— И чтобы донести до меня эту мысль, ты сочла нужным похитить меня из моей родной страны, заставить волноваться всю мою семью и посадить слушать твои бредни?! — буквально заорала Яно так, что со стола снова упала чашка. — Это написано, твою мать, в одной-единственной брошюре, которая умещается на десяти разворотах! Для любой образованной женщины, умеющей читать, это настолько просто, что осознается за пятнадцать минут самостоятельно или за полтора часа с психотерапевтом, если уж есть какие-то проблемы! Если с мужем что-нибудь случится, как я исправлю последствия этого для своей семьи, когда у меня не будет ни средств, ни профессии? Как я могу отказаться от любимого дела ради хоть самого золотого мужика в мире? Чем я накормлю своих гипотетических детей, если стану домохозяйкой?!
Тиамат вжала в плечи все свои головы, потому что от Яно поползла очень нехорошая аура. По полу потянулись тени, подозрительно похожие на ветки.
Шинигами, полностью игнорируя необходимость контролировать энергию, продолжала бушевать:
— Твою мать, долбаная ты безмозглая ящерица! Ты же гребаный абьюзер и деспот! Одна твоя голова ограничивает другую! А вас тут семь, вашу мать, семь штук! Вы до сих пор не можете стать единым организмом? Я стесняюсь спросить, как вы вообще едите, учитывая, что у вас один желудок! Азиатка! — громко позвала она.
— Я, — одна голова высунулась из плеч.
— Как ты относишься к белым?
— Ну, они белые, — промямлила та. — У них свой патриархальный мир, в котором мне особо нет места. Они расисты.
— А вот соседняя черная голова — она не расист?
— Расист, конечно, — согласно закивала азиатская голова. — Он тоже шутит, что я задрот-заучка и мне не мешало бы почаще играть в баскетбол.
— Какой нахер баскетбол?! — рявкнула черная голова. — Какой расизм?! Я вообще не понимаю твою культуру подчинения и дисциплины! Анархия — мать порядка! Всё за учебниками торчишь, никакой физической разминки! Когда мы все по твоей милости зубрим, я аж чувствую, как у меня жопа отсиживается!
— Потому что ты тупая как пробка от шампанского! — заорала азиатская голова, сбросив напускную вежливость. — Твоя черная жопа последний раз что-нибудь умное читала, когда ты сборник африканских сказок на свалке откопала!
— Чья тут жопа черная?! Общаться надо! Взаимодействовать! С окружающими! В свет выходить! Рожей торговать! Я тебе триста раз говорю, сила в нетворкинге, а не в количестве знаний, которые ты вбиваешь в свой узкоглазый мозг!
— Кто тут узкоглазый?!
— ТИХО!!! — возопила Яно. — И это только вершина айсберга ваших проблем. Радикальная феминистка ненавидит патриархат. Обе цветные головы расистки. Ущемленный гей не собирается искать себе пару, потому что ему нравится быть ущемленным. Квир-персона никого не просвещает, хотя очень хочет. Как вы при таких входных данных терпите мужлана, склонного к мизогинии — для меня загадка.
Шестая голова, назвавшая себя раздолбаем, до сих пор не высунулась из плеч, понимая, что чем меньше она отсвечивает, тем меньше к ней претензий. Ее несколько смущало, что проехались по всем, кроме нее.
— Фух, высказалась, — выдохнула шинигами. — Короче, Тиамат. Я еще понимаю, хотела бы ты поставить меня во главе какой-нибудь фем-армии, которая борется за права угнетенных. Или сделала бы из меня знамя просвещения, чтобы каждая женщина была в курсе, почему думать нужно своей головой, а не слушать патриархальные бредни.
— И в мыслях не было, — удивленно посмотрела на нее Тиамат.
— Так вот это я бы поняла скорее, чем то, что здесь происходит! — заново взорвалась Яно. По полу снова поползли тени. — Я хочу оказаться в той точке, где ты меня взяла. Без просвещения и с женихом. Это мое осознанное решение. Быстро отнеси меня домой!
— Не буду, — Тиамат храбро вытянула все шеи, уже начавшие затекать, и скрестила верхние когтистые лапы на груди, показательно смотря в потолок. — Ты сделала неинформированный выбор, и я против этого. Больше я в этом не участвую.
— Хорошо, тогда я сама пойду, — Яно захлопнула блокнот и вложила в него один проспектик, на котором красовалась надпись «Основы социального феминизма в XXI веке».
— Ну и иди, — Тиамат продолжала смотреть в потолок.
Призрачные ветки втянулись обратно в ауру шинигами. Держа в руках блокнот, Кицуки Яно вышла из помещения.
Темные тучи неохотно ползли по небу. Скалы топорщились, темнея вершинами. Огромные камни образовывали неприступные стены, будто защищающие неведомую крепость. Гейзеры били вверх, быстро уставая и снова набирая силу.
Средневековый замок, только рва с крокодилами недостает…
Как отсюда выбраться… Думай, голова, шляпку куплю…
Яно вслушалась в интуицию. Интуиция говорила, что небо ненастоящее.
Хорошо, тогда стоит попробовать.
Она сконцентрировалась на внутренних ощущениях — и, сильно оттолкнувшись белым кроссовком от скальной породы, на которой стояла, стартовала наверх, в облака.
* * *
Сумки были сложены рядом. Мы рассматривали карту.
— Вот и точка назначения, — Виктор показал жестом на вершину плоско срезанной горы, где виднелось нечто вроде средневекового грубо сложенного замка. Перед нами тянулся пояс гейзеров. Ни единой души в долине смертной тени мы так и не встретили. Мрачный ландшафт будто вытягивал моральные силы. — Нам нужно отдохнуть и отмыться. Чую, советы Неста пригодятся.
— А где предлагается отмываться? — поинтересовался я.
— В гейзерных долинах, как правило, всегда есть горячие источники или какое-то их подобие. Ты, пока был в Японии, успел посетить хоть один?
— Увы, — развел руками я. — Учился больше, чем развлекался.
— Молодец, — без намека на сарказм оценил Виктор. — Надеюсь, это было с пользой. Ну, пойдем поищем.
Подходящая скальная выемка, наполненная горячей водой, нашлась достаточно быстро.
— Условно это ванна, — Виктор попробовал воду пальцем. — Для наших целей сойдет. А теперь пошли бриться.
— Но я вроде не слишком зарос, — провел я рукой по подбородку.
— Если бы всё было так просто, — вздохнул он, разоблачаясь. Мощно сложенное тело оказалось испещрено длинными тонкими шрамами. Его кожа хранила память обо всех приключениях и рабочих командировках. На верху спины простеньким шрифтом с засечками была татуирована какая-то надпись на латыни, а ниже две ладони сжимали католического вида крест.
Нет, решил я для себя, спрашивать не буду. Не надо. Насколько я помнил, татуированные люди обычно или сами охотно рассказывают, что за память хранится в их вечных рисунках, или не любят подобные разговоры.
Он аккуратно сложил ношеную одежду в одну из запасных сумок и, намочив волосы, начал их намыливать. А, вот почему не так просто… Привычными движениями опасной бритвы он начисто снял всю прическу. Лысая голова придала ему брутальность, и черты лица визуально заострились.
— У тебя такого опыта нет, посему просто смотри на меня, делай как я. Волосы придется оставить здесь, как ты уже понял.
— Не зубы, отрастут, — уверил я его.
Отражение на поверхности воды импровизированной «ванны» показывало, что я без волос стал похож… внезапно, но на деда — такого, каким Кощея Бессмертного изображали на старинных рисунках. Торчащие мослы придавали сходство со скелетом. Скулы и подбородок стали выпирать еще острее — раньше угловатые черты лица хоть немного скрадывались мягкими серыми прядями.
— Если будешь появляться в обществе, тебе этот маневр противопоказан, — Виктор окинул меня взглядом. — Я знаю, что твой конструкт мышцы выращивать не умеет, так что советовать набирать массу не буду. Лучше или изначально планировать выглядеть устрашающе, и тогда тебе можно брить голову, или выбрать что-то социально приемлемое.
— Как ты видишь, мне больше нравилось второе, — я нашел кусочек пористой породы, которая с натяжкой могла сработать как пемза, и нырнул в озерцо. Горячая вода легко воспринималась уставшей кожей. Если уж мы решили верить м-ру Несту Б., оставалось отмыться и оттереться.
