И ведь это только начало культурной программы. Вскоре мы приступим к рытью сети тоннелей, а затем и к постройке защитных укреплений.
Со слов Твердислава спустя недельку другую мы не только будем знать основы фортификации как свои пять пальцев, но и порядком увеличим собственную меру…
Рядом рванул очередной взрывпакет.
А ещё оглохнем.
Внезапно следом за взрывом раздался зычный свист и доставучий грохот постепенно сошёл на нет.
Не понял! Мы ведь, прямо как в той армейской шутке: должны копать от рассвета и до обеда. А тут на тебе, внеплановый перерыв. Чую, не к добру это.
Неужто стряслось чего?
На пару с Колышком мы выкарабкались из траншеи и с удивлением вытаращились на наш палаточный городок.
Там неподалёку от штабной палатки вхолостую тарахтела бронированная шестиколёсная самоходка. Она чем-то напоминала привычный мне бронетранспортёр, разве что размерами была поболе. И вскоре я понял отчего так.
Рядом с бронированной махиной крутились высоченные, закованные в сталь фигуры. Из-под брони статных солдат проглядывали мундиры цвета запёкшейся крови. Витязи!
И что они здесь забыли? Да ещё и обвешанные оружием с головы до пят.
Пока разглядывал нежданных гостей, сбоку подтянулись сослуживцы. А вместе с ними притопал и Неждан.
— Чего это они здесь забыли? — спросил я у гридня.
— А я знаю? — пожал плечами Неждан.
— Ну ты же гридень как-никак.
— А ты будто нет?
— Тоже верно.
После той попойки мы с Нежданом чуть сблизились. Не то, чтобы после неё мы стали закадычными друзьями, но поддевать меня при любом случае он перестал.
Вот только надолго ли такая идиллия?
С тех пор как Неждан рассказал мне про брата я не перестаю задаваться вопросом: а мёртв ли Ждан на самом деле? С этого ихтиандра станется преподнести мне очередной сюрприз. Вдруг ещё «всплывёт» в самый неподходящий момент.
И всё же, что здесь забыли витязи да ещё и при полной боевой выкладке? Они явно не на ученья прикатили поглядеть.
— Не бывать такому! — донёсся из штабной палатки возмущённый голос Твердислава. А следом за ним раздался и ещё один недовольный бас.
— Приказ приказом, но это верх безрассудства! — кажется, сотник Перуновых избранников тоже не в восторге от происходящего. Всё страньше и страньше, чего они там не поделили?
— Ругаются, — с умным видом заключил Мотыга.
— Да ладно, быть того не может! — поддел соседа по комнате Рябой.
После смерти отца Вацлав совсем разошёлся. Он и раньше цеплял Мотыгу почём зря, но теперь проворачивал это с особым смаком.
— Что думаешь? — обратился я к Колышку. Она у нас вроде как единственный специалист по витязям. Может, чего дельного и скажет?
Болтающие тут и там новики затихли, то же захотели узнать правду из первых уст.
— Витязи это отборные из старшей дружины. Лучшие из лучших, таких абы куда не пошлют. Похоже, случилось нечто нехорошее, — с уверенностью припечатала Колышек.
А тем временем возмущённые возгласы все усиливались. Командиры и не думали прекращать браниться.
Правда, до сих пор было непонятно, с кем и из-за чего они спорят. Нарушитель спокойствия, что сейчас пребывал в палатке, голоса, наоборот, не повышал. Из-за этого было не совсем ясно, чего же он требует от наших сотников.
Это настораживало.
И вскоре мои опасения подтвердились. В какой-то момент из штабной палатки выскочил багровеющий от гнева Твердислав.
Командир тут же направился к нам, на ходу раздавая приказы:
— Неждан, Железнорук, Рябой, Колышек, Мотыга за мной! Остальные по палаткам, и чтобы носа оттуда не казали!
Не успели мы понять, что к чему, как из палатки выбежал ещё один недовольный сотник. На этот раз в синем мундире.
— Чего уши развесили, бегом по палаткам! — почти точь-в-точь повторил он наказ Твердислава.
Новики в синих полевых мундирах прыснули в сторону, как тараканы при включённом свете.
Сам же сотник громовержцев, не сбавляя хода, рванул к дальней палатке на отшибе. Там у нас обитали родовичи из старшей дружины. Мои давние знакомцы — та самая пятёрка любимцев Перуна.
Впервые мне довелось их встретить сразу после присяги. Помнится, тогда разгневанный шуткой Неждан гонял нас в хвост и гриву вокруг казармы. Эх, славные были времена. Но это дела давно минувших дней, а сейчас мне надобно думать о насущном. И главное, исполнять приказ старшего по званию. Если наказал Твердислав идти за ним следом, значит надо идти.
Через пару минут, всё ещё пребывая в недоумении, мы переступили порог личной палатки сотника. Твердислав мог бы соорудить жилище и посолидней, благо умений и меры хватало, но отчего-то решил не выделяться. То ли таким нехитрым образом личный пример нам подавал, то ли был от природы скромен и непривередлив. А может, и всё вместе, кто знает?
— Новости у меня для вас нерадостные. Не знаю, как и начать, — Твердислав впервые на моей памяти потупил взор. — Приказ сверху пришёл, от самого князя Стужгородского. Велено вам пятерым выдвинуться в сторону Восточной заставы. Споро и безотлагательно. Подробности узнаёте в пути.
Вот это поворот, а чего именно нас, мы же ещё новики необученные?
— Так уж получилось, что дело срочное, а мы ближе всего к границе стоим, — словно подслушав мои мысли чуть прояснил ситуацию Твердислав. — Будь моя воля, я бы вместо вас вызвался, да вот беда конь Перунова воинства двоих взрослых зараз не унесёт.
Это не о тех ли конях речь, что на отшибе пасутся? Я давно заприметил вороных тонконогих жеребцов, будто бы созданных для скачек. Вот только один вопрос не давал мне покоя, на кой чёрт нам какие-то лошади, когда в лагере самоходок полно. Мы же не своим ходом сюда добирались, а на машинах. Тут под боком целый автопарк, а нас хотят в сёдла усадить. Странно это всё.
Снаружи послышалось лошадиное ржание и Твердислав нахмурился пуще прежнего.
— Пора, — сказал как отрезал сотник и первым покинул палатку.
Мы последовали за ним.
Снаружи нас уже ждали родовичи из старшей дружины на тех самых жеребцах. Три молодца и две девицы в синих мундирах. Помимо пятерых всадников, присутствовал ещё один человек — незнакомый мне сварожич. Высокий мужчина с обожжённым лицом и пронзительными голубыми глазами.
Несмотря на ожог вокруг левой скулы, выглядел он весьма колоритно. Этакий престарелый ловелас с залихватской улыбкой и хитрым прищуром озорных глаз. Ни дать ни взять, гроза деревенских вдов и почтенных матрон.
