше, — Чернововк нахмурился и неожиданно гаркнул: — А если нет, то пожалеешь, присягаю Гаадом!
Он ударил кресалом по кремню, поймал искру трутом. Создание испуганно съежилось и попыталось отшатнуться, но незримые кандалы держали крепко. Характерник медленно разжег трубку и приказал:
- Отчитывайся.
Перекати-поле послушно забормотало:
— Вынырнуло здесь одно болтовно... По местным кабакам леса точит и постоянно всех угощает, чтобы внимание привлечь... Рассказывает, как хорошо при Изумрудной Орде ведется... Чтобы не верили ужасам, которые о ней говорят... Мол, бери ярлык и живи счастливо и сито... Зве себя купе глаза, как настоящий москаль... Исчезает мгновенно, как только поблизости нарисовывается оборотень с чересом... А потом возвращается и снова за старое...
– Интересно, – кивнул Северин. — Напишешь все в подробностях: имя, вид, возраст этого певческого купца, места, где высиживается. Ты знаешь, как это делается. Еще что-нибудь было?
– Больше ничего.
Характерник набрал полные легкие дыма и медленно выдохнул прямо в полевика. Тот закрыл глаза. Цветы свернулись и притихли.
— Оставайся полезным агентом и никогда снова не забывай свои обязанности. Слышишь?
– Слышу, – прошептал кустик.
— Еще раз заставишь меня ехать в эту дыру и играть в прятки — заставлю тебя играть с огнем. Чтобы ты порой не решил, что это такое выражение, объясню: я разожгу под тобой костер, — Северин чеканил слова тихо и спокойно. — Большой, настоящий, жгучий костер. Понял?
Создание пробормотало что-то о крови и дерьме.
– Не слышу!
— Понял, говорю, — ответил полевик и открыл глаза. — Понял, господин оборотень. Ты у нас сильный и могучий. Славно пугаешь бедных полевичков, которые тебе и до колена не доходят. Не нарушу я соглашения, чтобы ее гром поразил и тебя вместе с ней...
- Вот и молодец. Катись отсюда!
Северин носаком сапога стер часть круга. Перекати-поле завертелось, завертелось и бросилось за горизонт, как пушечное ядро. Чернововк покачал головой — всегда с ним та же история — и направился к ближайшему дубу докладывать есауле, что дело с недобросовестным агентом улажено.
Ехать почти два дня ради десяти минут разговора! И поэтому он пожертвовал своим временем с Линой? Тьфу!
Чернововк старательно перестраивал сеть потусторонних шпионов в последние годы: в каждом полку, в каждом паланку имел по меньшей мере одного. Некоторых он нашел в человеческих владениях и договорился об услугах; некоторых выдержка из Потустороннего мира при условии сотрудничества — как этого непослушного полевика. За небольшими исключениями, хлопот с агентами не возникало и полезные сведения стекались регулярно, поэтому Вера Забила, есаула потусторонних, следующим заданием планировала создание сети на улусах Изумрудной Орды. Северин уже мысленно готовился к длительной разлуке с Линой, хотя она обещала наведываться даже за многие сотни миль...
На дубе ждало письмо.
— Надеюсь, это не Забила.
Ладонь защекотало. На дубовой коре расцвели красные буквы и послышался шепот: «Щезник от Искры. Поздравляю, любчик! Ты станешь папой. Хватит ли духа на личную встречу? Жду ответа. Пусть Мамай помогает».
Слова смолкли, буквы растаяли в воздухе. Это было первое сообщение от Катри после их окончательного развода четыре месяца назад. Шаркань настороженно смотрел на Северина. Прошла минута, а характерник не шелохнулся.
Едва он подумал, как удивительно легко пишется новый раздел его жизни, как только увидел в нем смысл и поверил, что теперь так будет всегда — как перо сломалось и усеяло страницу чернильными брызгами. Написанные главы не хотели оставаться в прошлом.
– Вот дерьмо, – сказал Северин.
Глава вторая
«Приказываю как можно скорее проверить личные источники в Тайной Страже; узнать последние сведения об изменениях в руководстве и доктрине; отчитываться о каждом источнике отдельно со всеми подробностями».
