На его коричневом рукаве красовалась незнакомая нашивка — бушующее пламя на фоне горы.
— Так вот ты каков Стоум Железнорук, — окинул меня внимательным взором странный сварожич. — Эх, поболтал бы я с тобой по душам да время не терпит. Ладно, дадут боги, ещё свидимся, а сейчас давайте-ка по коням.
— Ну, чего встали, — подогнал нас Твердислав. — Лезьте в сёдла к родовичам.
Ну мы и полезли. И так уж вышло, что досталась мне в напарницы одна из девиц. Она-то мне и помогла. И руку подала, и перед собой усадила. А после ещё и странной сбруей к седлу приковала, причём намертво.
Последнее меня особо насторожило. Мы ж на лошади собираемся ехать, а не на спортивном болиде — так к чему такая предосторожность? Или это оттого, что рука у меня одна?
Оглядел сослуживцев. Нет, всех пристегнули. Даже мою боевую подругу и ту стороной не обошли, тоже захомутали. Ей, кстати, в напарницы вторая девица и досталась.
— Ты главное, не дёргайся почём зря, — защекотал ухо нежный девичий голосок. — А если вдруг боязно станет, то глаза прикрой.
— Да с чего мне боязно-то станет, будто я на лошадях никогда не езд… — зубы клацнули и меня с силой дёрнуло назад. Чую, если бы не сбруя, то лететь бы мне вверх тормашками на землю. А так лишь покрепче к груди женской прижался, да рот захлопнул, чтобы встречным ветром не разорвало.
А тем временем вороной скакун всё сильнее набирал ход. И вместе с этим ускорением я начал чувствовать странное покалывание по всему телу.
А через несколько секунд и вовсе увидал, как лошадиная грива принялась искрить. Да и сам конь стал изредка покрываться электрическими разрядами.
Вот тебе и хвалёные самоходки! Да этот скакун несётся так, будто у него в предках гоночный болид затесался. Деревья вокруг только так мелькают.
А главное, никакой тебе тряски, будто под копытами лошадиными не сплошное бездорожье, а дорога ладная. Чудеса, одним словом!
Так мы и скакали, пока солнце к горизонту не стало клониться.
* * *
Любимцы Перуна все как один с затаённой грустью глядели на вороных скакунов. А те, в свою очередь, вповалку лежали на зелёной травке и с шумом вдыхали воздух. Лоснящиеся бока судорожно подрагивали. Умотались бедняги.
Да и мы сварожичи от загнанных скакунов не отставали, едва стояли на трясущихся после дикой скачки ногах.
— Кто возьмётся? — внезапно спросила моя недавняя соседка по седлу.
О чём это она?
— Я, — коротко ответил высоченный статный блондин. Похоже, данный мОлодец был у избранников бога войны за главного. По крайней мере, это именно он оповестил нас о привале, да и спешился он вперёд всех.
Тяжко вздохнув, старший дружинник зашагал к лошадиному лежбищу. В его правой ладони то и дело проскальзывали молнии.
Шёл громовержец как-то нехотя и оттого неторопливо. Он словно бы всеми силами оттягивал неизбежное.
Когда же избранник Перуна наконец приблизился к измотанным скакунам, то первым делом воздел искрящуюся ладонь к небу. А дальше, не прошло и секунды как с пальцев дружинника змейками сорвались молнии. Они ветвистыми разрядами прикипели к лошадиным головам и лоснящиеся бока опали. Скакуны погибли мгновенно.
— Эй, вы чего⁈ — тут же возмутился простоватый Мотыга.
— Так было надо. Всё это время мы насильно заставляли их двигаться при помощи нашего дара. Это только с виду кони были живы, а на деле мучились в агонии, — ответила ещё одна девица, скорее всего, родная сестрица моей напарницы по скачкам. Уж очень эти барышни походили друг на дружку. Обе холеные, с пухленькими губками, бровками вразлёт и выразительными голубыми глазищами. Разве что причёски у них разнились, моя попутчица щеголяла тугой косы, а эта могла похвастать разве что коротким каре.
Выходит, не просто так громовержцы подкармливали молниями своих скакунов. Поначалу я думал, что они таким нехитрым образом подбадривают лошадей. Как же я ошибался. Получается, при помощи электричества избранники Перуна могут искусственно стимулировать мышцы и нервные окончания. Какая страшная и удивительная сила! Теперь понятно, отчего они стоят особняком от остальных одарённых.
— Идём, время дорого, — скомандовал хмурый как туча конеубийца.
Возмущаться никто не стал. Нам новобранцам оспаривать приказы старшего дружинника не по чину. А остальным избранникам Перуна и самим хотелось, как можно скорее оказаться подальше от бездыханных лошадиных тел.
Первое время шли молча в гнетущей тишине. Громовержцы переживали потерю, а мы не смели прерывать их траур. К счастью, молчаливая панихида продлилась недолго. Вскоре избранники Перуна стали оттаивать и первым в себя пришёл тот самый конеубийца и по совместительству вожак старших дружинников.
— Зовут меня Громобой и на время вылазки я главный. Слушайтесь меня и возможно вернётесь домой в целости и сохранности, — думаю, не нужно уточнять, кому предназначались эти слова. Но на одном предупреждении старший дружинник не остановился, он таки решил просветить нас касательно грядущего дела. — Приказ у нас простой. Догнать беглеца из рододателей и задержать того до прибытия основных сил. Мы должны, во что бы то ни стало отвадить перебежчика от границы. Вои с Восточной заставы уже осведомлены о предателе и усилили патрули, вот только этого может оказаться мало. Судя по донесениям взбунтовавшийся рододатель не только прекрасно знает местные леса, но и прихватил себе в помощники богатыря неразумного.
Впереди как раз показалась широкая и густая лесополоса. В такой затеряться проще простого. Интересно, как мы в этой тёмной чаще беглецов разыскивать будем? Среди нас ведь ни одного велесита нет, а значит некому лесное зверьё по следу пустить. Да и волколаков с их острым нюхом я что-то вокруг не наблюдаю.
— Давай гридень, твой черёд. — внезапно произнёс Громобой и протянул в нашу сторону холщовый мешочек.
Сначала я не понял, чего он от меня хочет. А затем вспомнил, что гридень среди нас не один.
Вместо меня вперёд выступил Неждан. Он-то и забрал из рук Громобоя подозрительный «подарок».
— Там и волосы, и ногти. Должно хватить, — напутствовал старший дружинник.
— Хватит, — покивал гридень и вместе с мешочком отвернулся от нас.
Где-то с минуту Неждан копался в содержимом, низко склонив голову. То ли нюхал эту гадость, то ли на зуб пробовал — со спины не понять. А когда покончил с делом этим мерзким, то уверенно указал куда-то в сторону чащи и заявил:
— Он там.
— Расстояние? — тут же уточнил Громобой.
— Большое, точнее сказать не могу.
— Плохо, надо нагонять, — пуще прежнего нахмурился старший дружинник, а после повелел. — Ходу.
Избранники Перуна выдвинулись вперёд, а мы сварожичи пристроились у них в хвосте. Один чёрт в прямом боестолкновении пользы от нас пятерых меньше, чем даже от единственного старшего дружинника. И вот здесь возникает вопрос: а на кой ляд нас вообще с собой взяли?
