Я с умным видом кивнул, хотя, если честно, лично мне было не очень интересно, зачем взрослого мужика называть Белкой. Но раз уж Энцо решил пооткровенничать, чего бы не поддержать его желание.
Тем более, несмотря на круговорот событий, в которых мы с Патриком оказались, я по-прежнема помнил про дурацкого Винченцо Скализе. Пожалуй, это уже дело принципа, разыскать дядюшку. А учитывая, как на данное имя реагируют окружающие, думаю, мне нужно завести побольше различных знакомств, чтоб с помощью "пяти рукопожатий" найти след мифического дяди Винни. Тут – спросил, там – послушал. Глядишь и нужная ниточка обнаружится.
Мы с Патриком прошли сначала за стойку, а потом – в крохотное помещение, забитое бочками.
Энцо сдернул крышку с корзины, отодвинул пару дохлых селедок и увидел бутылки. Его толстые пальцы ловко пересчитали алкоголь.
— Молодца, парни, — буркнул он уже совсем другим тоном. — Салли знает, кого прислать. Башковитые, сразу видно. Особенно ты. – Энцо грубо ткнул меня в грудь указательным пальцем, похожим на большую сардельку. – С дороги выпейте. Ноги сегодня весь день бить придется.
Хозяин заведения налил в две глиняные кружки мутного красного вина и сунул нам в руки. Мы с Патриком, переглянувшись, буквально заглотили кислятину залпом, больше из вежливости, чем от желания.
По крайней мере, мне пришлось изрядно напрячься, чтоб на лице не появилось пренебрежительное выражение. Я в прошлой жизни всегда ценил хороший алкоголь, особенно вино. Сравнить есть с чем. Но, боюсь, отказ мы от "угощения" Энцо мог расценить как неуважение.
— Спасибо, синьор Энцо. – Кивнул я, расплываясь счастливой улыбкой.
На самом деле, в этот момент сдерживал порыв выплюнуть дешевое пойло обратно. Вино, несомненно, было домашним, но каким-то недоготовленным и слишком крепким, что ли. Оно больше напоминало легкую брагу.
— Не за что. – Довольно осклабился Энцо. Ему явно "зашла" моя манера вести дела. – Теперь катитесь. И держите рот на замке.
Мы с Патриком несколько раз кивнули, всем своим видом демонстрируя, что тайна о делах, творящихся в таверне, умрет вместе с нами (тьфу-тьфу-тьфу, не дай бог) и резво направились к выходу из комнатки, чтоб так же резво покинуть заведение Энцо.
Из "Уголка Неаполя" я рысью рванул обратно к "складу". Первая ходка была проверкой для нас с Патриком. Думаю, Сальваторе хотел посмотреть, как быстро мы справимся. Ирландец, естественно, бежал рядом.
Следующим заведением, куда нас отправил Салли, оказалась закусочная «У Гепетто». В отличие от мрачного «Уголка Неаполя», здесь наблюдалась совсем иная картина.
В зале оказалось шумно, тесно и на удивление светло. Стены украшали кривые морские карты и засаленные открытки с кораблями. Основную публику составляли докеры и портовые грузчики, которые наскоро заглатывали сэндвичи, запивая их кофе, подозрительно пахнувшим дешевым ромом.
Хозяин, низкорослый, юркий итальянец с какими-то испуганными глазами, схватил нашу корзину и тут же метнулся с ней в подсобку.
Пока он пересчитывал бутылки, я не удержался и задал вопрос, который не давал мне покоя:
— Синьор, вы давно, наверное, знаете Сальваторе...Нет ли шанса уговорить его использовать рыбу… ну, чуть посвежее? А то запах от нее на весь квартал. Тянется за нами шлейфом.
Гепетто вынырнул из-под стойки, посмотрел на меня как на ненормального, а затем все же ответил:
— Ты что, с луны свалился, мальчик? Это гениально! Во-первых, никакой фараон, даже самый дотошный, не станет ковыряться в тухлой рыбе. Руки испачкает, мундир. Брезгуют. Во-вторых, если тебя остановят, ты даже врешь-то не по-настоящему. Ты правду говоришь. Например, рыба для синьора Сальваторе испортилась. Нужно избавится. И смотришь преданно прямо на фараона. Иди, мол, выбрось сам. Ага... А он так и побежал. Но главное — никакой cetriol’ (глупец) не позарится на такой товар! Кому нужна вонючая селедка, а? Красиво, правда?
Гепетто самодовольно ткнул себя в лоб пальцем, словно это лично он, а не Салли придумал такую хитрую систему. Я кивнул, делая вид, что поражен столь потрясающей бизнес-стратегией. Логика, если вдуматься, в этом была. Извращенная, криминальная, но железная.
Курьёз случился, когда мы с Патриком уже топали к выходу. Один из грузчиков, здоровенный детина, решив блеснуть остроумием перед коллегами, громко фыркнул и сказал, обращаясь к хозяину:
— Геп, у тебя бабуля в гостях? Такой аромат, что тараканы сейчас дохнуть начнут!
Его друзья раскатисто захохотали. Хозяин заведения, моментально побледнев, с такой силой швырнул в остряка влажной тряпкой, валявшейся на полу рядом с ведром, что тот едва не слетел с табурета.
— Еще слово – и хрен тебе, а не моя закусочная! – Рявкнул Гепетто.
В зале снова стало тихо. Грузчик, потер место, куда прилетела мокрая половая тряпка, а затем молча поднял руки в знак капитуляции. Мы с Патриком не стали досматривать это представление, поспешили ретироваться, нам еще многое предстояло сегодня сделать.
И понеслось. Весь день мы таскали эти вонючие корзины, заходили в подпольные бары, в подвалы парикмахерских, в задние комнаты лавок. Мы увидели теневой мир Нью-Йорка изнутри: заспанных вышибал, шустрых барменов, усталых проституток.
Один раз нас остановил полицейский. Сердце ушло в пятки, честно говоря. Не столько от страха, сколько от неожиданности. Я как-то уже поверил в самим собой придуманную версию, что с полицией у Салли дела на мази.
Судя по нашивках и лицу, на котором читалась вся усталость мира, смешанная с легким отвращением ко всему, что его окружает, это был офицер средней руки.
— Эй, парни! Стоп-стоп-стоп! — Он медленно обошел нас вокруг, словно оценивая добычу. — Что это у вас так благоухает на весь Бруклин? Вы в сточную яму провалились по дороге или это ваш естественный запах?
Я, не моргнув глазом, поднял крышку корзины, демонстрируя зловонное содержимое.
— Рыба, офицер. Для синьора Сальваторе. Немного... подпортилась по дороге. Везем на выброс.
Идея, озвученная Гепетто показалась мне более разумной. Если скажем, что корзину нашли, вдруг именно этому полицейскому придёт в голову забрать ее. И что тогда? Оплачивать содержимое корзины из своего кармана? Так там нет ни хрена, в кармане. Придётся работать за "спасибо".
Коп прищурился, заглянул внутрь. Он несколько секунд молча смотрел на дохлых селедок, я заметил как его горло дрогнуло от легкого спазма. Он явно боролся с приступом тошноты. Затем взгляд полицейского поднялся на меня.
— Сальваторе... Салли Рыба, значит? — наконец произнес коп, и в его глазах мелькнуло понимание.
Полицейский не купился на сказку про «выброс», он знал. Он все знал. В следующее мгновение... его каменное лицо дрогнуло.
— Салли... – Подмигнул полицейский нам с Патриком, будто услышал забавную шутку, – Ладно. Понятно. Ну катитесь отсюда, воняете на весь квартал. И скажите своему боссу, чтоб хоть тряпкой мокрой прикрывал это добро. Пусть смочит ее... Не знаю... Чем-нибудь. А то в следующий раз оштрафую за нарушение общественной морали. Несет за милю...
Ну все ясно. Как я и думал. Фараон куплен. Уверен, весь этот район числится на содержании у таких, как Салли Рыба. Честно говоря, даже на душе стало легче. Хотя бы с местными правоохранителями можно не дергаться. Правда есть еще федералы... Но, надеюсь, там тоже все шито-крыто.
К концу дня мы, пропахшие тухлятиной, вернулись в лавку. Салли, подсчитал выручку, довольно хмыкнул, и расплатился, как было обещано.
— Неплохо. Так и будете работать в паре. Шустро справились, молодцы. На две ходки больше запланированного сделали. Завтра явитесь к открытию. И помните: рот держите на замке. Нос никуда не суйте. Здесь любопытные долго не живут.
Мы с Патриком поблагодарили Салли за отличную работу и вышли на улицу. Сумерки уже опустились на город. Я посмотрел на зажатые в кулаке деньги, потом на Патрика. Его лицо было усталым, но в глазах горела какая-то дикая, животная радость.
