- А табак? – Фигаро, против воли, улыбнулся. В голове у него прояснилось; даже серая муть, висевшая перед глазами, казалось, немного развеялась. Точно так же, как лорд Фанет словно выкачивал жизненность из всего, что осмелилось к нему приблизиться, так и это старичок буквально заряжал следователя искрящейся весёлостью, точно лейденскую банку.
- Можно и табак, а как же! Только табак кидайте в самогон и туда же – мухомору половину шляпки. Да только красного кидайте, а то кинете, упаси Горний Эфир, бурого, так от вас не только болесть уйдёт, но и мозги вместе со шляпой... Послушайте, молодой человек, тут такое дело... – Старичок смущённо почесал в затылке. – В общем, мне бы в поезде папирос прикупить на дорогу. Не одолжите серебряк? До конца месяца верну, на всех чертях присягаю!
Фигаро молча протянул старичку золотой империал.
Старичок нахмурился, и строго пригрозил следователю пальцем.
- Вы, господин хороший, так не шутите. Империал я вам, понятно, тоже верну. Да только вот так вот незнакомым людям деньги занимать... То ли добрый вы слишком, то ли дурак, каких мало. Ладно уж, за монету спасибо, да только дайте, пожалуйста, свою карточку, чтоб хоть знать, кто вы такой да откуда.
Следователь так же молча достал из кармана коробку с визитными карточками, и протянул старичку одну из картонок вслед за империалом.
- Ого! – Брови старичка поползли куда-то под козырёк картуза. – Цельный следователь Департамента! Вас, таких, люд в наших местах очень уважает. Да и не только в наших – следователь ДДД честному человеку завсегда друг, товарищ, и брат... Ладно, господин Фигаро, ещё раз благодарю, а вам советую садиться в свою таратайку... это ж ваш моторваген, так? Так вот садитесь, и гоните домой со всей прыти. А дальше... помните-то хоть?
- Конечно. – Фигаро усмехнулся. – Водка и перец.
- Именно! Водка и перец! И сразу же в постель, под одеяло!
«И верно, – подумал следователь, – чего это тут сижу? Поеду к Артуру, возьму эту старую сволочь за воротник и потащу в кабак. Хватит в бумагах копаться; хочу схарчить тарелку-другую ушицы, да водочки графинчик выкушать, а вот потом можно и расследовать. А то вот, пожалуйста: на ногах едва стою. Не-е-е-ет, бес хвостатый, так дело не пойдёт!»
Он встал, отряхнул плащ, пожал старичку руку, приподнял над головой котелок и сказал:
- Ладно, любезный, всего вам самого наилучшего. И правда, поеду я, наверно. А то тут, на ветру, простуда в пневмонию превратится. Ну, будем жить.
Он забрался в «Рейхсваген», завёл мотор, и, аккуратно вырулив на дорогу, дал газу, доведя разом скорость до умопомрачительных пятнадцати миль в час. Чудо сумрачного немецкого гения отчаянно скрипело на раздолбанной дороге, но обороты «Соккер» держал.
Лорд Астратот проводил следователя взглядом, снял с носа очки, подышал на них, вытер об воротник, и тихонько буркнул себе под нос:
- Будете жить, Фигаро, будете. В этот раз точно.
...Свисток подъезжающего паровоза заглушил тоскливый вой ветра, раскачавшего железнодорожные фонари и дёрнувшего семафор за стальное скрипучее плечо. Низкое небо быстро темнело; на город надвигалась буря.
...Когда до каменного мостика, после которого, фактически, и начинался Верхний Тудым, если въезжать в него с юга, оставались какие-то четверть мили, до Фигаро, наконец, дошло, что его сейчас стошнит.
Резко затормозив у обочины, следователь успел только высунуть голову из моторвагена – на большее просто не оставалось времени.
...Отплёвываясь и вытирая рот платком, Фигаро, наконец, понял, что с ним происходит что-то ненормальное: в голове словно сгущалась кромешная ватная чернота, а руки непроизвольно подёргивались. Хуже всего вёл себя желудок, норовивший извергнуть из себя содержимое, но вхолостую, поскольку был пуст, что, однако, не мешало ему содрогаться в тщетных конвульсиях.
«Артур, как слышно? Артур, у меня тут... эм-м-м-м... проблемы»
Тишина. Не та потрескивающая помехами тишина, когда старый колдун, надувшись, игнорировал вызов, и не та спокойная эфирная гладь, которая разливалась в голове, когда Мерлин на что-то отвлекался. Просто тишина – глухое ничто. Фигаро словно орал в стену.
«Ладно. Чёрт с ним, придётся дёргать «тревожный канал»... А, пошло оно всё: дёрну-ка я самого Ноктуса. Он, конечно, меня потом без хлеба сожрёт и не подавится, но всё равно простит – никуда не денется»
Эфирный канал Особого Отдела, яркая зелёная нить в ткани пространства, похожая на тот волшебный росток великанского боба из сказки – протяни руку, и ты уже на небе.
«Приём. Куратор Ноктус, это Фигаро. Приём, срочно»
Тишина. Только равнодушно потрескивает, переливаясь радужными огнями эфир, вечная река, текущая из ниоткуда в никуда от начала времён.
«Куратор, приём»
И вот тут следователь по-настоящему испугался.
Ладно, допустим, Артур мог по какой-то причине не ответить. Но куратор Ноктус не ответить не мог. Это было невозможно; скорее уж, яблоко, подброшенное в воздух, улетит в небеса вместо того, чтобы упасть на землю. По срочному каналу Ноктус ответил бы даже из гроба, и это не было фигурой речи.
Фигаро сложил пальцы в открывающем жесте, прошептал формулу, и выстрелил в эфир сгустком энергии.
«Красная ракета». Универсальный «SOS» для всех агентов Отдела на все времена. Любой ОСП-шник, любой Палец или Рука Серого Ордена, любой куратор, все колдуны в радиусе тысячи миль вокруг должны были почувствовать этот сигнал.
Заклятье взмыло ввысь сияющим огнём, раскрылось, вспыхнуло... и исчезло.
Растворилось в эфире без следа, рассыпавшись горсткой безобидных искр. Оно не было погашено, его не заблокировали, не отразили и не контратаковали. Его просто... не стало.
Если бы Фигаро своими глазами не увидел этого, он ни в жизнь не поверил бы в то, что подобное возможно.
Он глубоко вздохнул, собираясь с силами (их оставалось мало, и следователь это понимал), прошептал формулу, и заглянул в эфир глубже.
Заглянул так глубоко, как только смог, до своего куцего предела, не рискуя перегружать эфирные каналы (только эфирной контузии ему сейчас и не хватало), и...
Вот оно.
Нечто вроде тусклой зелёной ленты, опоясывающей ауру следователя, закручивающейся, и перетекающей из себя в себя же саму, чужое заклятье «прилипло» к Фигаро надёжно. В его глубине ещё можно было разглядеть последние искры неведомо как уничтоженной «Ракеты» следователя.
«Понять, откуда оно берёт энергию. Это важнее всего... Как Артур учил...»
Мысли начали путаться – плохой знак. Что бы сейчас не убивало следователя, яд или колдовство, оно добралось до серого вещества в его черепушке, а, значит, времени оставалось немного.
«Некоторые боевые газы, – как-то рассказывал Фигаро Мерлин, – сами по себе не особо опасны в краткосрочной перспективе, и их достаточно просто нейтрализовать. У солдата может даже быть с собой ампула с противоядием. Но по той причине, что отрава лишает возможности мыслить логически, солдат просто бегает по полю боя и орёт от ужаса, либо, напротив, лежит в канаве с улыбкой блаженного, пуская слюни счастья. А яд в это время действует. «Вещества группы Зет» называют это вашем Министерстве обороны, яды нервного действия... В общем, Фигаро, движение по рельсам цивилизации набирает обороты и прогресс уже не остановить».
Фигаро потянулся к чужому заклятью, всем своим естеством, изо всех сил, выпустив из центра головы нечто вроде тонкого сияющего щупа, скользя эфирным зондом по узлам зелёной ленты, выискивая слабые, уязвимые места, ища, как отключить, откуда... откуда...
Нет, Другие явно не имели никакого отношения к этой штуке – заклинание написал и «повесил» на Фигаро человек. Вот только...
Некоторые конструкции следователь узнавал: завитушки силовых узлов, зубчики каскадных сплетений, тонкие «струны» питающих каналов, похожих на аккуратно уложенные в связки провода. Но всё это вместе...
