— Это ужасно.
— Ужас как убивает, так и рождает победителей. Мы все через это прошли. Ты в том числе. Кстати, о какой маске ты тогда твердил?
Маска — малая часть того, о чём я хочу узнать. Мой мозг разрывается от постоянно всплывающих вопросов, но, если он сам спросил, я ухвачусь за появившуюся ниточку.
— Борис, — начал я издалека. — Ты знаешь его?
Дрюня рассмеялся. Наши ступни гулко барабанили по голому полу, и лишь грохот от зелёных вспышек едкого газа под потолком мог скрыть от чужих ушей наш разговор.
— Участь этого предателя будет ужасна. Поверь мне. В моей власти даровать ему долгую жизнь, но боюсь, что наш Борис не особо будет счастлив своей новой роли.
— Я знаю, что ты сбил с его головы шлем.
— И?
— Этот шлем сделали из моей маски…
Дрюня замер, кинул на меня непонятный взгляд и проорал на всю пещеру:
— И моей головы!
Глава 18
Я чуть не оглох от рёва Дрюни!
— Ты даже не представляешь, на что способен этот люд! Они сделали из моей головы шлем! И после всего этого меня называют монстром? Да ты хоть знаешь, что тут вообще происходит? Сколько тебе дней? Или может быть месяцев? Сколько зим ты тут находишься?
— Я точно не знаю. Скорее всего и месяца нет.
— Ты ничего не знаешь!
— А я разве тебя в чём-то упрекаю, или обвиняю?
— Ты обрёл новую жизнь! Ты только глянь, кем ты стал. Представь, кем ты сможешь стать! Как можно концентрировать мысли на какой-то сраной маске⁈
— Для меня это важно.
— Важнее чем что?
— Я не могу спать. Каждую ночь меня терзают кошмары. Она… Она мне снится…
— Можешь не продолжать. Я вижу, что для тебя это действительно важно. Пойдём.
Пещера оказалась гораздо глубже и больше, чем мне показалось на первый взгляд. Мы долго блуждали по огромных пещерным ходам, пока не вышли к очередной «комнате». Под каменистым сводом скапливалось так много газа, выделяющегося вечно гниющими телами воинов, что хватило одной вспышки, чтобы я сумел детально рассмотреть содержимое этого аппендикса. Пол завален стальными мечами, большая часть которых покрылась ржавчиной. Тут были и копья с гниющими древками, и стальные доспехи — мятые, с глубокими дырами. На мои глаза попались и знакомые мне экземпляры доспехов, сделанные из сотни кусков крысиной кожи. Такой же заражённой, как и кожа Дрюни. Было тут еще кое-что. Два вороха грязной одежды. Они смутили меня. Оказалось, это одежда салаг. Их заставили раздеться. Поставили возле стены, трясущихся от страха, и заставили снять всю одежду перед неизвестностью. Они хотя бы подозревали, что с ними хотят сделать? Их предупредили?
Мне хочеться получить ответы, но это не имеет никакого смысла. Дрюня делает то, что хочет. У него свои методы. Я представил фермы, где животных умертвляли в спокойных условиях, полностью избегая стресса и страха, тем самым предотвращая выброс адреналина в их тела. Так мясо мягче. И это никто не осуждает.
Так и с Дрюней. Возможно, он хочет, чтобы тела салаг сочились адреналином. И возможно, именно благодаря такой жестокой процедуры они и проходят успешно мутацию?
Очередная вспышка зелёного света прервала мои рассуждения, осветив знакомый мне предмет. Словно отстранившись от всей суеты на груде железных мечей лежал шлем. Покосившаяся маска взирала на нас с Дрюней через пустые колодца. Сам шлем, чья основа была некогда головой Дрюни был расколот точным ударом в левый висок. От полного разрушения его сдерживали сплетённые в кольца кабаньи волоски, подвергшимся той же мутации, что и мой Друг. Бьюсь об заклад, что именно мой друг и стал прародителем всех этих уродцев, что комфортно обитают в местных землях.
— Вначале я не придал значения твоему желанию заполучить эту маску. А сейчас мне даже любопытно. Она так же рассыплется в пепел от малейшего прикосновения?
Мне тоже было интересно, но я почему-то знал, что этому не бывать.
Дрюня разрешил подойти мне к стальной куче и взять шлем.
— Будь с ним нежен! — крикнул он мне в спину, чуть я коснулся окаменевшей кожи.
Шлем был лёгким и, несмотря на сильные повреждения, держал форму, даже когда я его сдавил. Вот она. Я проделал долгий путь и вот моя финальная ленточка. Я боялся прикоснуться к маске, но мне пришлось. В голове витали сотни вопросов, ответы на которые необходимо заполучить немедленно.
Я чуть касаюсь лба и веду палец между глаз. Маска не рассыпалась. Волнение было настолько высоко, что моё дыхание прерывалось, в вот пот… на лбу не было ни капли пота. Перехватываю её двумя руками. Всеми пальцами вжимаюсь в кусок застывшей крови, что мне так услужливо подарила одна сука, осмелившаяся назвать меня паразитом. И ничего.
Я верил, что смогу хоть что-то уловить. Услышать. Или почувствовать.
Ничего. Прямо как с той маской, только эта всё еще у меня в руках и не собирается рассыпаться в пыль.
Есть еще одна идея.
На моей ладони появился маленький бугорок, из которого я быстро вырастил себе лезвие кинжала. Своё новое оружие я крепко обхватил пальцами. И принялся отделять маску от головы. Лезвие без особого труда срезало волосяные колечки, чем привлекло внимание моего Другана.
— Что ты делаешь? — спросил Дрюня, встав позади меня.
— Убираю лишнее.
Когда последнее кольцо лопнуло, стянутая кожа с прошлого черепа Дрюни рухнула на пол. В руках у меня осталась моя вещь. Моя маска. Не раздумывая, я приложил её к лицу.
Ничего не произошло. Я чувствовал обитающие внутри кровяные клетки, но они словно были отчуждены от меня. Я чувствовал их поверхностно, внутрь заглянуть возможности у меня не было.
— И ради этой примерки такой цирк с конями? — спросил Дрюня.
— С её помощью я найду одного человека.
— Для чего?
— Чтобы убить.
— Меня пугает твой настрой! Ты собрался убивать? Опасный ты человек, Червяк. Я безумно рад, что ты находишься рядом со мной.
— Ты отпустишь меня?
— Ты видишь на своих руках наручники? — он нарочито наклонился к моим руках и принялся их разглядывать. — Я нет! Да и перемещаешься ты без каких-либо препятствий. Тебя здесь никто не держит. Ты свободен.
Я не верил своим ушам. После всего, что мы ему причинили: напали средь ночи, убили в лесу его, как он любит выражаться «Детей», он отпускает меня в свободное плаванье. Дружба? Или еще что-то? Плевать. Я заполучил своё.
Боясь вновь потерять маску, мне захотелось разместить её на своём теле так, чтобы даже взрывом её невозможно было оторвать. Можно прибить гвоздями. Привязать нитками. Вырвать огромный кусок доспеха со спины и подложить маску под заново формирующийся доспех. Долго придумывать не пришлось, мой новый организм вновь удивил меня. В области живота твёрдые квадратики запёкшейся крови вдруг стали густыми и тягучими, как расплавленный огнём пластилин. Я прикладываю маску к животу лицом наружу. Густая кровь обволакивает инородный предмет, залезает на кромку, заполняет пустые глазницы, вытекает из прорези для губ и в один миг застывает. Теперь моя маска — часть меня. Часть моего доспеха. Тут даже отбойный молоток не поможет. Что для неё удар меча? Меч…
— Я бы хотел забрать свой меч.
Дрюня отреагировал на мою просьбу спокойно. Мы вернулись в комнату с ужасной кроватью, на которой мне пришлось очнуться после смертельного укола лезвием в мою грудь. Меч и перепачканное кровью тряпьё, в которые я был одет, лежали рядом, между койками.
— Любопытная вещица, — сказал Дрюня, рассматривая мой меч.
Своими уродливыми пальцами он схватился за отрубленное запястье, служившее гардой, и принялся крутить меч возле своего носа. После чего иронично спросил:
— Там еще такие есть?
— Увы.
— Как жаль, — ладонь ловко крутила в воздухе меч. — Какой лёгкий. Но слишком длинный. Такая модель мне не подходит.
Дрюня дважды рассёк воздух перед собой, после чего ударил лезвием в пол. Глухой стук отчеканился по всей пещере. По правде говоря — я напрягся. Видеть, как это орудие превращается в пыль мне было бы болью. Но в коем то веке я испытал радость. Дрюня удивлённо ахнул. Его глаза пристально рассматривали лезвие, на котором после сокрушительного удара даже скола не появилось.
